Маленький принц (размер имеет значение)

Заметки под тэгом «lytdybr» могут быть сумбурны.

Когда-то много лет назад Миша Галушко — которого вы, конечно же, не знаете — пошутил, что Дима (то есть я) настолько постиг дзен, что заметки у него пустые.

Когда-то много лет назад этот сайт вместо страницы «такой заметки не найдено» выводил страницу с пустой заметкой, поэтому можно было ввести любой большой номер и получить страницу с пустой заметкой. А потом можно было и про дзен шутить.

Сейчас я ловлю себя на той же мысли.

«Хочется писать пустые заметки».

Так вот, эта ваша «психотерапия» — это религия. Типа «западного буддизма». Но так как запад не так религиозен, как восток, это называется «наука».

Калшед любит писать, что слово «религия» пошло от латинского re-ligare, i.e. re- (вос) + ligare or «соединение», «то, что соединяет».

Терапия занимается тем же!

Впрочем, ладно. Я уже много раз шутил на тему «психотерапия — это религия» (раз, два).

Прочитал, короче, у секулярного буддиста 4 основы его практики. Подумал, что если формулировать так же «практику психотерапии», то выйдет то же самое.

(Я — «секулярный психотерапевт», только что понял).

Терапия учит «страдать правильно».

У каждого есть свое кривое зеркало, в которое он смотрится, и кажется себе самому то огромным великаном, то крохотной малюткой, то необыкновенно толстым, то тощим как спичка… Тому, кто постиг, что судьбой можно управлять, откроется, что нет необходимости слепо следовать по колее, оставленной первыми впечатлениями в восприимчивой детской душе, что нет необходимости кроить себя и свою жизнь по лекалам первого жизненного опыта. Когда кривое зеркало разлетится вдребезги, появится возможность обрести цельность, и тогда ты сможешь познать радость.
Anais Nin (цит. по: Speerstra, 2005: 508–509)

Это про что — терапию, или это что-то «восточное» про майю и выход из сансары?

«...слепо следовать по колее».

Терапия учит, как выйти из колеи. Как и буддизм.

Здесь я могу пересказать все, что знаю про буддизм в терминах психотерапии, но это уже все сделал Фромм в «Дзен и психоанализ».

Ладно, давайте писать проще.

«...в лучших своих проявлениях психотерапия становится в некотором смысле духовной дисциплиной, помогающей обоим участникам быть причастными этому миру. В создаваемом такой психотерапией потенциальном пространстве и материальные, и духовные энергии поддерживают друг друга на пути к той цели, которую Юнг назвал индивидуацией, то есть к реализации своего предназначения, становлению тем, кем вы являетесь на самом деле, становлению одушевленной личностью».

Дональд Калшед

Что-то понравился мне Калшед, как вы поняли.

Давайте о чувствах.

Люди не умеют говорить о чувствах, поэтому получаются сложные конструкции. Поэтому давайте попробуем поговорить о чувствах.

Испытываю радость, когда обнаруживается, что психотерапия — это духовная профессия. «В лучших ее проявлениях». Радость за принадлежность к традиции.

По этому же поводу испытываю чувство легкого ошеломления. «Че, правда? Духовное лицо? Отец Дмитрий?».

Потом испытываю регулярное желание махнуть на все рукой и сказать «Ой, да ну вас, все равно ничего не поймете». Этим я и занимался в последних заметках.

«Все равно не поймете!».

Поэтому надо быть проще.

Мне нравится быть психотерапевтом.

Все остальное — уже ответ на «а почему?».

С другой стороны, я люблю притчу о том, что к какому-то там восточному мудрецу («К великому суфийскому святому и поэту Джалаладдину Руми») пришла женщина, привела мальчика и попросила, чтобы великий святой сказал мальчику, чтобы тот перестал есть так много сладкого. Святой попросил придти через три недели, что они и сделали. «Не ешь так много сладкого!», — сказал святой.

Женщина удивилась, «А что, нельзя сразу было так сказать?».

Выяснилось, что мудрец три недели разбирался со своей любовью к сладкому.

У меня есть несколько клиентов с позицией «да что вообще этим людишкам можно объяснить?», поэтому я сейчас на себе переживаю эту проблему. Попытался найти у себя что-то похожее — и нашел. Вколол сам себе холеру, как делали врачи прошлого.

Люди, правда тяжело, когда вы друг друга не понимаете. Постарайтесь понимать!

Мне нравится быть психотерапевтом, потому что это живая работа про живых людей.

Там такие прекрасные вещи происходят. Например, на группе сначала цитируют «Маленького принца», потом я говорю «выкинь эту книжку» и забываю об этом.

Через неделю я выдвигаю гипотезу, что в группе есть два человека с «противоположными» проблемами: одному надо повзрослеть, другому — «оребячиться», после чего продолжаю читать Калшеда и буквально тут же он берет «Маленького принца» и раскладывает его на такую же проблему: принцу надо взрослеть, пилоту — разврослеть.

Кидаю в чатик группы цитаты Калшеда, начинается обсуждение.

Книжки открываются на правильных страницах, клиентам снятся правильные сны, и все это происходит «в режиме реального времени».

Как говориться, «Live!».

А «Маленький принц» — это история о больных отношениях, если верить Калшеду. Поэтому и «выкинь эту книжку». Детям такое рано.

(рисунок клиента)

Жизнь состоит не из информации, а из отношения к ней. Человек есть отношения. (А так же канат над пропастью).

This is so meta, господа. Буддизм и постмодернизм на группе уже обсуждали, кстати.

«Священную гору» смотрели? Там — спойлеры — в конце как раз с криками «This is meeeeta!» всех пинками разгоняют обратно работать. Обязательно посмотрите.

У меня есть несколько игровых техник, которыми я иногда делюсь с клиентами. Например, игра «это — упрек», когда ты к каждой реплике партнера добавляешь (лучше вслух) «...и это упрек».

Вторая игра — чтобы понять, что «человек это отношения» — к каждому высказыванию добавлять «...и это прекрасно».

В жизни нет смысла.
И это прекрасно.

Ну вот, мета-пример: приходит на группу новый человек, группа начинает раздражаться «пришел новенький, мешает работать». Тут можно отступить в сторону и спросить «и что?» и уже прорабатывать это раздражение. Это еще одна секретная техника!

Это настолько meta, что со стороны не понятно, зачем. Какие-то люди что-то там прорабатывают. Это же можно вечно что-то прорабатывать.

Но это не «задротство про духовный рост», по моим наблюдениям, у людей есть несколько основных жизненных тем («мотивов»), ими люди постоянно зацепляются.

Говоря простыми словами, «если в группу пришел застенчивый человек, сразу станет очевидно, что он пришел с застенчивостью».

Не один пришел, с застенчивостью.

Ага, продолжаем простым языком.

Из занятий терапии больше всего нравится группа, потому что это вообще супер-live.

Группе кажется, что она валяет дурака, а она работает над валянием дурака. So meta, я же говорю.

Мне потом говорит участник группы:

— Че-то я смотрю — бардак твориться на группе, хотел вмешаться и все исправить, а потом думаю «а что ваще я, пусть они сами».
— Надо же, я подумал то же самое!

Если сложить все желтое, окажется, что эта заметка — про то, что мне нравится психотерапия.

Тоже мне невидаль! Кому это вообще интересно.

Я только что потратил кучу вашего времени на ерунду.

Таким образом, проблемы «да зачем я буду что-то писать» как-то соотносятся с ощущением, что это никому нафиг не надо. «Тебя не спросили». Ты никому не интересен.

А все эти «да я не такой умный», «да я не такой великий», «да кто я вообще такой» — это просто прикрытие. Человек «просто» считает себя недостаточно значимым и занимает места меньше, «чем ему следует».

«Ваш маленький принц слишком маленький».

И, возвращаясь к пустым заметкам — иногда хочется писать пустые заметки, чтобы не писать заметки впустую. Потому что «иногда это не стоит заметки».

Но это не дзен.

Травма и душа

И снова Дональд Калшед, на этот раз «Травма и душа: Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию».

После его «Внутреннего мира травмы», я писал:

...вспомнил мою очень старую формулировку, что депрессия — это договор с Дьяволом. Вот так, дословно — я пару раз говорил, что я заключил сделку: я согласен на «пониженный эмоциональный фон» (сейчас я понимаю, что это была жуткая депрессия), а взамен я не скатываюсь в полную драму. На вопрос, с кем сделка, я не моргнув отвечал, что с дьяволом.

И вот в «Травме и душе» читаю:

Таким образом, роль Дита во внутреннем мире депрессивного человека – это атаки на связи между эмоциями и мыслями, то есть разрушение способности чувствовать и ограждение души диссоциативными барьерами. В этом процессе он соблазняет человека, пережившего травму, предлагая сделку – замену острого, болезненного страдания, ведущего к трансформации, на более терпимое, но непрекращающееся – хроническое, «вечное» страдание. (Человек в депрессии не осознает этой замены.) Мифологически это классическая фаустовская сделка с дьяволом, то есть отказ во внутреннем мире от творческой работы скорби – от процесса, который в конечном итоге выведет из депрессии к обновлению жизни. Это сделка с «богом», который превращает страдание в насилие.

Ну я, конечно, порадовался за свою проницательность.

«Человек в депрессии не осознает этой замены» (хотя я осознавал) не только потому, что он в депрессии, но еще и потому, что не осознает, что это «классическая фаустовская сделка с дьяволом». Архетипическая.

Продолжая тему зумия и безумия: моя знакомая ищет мужа, я ей такой — «бери программиста», а она — «да у них мифического слоя нету».

«Мифическим слоем» мы с ней называем как раз эту штуку — умение видеть всяких дьяволов.

Совсем грубо говоря, Калшед пишет, что доступ к «мифическому слою» открывается не от хорошей жизни.

Я с ним согласен.

Психическая травма настолько глубинна, что для нее нет средств выражения, но потом на нее «наматывается» мифический слой и ее как-то можно выразить (и то, если терапевт — юнгианец).

Травма — это как бы рана между двумя мирами, через которую можно «пролезть» в другой мир. Я ее воспринимаю, как «люк в ад».

Так и появляется доступ к «мифическому слою».

Что у нас миф? «Совокупность абсолютных (сакральных) ценностно-мировоззренческих истин, противостоящих повседневно-эмпирическим (профанным) истинам», — пишет википедия с ссылкой на непонятного кого, но я могу сослаться на Агранович.

Кто имеет доступ туда, тот имеет доступ к сакральному. По-другому это можно назвать «доступ в коллективное бессознательное».

Получается интересное деление.

Сакралы и профаны.

Маги и маглы.

Ну, вы понимаете?

Картинка по запросу «Улыбка авгуров».

Не страдал — не терапевт.

Не служил — не мужик.

С 23 февраля!

У меня с терапевтом прекрасные отношения, о которых мы оба не догадываемся.

Говорю, мол, «мама никогда не читала мой блог» — и в слезы.

Она отвечает:

— Да ну, а где у тебя, во вконтакте?
— Не ожидал от вас такого оскорбления, у меня stand-alone!
— Адресок не скажешь?
— Эс как доллар, пэ как русская эр, е, эс как русская эс, тэ, a как русская, снова тэ, о кружочком, эр как я наоборот. Точка, ру.

Диалог полностью выдуман. Начнем с того, что мы — на «Вы». Но фактически все так: я рассказал ей, что мама почти всегда знала адрес блога, но никогда его не читала, а она спросила адрес блога.

Самые умные уже поняли, что блог терапевт так и не посмотрела.

Я подождал несколько недель и говорю «Ой, ну мы же все понимаем, мы же взрослые люди. Перенос-шмеренос. Ну конечно мне было обидно, что вы тоже не посмотрели мой блог, хотя и знали адрес».

В итоге блог терапевт так и не прочитала, по крайней мере, ничего не сказала.

Как-то сравнила меня с Гурджиевым. Сел я читать этого Гурджиева... Тоже, короче, «сложный чел» оказался. Его так же невозможно читать, как меня, когда я пишу подобные заметки.

Закралось подозрение, что терапевт меня прочитала и так троллит.

С другой стороны, я тоже молодец: прихожу домой и приношу «список вещей, в которых терапевт меня неправильно поняла, а пояснять было лень».

Например, я ей регулярно говорю «обычно люди об этом не говорят».

Она каждый раз реагирует одинаково: «а в этом кабинете можно об этом говорить?».

Я каждый раз закатываю глаза и говорю «Да, да, I know the deal». Я же тоже терапевт! Я же знаю, что «в этом кабинете можно говорить обо всем».

На самом деле, когда я говорю «обычно люди об этом не говорят», оттуда не следует «...поэтому мне тяжело говорить об этом».

Из этого следует «...потому мне с ними скучно».

И реагировать на это, как «а в этом кабинете можно об этом говорить?» довольно странно. «Псс, чувак, хочешь поговорить о том, о чем хочешь?».

Короче, «обычно люди об этом не говорят, и очень жаль». Вот, видимо, «и очень жаль» она не улавливает.

А мне каждый раз лень объяснять.

И очень жаль.

Зумие и безумие

Прибегает, значит, одна моя знакомая с большими анимешными глазами, полными любви и обожания и начинает: «Уииии! Уииииилбер-Уилбер, Уилбер, Уилбер». И так минут десять.

Потом спрашивает, читал ли я вообще Уилбера. Говорю, что читал одиннадцать месяцев назад — и ей советовал. (Он даже получил у меня в заметке награду «Королева в восхищении!», куда уж больше). И вот не прошло и года, как она до него добралась «сама».

Она такая:
— Ой, да кто твой блог вообще читает!
А я такой:
— Ну конечно, я же не Уилбер.

Это интересная компания сумасшедших, самый вам известный, наверное, Гроф. Потом Лири. Уилберт, опять-таки.

Всех их можно отнести к «трансперсональной психологии», но это ничего не объясняет. Более простое объяснение — «это 60-ые, детка». Дух свободы, наркотики и Восток. Этим трансперсональные психологи и занимаются: пытаются объединить медитацию с йогой, психоактивные вещества, сексуальную свободу и западный научный подход.

Система, к слову, довольно хорошо всех этих чуваков переварила (например, Лири посадили в тюрьму на 38 лет за хранение «травки») и вернулась в привычное для нее «академическое» состояние, став разве что чуть более либеральной.

Это все у них. У нас — я уже неоднократно писал — все происходит с запозданием на полвека. Гештальт-терапия до сих пор считается чем-то актуальным, например! К тому же 60-ые обошли нас стороной, нам было особенно не до свобод.

Поэтому все, что у нас сейчас есть — это курсы для домохозяек, на которых они странно дышат «по Грофу» («холотропное дыхание») и совершенно чудесный Эрос и Космос.

Направление очень интересное, но довольно опасное, так как стоит «враскорячку». Можно не удержать баланс и свалиться в позицию гуру, во всякую мистику и прочую наркоманию. (Кстати, все уже забыли, что Фрейд увлекался кокаином и даже рекомендовал его пациентам. Фрейд велик и такие мелочи забываются).

Поэтому я всякой магией и прочим Таро бросил заниматься публично, но в другом месте и в другое время из меня могло бы выйти что-то «уилбероподобное».

У меня (с сентября) есть терапевтическая онлайновая группа, которую я веду каждый вторник. А еще у меня есть собирательный образ «любимый клиент» (потому что все мои клиенты любимые, да). И вот во вторник они все вместе собираются в группу. Поэтому вторник — мой любимый день как терапевта.

Катя как-то спросила, что мы там делаем. Я ей рассказал, как один участник группы учил другого понимать метафоры и даже посоветовал почитать «Прометея восставшего» Уилсона Роберта. (А это как раз один из этих безумных нью-эйджовых товарищей, «типа Уилбера»).

Тут Катя просияла, сказала, что ей все понятно: я собрал «нормальных IT-шников» и сделаю из них «секту программистов-юнгианцев», которые будут сочетать в правильных пропорциях «зумие и безумие».

Она частично права: на терапии мужчины действительно в основном разбираются с собственными эмоциями.

— Это же здорово!, — продолжила Катя. — Как, наверное, жены и подруги этих мужчин должны быть рады и счастливы. И вообще, это хорошее торговое предложение.

(Катя вообще у меня гений маркетинга).

— Ага, — отвечаю я, — думаешь, если научить мужчин выражать себя, то их подруги обрадуются?

— Ну конечно, они ведь только этого от них постоянно хотят. «А поговорить?».

— Хотят, конечно. Только они забывают, что если мужчина научится выражать свои эмоции, он первым делом выразит все то недовольство, которое за эти годы накопилось. Вот тогда подругам и достанется.

Самое прекрасное в групповой терапии — смотреть, как группа эволюционирует. В индивидуальной тоже, там растет клиент, но делает он это (если делает вообще) между сессиями. Группа же существует только тогда, когда она собирается вместе, поэтому вся жизнь группы — на виду у терапевта.

И это очень приятно наблюдать.

Нельзя просто так собраться в группу и начать сразу работать (хотя они честно пытались), группа должна вызреть. Это все теория, ее можно легко прочитать в книгах (например, «Групповая психотерапия» Ялома).

Что же касается практики, то просто греет душу смотреть, как люди отказываются от неэффективных стратегий коммуникаций (например, советов друг другу) и приходят к более эффективным. Потом понесут это умение в большой мир и сделают его лучше.

Группа в последнее время такой хороший прогресс показывает, что я прям сижу и радуюсь на сессиях.

И больше ничего не делаю.