Как правильно планировать
Посоветовал мне клиент Transistor, после чего я полез смотреть другие хорошие инди-игры на Стиме. Например, в комментариях советовали Invisible Inc.
Я тут же пошутил Зоргу (вы его не знаете), что «если бы у нас в 2007 был бы талант, мы бы сделали что-то типа Invisible Inc., а не то гавно, которое вышло».
Мы в 2007 году «ебанулись на отличненько» — извините, но это именно так называется — и решили делать инди-игру. А в те годы Steam еще не стал the thing. В не годы это все еще называлось «shareware games». И пиксельная графика не была трендом. И было совершенно не понятно, как это распространять, потому что вот.
Плюс я тогда был только еще начинающий геймдизайнер, игра совсем не в моем жанре, а Зорг был начинающий алкоголик, «и вообще».
А все это было — как я сейчас понимаю — то, что называлось словом «стартап», но тогда этого слова еще не было. Это как с «блогом» — я вел блог еще до того, как это слово появилось (в отечественном интернете).
Всплакнул, короче, над современной ситуацией с indie-играми в Стиме. Все у них хорошо.
Потом всплакнул над тем, как бездарно просрал возможности «стартапов», которые у меня были. И все остальное. Скажем, я бы мог сделать карьеру в Яндексе (если был бы другим человеком).
В прошлой заметке я обещал написать про то, «как правильно делать планы», но боюсь, что ничего путного написать не могу.
Все началось с того, что я читал Лэнгле и думал о том, как я планирую. Мне кажется, я делаю это «правильно», при этом «планировать свою жизнь» я начал в последнее время, а до этого «жил, как выходит».
Я планирую конкретные вещи, но всегда знаю, зачем. То есть, планирование — это опять обращение к смыслу и ценностям. Скажем, я никогда бы не запланировал «тачку» или «новую хату». Я бы начал планировать «надо решить проблему с транспортом» и «решить проблему уюта жилища», например. А ценностями у меня было бы «беречь свое время» и «радовать себя окружающей средой».
При таком подходе срыв планов практически исключен, потому что не важен. Скажем, можно запланировать «похудеть к морьку на 10 кг». Этот план довольно легко сорвать. А можно иметь ценность «здоровое красивое тело», и если эта ценность настоящая, а не «потому что надо», то вокруг нее можно строить разные планы, которые могут выполняться с определенной долей успеха, но срыв любого плана никак не влияет на ценность.
Скажем, этой зимой я «планирую» кататься на коньках чаще, чем в прошлой (то есть «чаще, чем 0 раз»). Если этот план сорвется, буду чаще делать йогу.
А по поводу моих «упущенных возможностей» я себя утешаю так: когда я их упускал, я был другим человеком с другими ценностями. Сейчас я сам себе по большей части нравлюсь, тогда нравился тоже, но по-другому. Сейчас, когда у меня появляются мысли, типа «а вот тут ты мог бы побыть чуть более бизнесменом и заработать миллионы!», я напоминаю себе, что это предложение должно заканчиваться, как «...и было бы сейчас все то же самое, но с миллионами».
Но мы же понимаем, что все было бы по-другому. Но если сейчас не устраивает только то, что нет миллионов — не упускай дальнейшие возможности заработать.
И тут же мне становится лениво. Вот сейчас тратить на это силы и зарабатывать миллионы? Да ну!
То есть, это вариация популярной мечты «жаль, что родители не отдали меня в музыкальную школу, сейчас бы совершенно нахаляву умел музыку». Мечта о том, что «прошлый ты» все за тебя сделал бы, а сейчас можно было бы пожинать плоды трудов.
Мои планы выглядят так: «если ничего не изменится и я буду продолжать идти в этом направлении, то у меня есть шанс стать культовым терапевтом». Но нет плана «стать культовым терапевтом», потому что, если бы я занялся выполнением плана именно в такой формулировке, как бы я радовался жизни? Да никак, «я же еще не культовый терапевт».
В книге «Сила воли. Как развить и укрепить» Келли Макгонигал описывает популярную ловушку, которая заключается в том, что «в будущем будет все по-другому». Сейчас я, скажем, депрессивный нищеброд, но когда-нибудь возьмусь за ум, приду к своей мечте и стану оптимистичным миллионером.
Как и когда, интересно, это произойдет?
В этом плане «планирование» часто путают с «мечтами» или вовсе с «фантазиями». Я как-то в разговоре с девушкой сказал «что у меня нет фантазий, а есть планы» — потому, что в разговоре с девушкой обычно много глупостей говорится. Но потом задумался и понял, что примерно так дело и обстоит.
Мне кажется, что гораздо продуктивней знать свои истинные ценности (то есть, «знать себя» и «знать, чего ты на самом деле хочешь») и уметь действовать исходя из них, жить каждый день, неделю, месяц в соответствии с ними.
Тогда рано или поздно это все приведет к чему-нибудь хорошему для тебя. Но и это не важно, а важно то, что ты уже живешь так, как ты хочешь и нет эффекта «...вот тогда и заживем».
Как раскрутиться психотерапевту?
Это стоит отдельной заметки, но напишу в куче.
Есть высказывание, приписываемое Ключевскому (тому самому, сыну сельского священника): «Психология, призванная стать наукой о душе, стала наукой об ее отсутствии».
Пожалуй, это наилучшая формулировка моей главной претензии к психологии (и почему я не хочу называться «психологом»).
(Моя любимая жена) Катя начинает пробовать себя, как психотерапевта (напоминаю, что она — сертифицированный сказкотерапевт).
Обратилась к старшим коллегам (не ко мне, меня она вообще ни во что не ставит!) с вопросом «а что делать, если я не справлюсь?».
Старшие коллеги ответили что-то в духе «раз клиент пришел, значит, ты с ним справишься». И это, в общем-то, правда. Во-первых, клиенты выбирают терапевта сами. Если они выбрали не подходящего, то просто уходят от него.
Либо если терапевт не справляется. То есть, более честно было бы сказать «если ты не справишься, клиент узнает об этом первым и просто уйдет».
Короче, идите к Кате, если не понравится — уйдете.
Деньги я верну.
А у меня вот такая проблема (возможно, воображаемая): все мои клиенты — люди, которые читают меня давно. Количество людей, которые читают меня давно, ограничено. Количество тех из них, кто пойдет ко мне на #терапию — еще меньше.
Следовательно, они когда-нибудь кончатся!
(Тут в комментариях писали, что «ты окружен поклонниками, а за тобой ходят гаремы девушек» — это все вранье).
Когда они кончатся, что делать?!
Я даже думал, что можно бы свой сайт попродвигать в каком-нибудь Яндекс.Директе.
Первая сложность — в том, что сайт надо продвигать так, чтобы люди на него заходили и сначала становились читателями. А уже потом — клиентами. Поэтому что «Спектатор» — нифига не «одностраничник». Скорее, наоборот, я бы назвал его многостраничником. Умирающий жанр.
Вторая сложность — в том, что я совершенно не представляю, какие это должны быть слова, чтобы на них отреагировала именно моя аудитория.
(Погуглил для смеха каких-то терапевтов по скайпу, так у них на сайте статьи, типа «вред от Твиттера». Дожили! Они бы еще про вред от компьютерных игр и сериалов писали).
Может, это глупо: пока клиенты не кончились, а я думаю, что буду делать, если они кончатся. Но надо ведь заботиться о будущем, да?
(В следующей заметке постараюсь написать «Как правильно делать планы»).
Записался на групповую терапию (у меня была только индивидуальная), буду расти над собой.
Я шутил (хотя какие тут шутки), что терапия работает с настоящим. Кроме того, терапия работает с отношениями (и только с ними).
Даже если человек рассказывает «факты из прошлого» или прикольные истории, важны не сами факты, а то, почему человек их выделил. Будь на его месте другой человек, он выделил бы другие факты.
То есть, самый правильный вопрос, когда клиент что-то рассказал — «да, это была cool story, но как ты к этому относишься?».
В рамках этой метафоры на терапии «всего-навсего» пересматриваются отношения с действительностью.
Вдогонку про гуманитарев
В предыдущей заметке про терапию я внезапно в самом конце очень тепло отозвался о гуманитариях.
Многие не поняли такого резкого перехода. Просто мне он показался таким очевидным, что я не стал его писать. «Психотерапевт — это гуманитарий», как раз «в хорошем смысле этого слова».
Вот я как раз про хороший смысл и написал. Но могу еще раз повторить: раз психотерапия занимается людями, то это гуманистическая дисциплина (humanus — человеческий).
В мягкой форме это может звучать, как «Терапевт должен быть начитан». В более реалистичной: «Терапевт не только должен быть начитан, но хотя бы должен понимать, что прочитал». Терапевт должен быть культурным человеком. Или, как я еще люблю говорить, «терапевт — это профессиональный человек».
Вот, скажем, я слушаю клиента и понимаю, что лучше, чем Воннегут, я на это не отреагирую. Поэтому я отвечаю:
— Ты знаешь, Воннегут как-то писал:
«В своих лекциях я часто говорю: „Если вы очень хотите насолить предкам, а смелости податься в голубые у вас не хватает, вы по крайней мере можете стать художниками“».
И сразу все понятно!
(Кстати, я впервые положил глаз на вашу будущую маму, дети, когда узнал, что она читала Воннегута).
Inlakesh
Традиционная еженедельная понедельничная заметка, написанная в пятницу вечером.
Прочитал у Ялома в «Групповой терапии», что надежда — один из работающих факторов терапии (особенно это относится к групповой терапии, где можно наблюдать более «здоровых» участников и воодушевляться).
Я стараюсь обнадеживать клиентов, но это сложно сделать «в чистом виде», так как тяжело отделить «есть ли вообще надежда?» от «сможет ли мне помочь конкретный специалист Дмитрий Смирнов?».
Вообще надежда есть. Пропадает она только после смерти. «Смерть — это невозможность дальнейшей возможности» (Хайдеггер). А могу ли помочь конкретно я, сказать нельзя. «Ведь я ведь тоже не Иисус, не Христос».
Для меня в свое время стало шокирующем открытием, что «меняться можно». Сейчас я бы даже сказал, что можно воспитать в себе оптимиста, и это будет искренне. «Можно вырастить в себе искреннего оптимиста». Несколько лет назад я бы склонялся к тому, что это врожденная склонность, сбой в гормональной системе или просто идиотизм.
Часто это врожденная склонность, но есть и такая вещь, как «нейропластичность» (это то же самое, что «меняться можно»).
(Более того, на определенном уровне начинается другой страх: если можно изменить все, то что же такое я?)
Так что надежда, конечно, есть.
Что же касается меня, то вопрос о моей эффективности я регулярно поднимаю и каждый раз прихожу к выводу, что никакого KPI и не придумаешь.
История психотерапии изобилует свидетельствами о целителях, которые достигали успеха, но вовсе не по тем причинам, по которым предполагали. Бывают и случаи, когда нам, психотерапевтам, остается только в изумлении и растерянности разводить руками. У кого из нас не было пациента, который демонстрировал поразительный прогресс по совершенно неведомым для нас причинам?Ирвин Ялом
Есть всего два выбора:
1. Верить клиентам. Но клиентам верить нельзя. У меня уже были клиенты, которые «демонстрировали поразительный прогресс по совершенно неведомым причинам». Может, они врали. Может, нет. В любом случае, если причины неведомы, то не понятно, как их повторить, поэтому «не считается».
2. Верить себе. Но, опять-таки, «...история изобилует свидетельствами о целителях, которые достигали успеха, но вовсе не по тем причинам, по которым предполагали».
Оба выбора не особо утешают, поэтому я придумал третий, который звучит примерно так: «Я стараюсь делать свою работу хорошо, а ее ценность для себя определяет каждый клиент сам». Таким образом, если клиенты ходят и приносят деньги, значит, какая-то ценность для них есть.
Пока что клиенты ходят. Но это может обозначать так же и то, что я удачно задурил голову сразу многим людям.
Еще одно утешение: раньше я оценивал себя, как блогера, журналиста, программиста и игрового дизайнера, и жизнь показала, что мои оценки в целом даже были ниже оценок, которые давали другие люди. Сейчас я оцениваю себя, как терапевта, и если мой «оценочный» аппарат не поломался, то, вероятно, «я не самый плохой терапевт».
И всегда помню о принципе «Подвергай все сомнению».
Так что хочется, конечно, сказать клиенту «потерпи, все будет хорошо!», но это слишком похоже на обещание (а слово «потерпи» возвращает нас к слову «пациент» (лат. patiens — терпящий, страдающий)).
Полгода назад я думал, вредит ли мой сетевой имидж мне, как терапевту. Теперь у меня есть ответ. Оказалось, что все хорошо — он действительно... вызывает какие-то реакции у клиентов, но ведь это и прекрасно — главным образом потому, что с этими реакциями можно работать, а пошли клиенты именно ко мне в том числе из-за онлайнового образа.
Думаю, это можно рассказать:
Однажды один клиент вспомнил эпизод из Family Guy про «more tweed», когда Кливлэнд стал терапевтом (нелицензированным), другой — аж целый сериал про терапевта-самозванца с Лизой Кудроу (которая играла Фиби в «Друзьях»). Мы потом с Катей несколько эпизодов этого сериала посмотрели, чтобы оценить шутку. Обе шутки очень хорошие. Особенно учитывая то, что я в своей терапии я тоже любил намекать терапевту на то, что она не работает.
(Еще один безумный сериал — это Dr. Katz, Professional Therapist).
Вообще, довольно интересно: о клиентах, разумеется, хочется писать. Но при этом, разумеется, хочется писать о них правильно, чтобы были соблюдены все этические стороны, включая конфиденциальность. Есть хороший выход: писать только о парных (и более) случаях, тогда это будет не о конкретном клиенте. Например, затроллить меня на тему «ага, ты теперь у нас терапевт» пыталось больше одного человека. Значит, это тренд, а тренд — это уже не человек.
Мне кажется, формат «два моих клиента занимаются одним и тем же видом спорта» вполне этичен.
А вот скажем, если бы у меня был образ доброго мудрого дяденьки, то ко мне обращались бы совсем другие клиенты, которые могли бы ждать от меня исключительно доброты и мудрости. Не то, чтобы у меня этого добра не было, но я с опаской отношусь к тому и другому.
Например, сострадание терапевтичней доброты. Для меня сострадание выражается в формуле «и я там был». То есть, сострадание возникает не от того, что ты такой весь хорошенький и добренький, а потому, что «да, я знаю, что это такое».
Простыми словами, «когда понимаешь, что другой человек в чем-то такой же, как и ты, разве можно ему не сострадать?». Сложными словами — это то, что называется «намасте» («привет от моего Божественного — твоему Божественному», хинди) или «инлакеш» («я — это другой ты», язык Майя).
Есть такая хорошая музыкальная группа, Inlakesh, оттуда я знаю это слово.
Если сострадания (к клиенту) нет, то надо лучше искать в себе, пока какая-то часть не отзовется.
То есть, вот эта «восточная» притча о том, как в деревне не было дождя, наняли старого волшебника, он пришел, заперся в пещере, неделю молился, дождь пошел. А потом объяснил, мол, «прихожу в деревню, тут все плохо, поэтому я привел себя в такое же плохое состояние, а потом неделю молитвами восстанавливал, а когда я восстановился — восстановился и мир», в какой-то мере верна.
Терапевт может «вылечить» то, что уже «вылечил» однажды в себе. Если не вылечил, то надо быстро-быстро заболевать и вылечивать. (еще одна притча).
Вот так терапия и работает!
Кроме того, терапевт не должен быть добреньким, а должен время от времени фрустрировать клиента, чтобы не возникла ситуация «я хожу на терапию, потому что меня там по головке гладят, после чего можно жить дальше, ничего не делая».
Сейчас я считаю себя, разумеется, великолепным терапевтом потому, что меня находит «моя» аудитория, те люди, которые сначала рассмотрели в нас что-то общее (читая этот сайт), а потом решили записаться ко мне. Так что у меня уже есть готовый материал для сострадания. Другим языком, «я специализируюсь на парнях-программистах», и конкретно в этой специализации хорош.
С женщинами тяжело работать. Из-за сексизма. Не моего и не ее. А из-за сексизма «вообще».
Понятно, что своим клиентам-мужчинам я в «отцы не гожусь», я еще не такой старый, поэтому у нас довольно «братское» или даже «приятельское» общение. Клиент же противоположного пола как минимум приносит всю эту «войну полов» с собой, включая все отношения со всеми мужчинами.
Обсуждать войну полов с врагом — это уже следующий уровень. Вначале же хочется обсудить ее с союзником, поэтому «с терапевтом своего пола проще». Да даже если ее и не обсуждать, она все равно всегда есть.
Кстати, моя жена получила бумажку о том, что она «сказкотерапевт», специализируется на женщинах, которые теряют себя в отношениях.
Если у вас есть жены, которых не жалко — посылайте их Кате! Лайфхак: первые клиенты получают самый лучший сервис, потому что терапевт в панике и очень старается, при этом ничего не знает (и это огромный плюс — нет ничего хуже, чем терапевт, который все знает).
Погуглил у американских (я гуглю на английском) коллег на тему «сколько вообще психотерапевты работают?». Оказалось, что 20 часов в неделю — это типа нормально, если больше — то начинаются проблемы в жизни. То есть, 4 клиента в день, 5 дней в неделю — это как раз эти 20 часов и есть.
В отличие от «офисного» 8-часового дня, тут все честно: у тебя есть 4 часа, в которых ты по-настоящему работаешь, а не общаешься с коллегами возле «кулера».
И это совпадает с моими оценками, которые я давал ранее. Приятно, когда твоя оценка оказалась верна.
А еще я читал инстаграмм одного психолога, там он (или она) пишет что-то в духе «сегодня 12 часов консультаций, очень устала, но #ялюблюсвоюработу». И я не понимаю, как? После 4-х часов умираешь (* — по оценке заграничных коллег), а тут человек — 12 и #любитсвоюработу.
Потом, конечно, оказалось, что этот психолог любит соционику, то есть классифицирует людей на 16 типов (и верит в это). Я к классификациям людей по типам отношусь довольно прохладно: живые люди на не живые типы не делятся.
Но если делить их всего на 16 типов и работать с этими типами, а не конкретными клиентами, тогда да, 12 часов — легко.
(Этого психолога я только что придумал).