Пищевое поведение
— Можно я не буду это доедать?
— Можно.
— Правда? А я в шестилетнем возрасте вступил в Общество Чистых Тарелок. Мое членство там точно не пострадает?
Конгруэнтность общения
Боб и его воображаемые друзья
Диалоги за один день:
— Тебя в детстве пугали Мойдодыром?
— Нет, меня пугали чувством вины.
— А что, если Ленин страдал комплексом неполноценности, поэтому его бессмертное «учиться, учиться и еще раз учиться!» — это «ну я тупооой» и попытка гиперкомпенсировать? Ну, как в духе «я толстая, худеть, худеть худеть?».
У нас дома есть морская свинка, Боб. Он тупой ничего не умеет, с ним не поиграешь, как с кошкой. Единственное, что он делает — ест и спит.
Когда он слышит человеческую активность на кухне или у входной двери, он начинает верещать.
«Опять жрать хочет», — понимаем мы, потому что еда или на кухне или принесена с улицы.
Мы даем ему еды, после чего он затыкается. Вот и все его умения.
— А что если, — говорю я, — Боб жаждет социального контакта? Их даже в клетки принято сажать по парам, чтобы не скучали, а он один.
Поэтому он слышит звуки, понимает, что кто-то есть (особенно звук входной двери!) и начинает верещать, чтобы к нему подошли, погладили, развлекли.
Вместо этого через минуту появляется рука и со словами «заткнись, достал!» кидает в него горсть травы.
Боб понимает, что это — максимум социального взаимодействия, которое он получит, печально смотрит на еду и начинает заедать стресс горем. От чего, конечно, толстеет (а не потому, что «эта тварь вечно жрать хочет»). А потом от стресса спит.
Так и живет — в этом аду, в невозможности проявить свои социальные потребности, каждый раз громко вереща о них, пока все считают, что он только спит и ест.
It’s me reading the signs
А ведь шутка недели же.
