Как быть неполезным
Люди, вылечивающиеся от нарциссизма, часто страдают на тему полезности-нужности. Первая очевидная подмена именно в этом: человек хочет быть важным (сначала — для родителей), и решает вместо этого быть полезным. Нарциссизъм возникает в том числе и потому, что ребёнок не любим «как личность», но может быть нужен, как объект удовлетворения, например, амбиций или других душевных потребностей родителей. Правильный ответ, конечно, «а на самом деле родителям ты должен быть важен просто так», что тоже лукавство, об этом в другой раз.
Встав на путь выздоровления, такой человек может начать хотеть быть не «нужным» и косо смотреть на следы всякого использования. Но дело-то не в этом.
Люди вообще всегда для чего-то нужны другим, но нужны по-разному. Чаще всего они нужны для удовлетворения каких-то узких потребностей, при этом отбрасывается все лишнее, и это нормально. Если мне нужен парикмахер, меня не интересует его внутренний мир, простите. (Не обязательно при этом быть говном и низводить его до вещи, конечно).
И, наконец, на самом верху Пирамиды Сложных Потребностей есть загадочная необходимость в Другом, когда человек нужен, как отдельный, непохожий и правда другой. На информационном, более понятном для многих уровне это может выглядеть так: я хочу расширять свой узкозор, для этого мне нужны альтернативные точки зрения, для этого «нужны» люди, которые думают не так, как я (и с которыми — о, Боже! — я даже могу быть не согласен). Они при этом не обязаны ничего делать, они никак не могут нанести мне механически пользу, стараясь. Им достаточно — вы не поверите — просто «быть собой», остальное я сделаю сам.
В широком смысле потребность в Другом — это реализация принципа реальности, если вы понимаете, о чём я! Сартр вышел в экзистенциализм, а не попал в нигилизм через преодоление солипсизма. «Ад — это другие» было началом хода его мысли, а не выводом. Если вы снова понимаете, о чем я.
Плохая новость состоит в том, что такая потребность встречается крайне редко. Чаще люди выбирают себе то, что «в них отзывается», а значит, похоже. «Такой же, как я, но с перламутровыми пуговицами». Это укрепляет их картину мира и создаёт чувство безопасности: apes together strong! Так формируются информационные пузыри в соцетях. Люди более опытные специально добавляют себе в ленту оппонентов, чтобы плеваться, но зато не терять более широкой и пластичной картины мира. Самые же продвинутые уже и не плюются (слюна кончилась), а даже в какой-то степени любят своих противников, так как знают, что и любовники и враги — это всё седьмой дом гороскопа.
Страдать, таким образом, следует не из-за собственной «ненужности» или «нужности», а из-за духовной недоразвитости других людей: ты всегда кому-то нужен, просто многим от тебя «нужно только одно». Ну, максимум, два.
Будь не нужен! Выбирай духовно поросших людей!
My ❤️ will go on
Вот я над чем размышляю безо всякого результата. Может ли терапевт выбирать клиентов? Допустим, у него очередь и выбирать он может. Но имеет ли право, вша трясущаяся (по Достоевскому)? Очевидный и простой ответ: «да, конечно». Он свободный человек со своими — хихи — границами.
Тогда вопрос «а как выбирать?».
Первый критерий — «как самому лучше?». Тогда надо брать, конечно, не сильно сложных клиентов, но и не совсем элементарные случаи. Чтобы, значит, и челлендж и не надорваться. И потом, платят все одинаково, никто за вредность не доплачивает. Хотя могут быть варианты, и хорошо, если доплачивают, но такое редко я видел. В этом случае вопросы отпадают. Но тем не менее, все равно запас сил не бесконечен и если наберёшь трудных, то можно просто не справиться за любую стоимость. Понятно, что надо блюсти баланс и экстремумы никто не любит.
Второй критерий — «а как лучше вселенной в её масштабах?». То есть, «я хочу потратить силы на благородное дело, но хочется же это сделать оптимально?». Тогда — хоть терапевт и вовсе не спаситель — от метафоры военного госпиталя не уйти. У тебя десять коек, остальных оставим умирать на улице. Разговор, повторюсь, не о спасении, а о том, что коек все равно десять, как ни крути. Тогда, конечно, надо «спасать» тех, кто имеет шансы выжить и принести пользу людям. Скажем, вместо одного больного старика, который выживет, но останется инвалидом, за то же время можно провести операцию на трёх более здоровых молодых людях. Получается снова надо брать тех, кого есть надежда «спасти»: и тоже выходит, значит, и челлендж, и шансы хорошие. А как же гуманизм?
Тут, конечно, уместно вспомнить про вагонетку и сказать, что это та самая этическая задача. Но, увы, нет. В этом случае она бы выглядела бы так: «Вы можете спасти трёх людей, которые ваши родственники или двух совершенно посторонних». Очевидно, что есть вариант win-win: спасаем родственников, всем говорим, что три это больше двух, а родственникам говорим, что прошли терапию и простили их.
И, наконец, вывод. Получается, что если мы дадим терапевтам выбор, то они, как люди разумные, совсем же перестанут лечить тяжело больных, что текущее положение дел в целом и доказывает.
Бонусная мысль для параноиков: если терапевт вдруг сделал что-то ужасное — так это может он в процессе терапии понял, с каким сложным случаем он связался и просто хочет, чтобы вы сами ушли по-хорошему, а не он вас бросил?
Looking for Alaska
But she’s not afraid to die
all her friends call her «Alaska»
When she takes speed, they laugh and ask her
What is in her mind
what is in her mind
Когда я смотрел сериал, я думал, что никто не сможет убедить меня, что Looking for Alaska не имеет ничего общего с песней Луи Рида. И действительно, на IMDB написано: «The idea of Alaska’s name initially came to John Green as he was watching The Royal Tenenbaums (2001). The Velvet Underground song «Stephanie Says», which plays in The Royal Tenenbaums, contains the lyrics «She’s not afraid to die. The people all call her Alaska»». Это, конечно, позор, что человек узнаёт про Velvet Underground из саундтрека, но хотя бы так.
Но по порядку. Мини-сериал, снят по книге, а значит, законченный и без сюжетных дыр. На первый взгляд — обычная coming of age («про взросление») драма с подростками. Но только на первый.
К слову, я трепетно отношусь к подростковым драмам. Вообще, чтобы снять драму, надо сделать герою плохо, и способа, глобально, два: либо мир — говно, тогда выходит какая-нибудь социальная драма, либо герой — идиот и портит свою жизнь сам. Во втором случае смотреть на это невозможно, если герой взрослый человек. Ну нельзя таким быть в этом возрасте уже. Дуракам не сопереживаем. Если же герой подросток, то всё простительно, потому что естественно.
Дальше, наверное, спойлеры, но деваться некуда. Поначалу всё стандартно: есть Manic Pixie Dream Girl — это такой женский ебанутый «оригинальный» персонаж, который меняет жизнь главного героя. И в этом сериале герой, разумеется, тут же влюбляется и вот эта вся прекрасная юношеская сопровождающая ерунда.
В конце же драма становится настоящей: героиня умирает (впрочем, про это есть спойлеры в самой первой серии, и весь сериал — один большой флешбек), и тут оказывается, что мир-то гораздо серьёзней, чем мы видели его из глаз подростков. Декан оказывается не злостным полицейским, а человеком, который реально заботился о благополучии школьников (и, видимо, не зря!), но они его просто отвергали в силу своего возраста и его взрослой роли, пьяное вождение действительно опасно, а человек может быть суицидальным алкоголиком, что его друзьями воспринимается, как весёлая безбашенная крутизна.
Сериал, выходит, реально про взросление, и чтобы так тонко сводилось два мира, я давно не видел.
Отдельно стоит упомянуть, что называется, «вайб» сериала. Он действительно по-подростковому беззаботный и радостный, и ничего не предвещало беды, и даже то, что нам в первой серии прямым текстом сказали, что будет что-то плохое, отметается: «Обойдётся!». Драма только лишь просачивается намёками, пока не прорывается одним огромным куском. И, увы, Manic Pixie Dream Girl в реальной жизни часто заканчивают именно так (а не как в кино).
Рекомендуется всем, кто всё ещё любит «ебанутых девушек» (или любил в подростковом возрасте, как я, но потом одумался и перестал).
Всё будет хорошо
Читал где-то, что древнейшая уцелевшая письменная жалоба на то, что всё уже написано, датируется древним Египтом.
Джон Барт своими глазами видел сетования на египетском папирусе: мол, все истории давно известны, и современному сказителю остается только их повторять. Этому папирусу, который чуть ли не дословно воспроизводит жалобы постмодернистов, 4500 лет.
Томас Фостер, «Искусство чтения»
В это охотно верится, но есть выход, который меня восхищает: люди вообще крайне недальновидные, память у них девичья («новое — это хорошо забытое старое»), да и не может каждый человек вместить в себя всю культуру и искусство человечества, поэтому довольствуется тем, что успел ухватить в юности. Отсюда, кстати, и конфликт отцов и детей: они просто разные мультики смотрели, и ничего более.
«Мартин Скорсезе разругал фильмы Marvel», — гласит кликбейтный заголовок. На самом же деле Скорсезе сказал, что «это не кино», в том качестве, котором он его понимает, а «парк аттракционов». Мэтр не прав: всё ещё хуже, визуальные творения Марвела вообще планировались, как реклама action figures, но почему-то люди стали их смотреть и просить ещё, и всё это стало приносить больше денег, чем фигурки. (Это правда, можете погуглить историю). Однако же, велосипед продолжает переизобретаться, и фильмы Марвела постепенно становятся кином. В них появляется всякая драма-шрама, арка-шмарка и прочие узколобые элементы.
Другая смешная в своей очевидности мысль — в том, что фильмы Марвела переизобрели греческие мифы о пантеоне богов, как на символическом уровне, так и вообще буквально. (Тор и Локи, походу, реально боги). Тут же где-то (источник опять не найду) высказывание какого-то древнего грека, что в богов «реально верит» только чернь, люди же культурные прекрасно понимают, что мифы — это «продукт культуры и такие фильмы Марвела для нас, древних греков, пока не изобрели цирк и кино» (цитирую по памяти).
Это я всё к тому, что КПТ третьей волны становится похожа на терапию, просто в силу процесса. Но наблюдать за подобным забавно и в целом обнадёживает: человечество без велосипедов не останется даже после ядерной войны.
Даже, прости Господи, расстановки становятся чем-то. Например, некая Ирэн Прекоп в 1989 году изобрела патентованный «метод удерживающей терапии» и учит ей в Школе Берта Хеллингера. Произошло это всего лет примерно через пятьдесят после Винникотта (который называл это «холдинг») и Биона (который называл это контейнирование). Все три слова в переводе на руссий — однокоренные.
Или, например, юнгианская работа с мифами, работа со сказками в сказкотерапии и работа с нарративом — правильно — в «нарративной терапии» — это идеологически и даже семантически одно и то же. Миф — от др.-греч. μῦθος — «сказание, предание», нарратив — от лат. narrare «рассказывать, повествовать», ну и «сказка» — сами понимаете, тот же корень. Тоже, «не прошло и пятидесяти лет».
Я, кстати, не ворчу, а воспарил на смертными и с этой высоты узоры жизни меня завораживают. А ещё, когда я изобретаю что-то по-настоящему великое, я тут же гуглю и выясняется, что такой-то древний грек это уже придумал и описал, так что можно расслабиться и получать удовольствие (что тоже придумали греки).