Когда партнёр больной
Я как-то шутил, что ни один нормальный терапевт не скажет тебе правду насколько ты ебанутый, или, как у них принято говорить, «нарушенный». Аргументация простая: слишком нарушенным это знать не положено, только испугаются зря, а их оберегать надо. То есть, они недостаточно здоровы, чтобы эта информация пошла им на пользу. Здоровым же можно говорить правду, но не нужно: тогда получается, что если тебе не сказали, что ты здоров, значит, ты нарушен. Поэтому терапевты отвечают обтекаемо, типа «а как ты сам думаешь?», или «почему спрашиваешь?», или «прогноз утешительный».
Примерно такая же ситуация и с партнёрами клиентов: терапевт не должен явно оценивать их здоровье тоже, это может быть использовано против него (и против партнера).
Например, человек начинает фантазировать, мол, ему бы жёнушку получше — и сразу начнется счастливая жизнь. Это — просто желание свалить с лишней работы над собой, найти сразу здоровый вариант и на этом варианте выехать в светлое будущее. Я в таких случаях говорю, что «муж и жена — одна сатана», типа «лучше ты себе всё равно никого не найдёшь» (но только не в такой обидной формулировке), и это правда. Но не совсем. Действительно часто бывает, что один человек в паре гораздо здоровее другого, но также бывает, что здоровый об этом даже и не задумывается (потому что не хочет ничего решать за счёт другого).
И опять, даже если терапевту «всё понятно», людям нельзя говорить «беги от неё».
Во-первых, нужно быть точно уверенным, что партнёр и правда «нарушенный», а не выглядит таким в пересказе клиента. (Одному моему клиенту терапевт его девушки заочно поставила диагноз «нарцисс». Я взял у него пункцию — диагноз не подтвердился. Видимо, произошло обыденное, о чем я писал: если жертвы не находят насильника, то они его создают. Вполне вероятно, что в пересказе девушки он выглядел нарциссом, «Мне Рабинович напел», но это не повод для терапевта разбрасываться диагнозами).
Во-вторых, проблема-то не в нарушенности партнёра, а в том, что клиент эту нарушенность зачем-то несёт на своих плечах, и если совсем невтерпёж разрушить брак, можно поработать в этом направлении.
Разница между «беги от него, он абузер!» и «похоже, вы в отношениях страдаете, интересно, зачем?» понятна: и то и другое может закончиться хорошо, но во втором случае терапевт будет не виноват, даже если партнёр и правда не абузер.
Если ничего не помогает, а «беги!» сказать всё ещё хочется, то можно попытаться понять, почему тебе вдруг так невыносимы страдания клиента в его тщетных попытках найти счастье там, где им и не пахло. Если и это не помогает, то напомнить себе, что терапевты наживаются исключительно на страданиях людей, и нечего тут, назвался терапевтом — наживайся.
Lieben und arbeiten
Елена Безман, моя старая (еще со времен ЖЖ) и очень добрая знакомая в частной беседе о моей книге пишет примерно такое:
Во-первых (и в главных), это сложная книга. Не в хорошем смысле сложная, когда читатель утирает смысловой пот и «Уфффф, вот это да», а в смысле как Франкенштейн. Она сшита из разных кусков (причем иногда пальто пришито к ноге) на всех уровнях: жанровом, сюжетном, языковом. Отдельно бесит, что сложности этой не ждешь, текст притворяется простым, понятным и раздражающе узнаваемым: поразительное количество общего культурного кода ты смог туда вхерачить, если бы за это давали премию, ты был бы членом жюри....
Вообще вот этот метод доведения роли рассказчика до абсурда тем, что рассказчик рассказывает о рассказчике, неуловимо чешется где-то у задней стенки черепа. Отдаёт не худшими примерами в духе французского экзистенциализма. Да много чем отдаёт, конечно. Нарочито так отдаёт. А Стругацких так прямо в глотку забивает.
...
Короче метамодерн удался... О, и правда метамодернизм. В аннотации написано.
...
В конечном итоге у меня сложилось впечатление, что книга твоя — о закономерных разочарованиях: в том, что кто-то снаружи спасет, в психотерапии, в поиске лучшего места, где всё не так, как дома. Такое последовательное очищение чеснока от шелухи. Вышелушивание героя. А в конце логичный приход к жизни «как у всех нормальных людей». Но мы-то знаем, как она туда пришла.
Спойлеры я из отзыва вычеркнул, чтобы не портить удовольствие, если вы захотите почитать книгу, хотя именно в спойлерах было много интересного. Особо радует, что Лена «угадала», что это метамодернизм. Сразу видно — человек культурный!
В общем-то, я тоже считаю книгу неплохим примером метамодернизма, но это всё заумь для задротов. «Человечество не готово». Что бы ни происходило, современный стиль — всегда модерн (от фр. moderne — современный).
Из других соображений:
Я недавно вспомнил, что выздоровления «по Фрейду» человек достигает тогда, когда согласно известному коану Зигмунда, достигает возможности «любить и работать» (Lieben und arbeiten).
То есть, главная героиня в какой-то степени излечилась. «По Фрейду». Приход к жизни «как у всех нормальных людей», ага.
Еще я упорно называю свое произведение «сказкой», и та же Елена, сначала реагировавшая на это не иначе, как «хуяска!» (цитирую по памяти), в конце концов смирилась и сама прислала вот что:
Другой мой старый и точно не хороший знакомый, или, как сейчас принято говорить, «хейтер» оставил вот такой отзыв:
Фу какой тошнотворный закос под Лазурчука и Успенского.
Отзыв, естественно, меня порадовал: кто такие Лазурчук и Успенский я не знаю и закосить под них не мог. Но погуглил. Как выяснилось, это не тот Успенский, который про Чебурашку писал, и оба они создавали какое-то ржачное фентези или что-то подобное, и товарищ наглядно продемонстрировал свой читательский уровень: кому-то это напоминает французский экзистенциализм, а кому-то — Лазурчука и Успенского. (Опять-таки, я не знаю, кто это и прошу потенциальных поклонников прощения, наверняка же достойные люди).
Очевидно, что товарищ вникать не стал и, простите, наебался.
Если же действительно искать «под кого закос», то навряд ли вы найдёте, «все совпадения случайны» и демонстрируют уровень скорее читателя (в этом плане моя книга коварна), но вот эти немногие классические произведения совсем других жанров и стилей оказали на автора достаточное влияние, рекомендую:
«Шутовской хоровод» и «Контрапункт» Хаксли,
«Заметки на полях «Имени Розы»» Умберто Эко,
«Розенкранц и Гильденстерн мертвы» (не фильм) Стоппарда,
«Адаптация» (вот наконец фильм).
Это не считая «общего культурного кода», который в целом похож на радиационный фон: никуда от него не деться, главное — чтобы он не превышал норму и не менял ДНК автора.
Экономика внимания
Не происходит ничего такого, что бы не было описано у Маркса. До капиталистов дошло, что самый главный ресурс — это внимание (ну, просто все деньги «честным путём» они уже отобрали). Реклама — это «двигатель торговли», работающий на внимании, который позволяет отобрать даже то, что человек не хотел тратить («создать потребность и удовлетворить её»).
Но зачем внимание привлекать, если его можно просто вообще никогда не отдавать обратно, да? Монополия на внимание — это более широкий случай монополии на рекламу, а фейсбук и гугль — банальные монополисты рекламного рынка (и ничего им за это не будет).
Фейсбук (условный фейсбук, имя нарицательное), однако, делает страшное — и только потому, что мы ему разрешаем. Он якобы предоставляет нам инструмент общения с «друзьями», а на самом деле делает залипательный инфо-продукт и давно уже сам решает, что из постов друзей мы должны видеть и что из наших постов видят «друзья». Даже не на уровне постов: Елена Рыдкина у меня, например, в друзьях, но я не её уже больше года: видимо, она находится в «шедоубане» потому, что пишет про секс. Фактически, фейсбук осуществляет редакторскую деятельность, а люди с журналистским образованием знают, что можно создать совершенно ангажированное СМИ, просто выбирая, что публиковать, даже если публикации корректны каждая по отдельности.
Но это всё — не со зла, в том плане, что никакого нового, уникального зла тут нет, просто научно-технический прогресс не стоит на месте, поэтому инструменты всё изощрённее, а мотивы все те же, зачем придумывать новые, если старые подходят идеально? Никто не желает зла тебе лично, персонально, как человеку — тебя ведь даже как человека не рассматривают. «Обезличенные данные».
У всего этого «не со зла» — прямая аналогия с пластиковыми пакетами: никто же не хотел засрать планету специально! Покупателю удобно каждый раз не нести с собой авоську, производителю удобно, что человек покупает больше. Ситуация win-win, в которой никто не проигрывает, кроме нас всех.
С этим можно было бы бороться, если бы эксплуатировалось только «животное» (низменное), но это бьёт к тому же по социальному, на чем всё общество и держится. Попробуй не купить на свадьбу бриллианты — на тебя косо посмотрят, даже если все знают, что воображаемая ценность бриллиантов — всего лишь результат рекламной компании 50-ых годов прошлого века. Или, если простыми словами, «откажешься от фейсбука — останешься без друзей». Если не сформировал надёжную оффлайновую сеть (или если ты не знаменитость, поклонники которой есть на всех платформах), что с годами всё сложнее и сложнее. Времена сейчас такие, повальная цифрофизация.
Выход только один (кроме маргинализации, помните Тифаретник?) и кончается это всё, разумеется, постами об ужасах цукерберга и о правилах цифровой гигиены — в том же фейсбуке (ну потому что хочется же, чтобы их прочитали, да?). Можно перейти на новую платформу, но так как прогресс не стоит на месте, новые платформы сговнякиваются каждый раз всё быстрее и быстрее. Также можно писать на берестяных грамотах или даже завести stand-alone блог, но you can’t spell stand-alone without alone.
Мой журналистский диплом, к слову, назывался «Авторские проекты как пример адекватной реализации свойств интернета (на материале истории российской интернет-журналистики 1995-2002 годов)», тогда как бы уже было слово «блоги», но рука не поднималась их так называть. Поинт диплома был в том, что в те славные времена каждый мог поднять абсолютно независимую платформу и вещать, чем видные люди и пользовались. Дальше — понятно: свободу обменяли на удобство, удобство стало массовым, вещание превратилось в сплетни на кухне, и вот посмотрите: короткий миг свободы, возникший чисто по недосмотру, кончился, и медиа-влияние снова в руках монополий.
Сказка о письке
Закончив писать книгу, я выделил квинтэссенцию произведения, пытаясь подобрать название. В ней есть три фаллических символа (бластер, башня и рог единорога), все они несут разную нагрузку, не переставая быть при этом символами. Одна из сюжетных линий — про то, как девочка обретает внутренний стержень (вот, опять символ фаллический). Многие тропы в книге — сказочные.
Выходит, идеальное название — «Сказка о письке»: это не сказка (неосказка), и она про фаллос (в психоаналитическом понимании). Более того, это наверняка супер-продающее название. Говорят, например, «сразу интересно, чья писька — мужская или женская». На что я ответил, мол, «а не интересно, кто?»
Беда в том, что с фаллосом в психоаналитическом понимании знакомы далеко не все, для многих писька — это просто писька, так что увы. Если интеллектуалы и купят книгу, то только чтобы поржать. Тут и выяснится, что это шутка над ними.
Такое хорошее название, что даже жаль от него было отказываться. «Нарратив о фаллосе» уже стилистически не работает.
Тем не менее, я обнаружил прекрасный эффект: если взять любой другой вариант названия и добавить к нему «сказку о письке», оно гарантированно станет в два раза лучше. Например, мне предложили: «"В круге первом", „Уроборос“, „Туда и обратно“, „Загадка единорога“, „В поисках себя“, „Город Х.“».
«Сказка о письке: туда и обратно» — очевидно. «Загадка единорога: сказка о письке» добавляет новый слой. «В поисках себя: сказка про письку» — и вот сразу отгадка, нашел. «Город Х: сказка про письку» — сразу понятно, что город фу какой нехороший.
Это всё смешно, разумеется, не только потому, что вдруг — опа— и слово «писька», а потому что ну правда же и она, и про неё.
PS. Еще мне нравился вариант названия — дословно — «🔍 🦄 🤷♂️», но с ним было бы много проблем.