Искусственные языки
К вопросу о искусственных языках. Любой «гуманитарий» легко скажет проблему любого искусственного языка. «Естественный» язык живой, поэтому в нем много мусора (заимствований, жаргона, и прочее), но это актуальный и нужный мусор, который позволяет выразить любую «современную» мысль.
Даже если мы создадим искуственный язык с четкими правилами того, как он будет «апгрейдится», то всё равно найдется какая-нибудь мелочь, которые эти правила порушит или мелочь, которая не была изначально предусмотрена, и ради которой придется вводить исключения. Вместо единственно верного варианта получим два и более — и опа, приплыли обратно к естественному языку во всем его безобразном разнообразии с заплатками и «патчами».
Достаточно посмотреть на любой язык программирования, который развивается. При этом языки программирования все-таки решают конкретные задачи, а обычные языки — абстрактную задачу «описать всё» и при этом всё предусмотреть.
Опять-таки, в нормальных языках всё речь естественным образом стремиться к упрощению, часто не соблюдая никакие правила. Например, по-латыни слово «диджей» будет звучать, как «orbium phonographicorum exhibitor». Пусть и длинно, но «понятно» всем говорящим на латыни и — главное — «всё правильно».
В реальности никто так говорить не будет. Опять-таки, в реальности, будь это живой язык, наверняка нашелся бы аналог не по правилам (как слово «диджей» в русском языке), зато короткий и тоже, как ни странно, понятный.
О блогосфере — БлоGнот
Вот есть блоги, которые интересно читать всем — когда-то давно я сравнивал их с авторскими колонками в газетах.
Gray пытается отнять у меня славу. Это я сравнивал их с авторскими колонками в газетах!
Роняния
Неделю назад таскал ребенка на кухне, он потрогал и уронил железную банку из-под чая. От грохота сначала даже вздрогнул. Я поднял банку, ребенку понравилось, что она снова на месте, он ее снова потрогал и снова уронил. Раза с третьего до него дошла закономерность, и он начал ржать.
Сегодня позвонила жена (они сейчас гостят у ее родителей) и сказала, что ребенок научился сам кидать (а не просто ронять) игрушки и стучать ими обо все.
Ребенок, разумеется, все еще полностью на грудном вскармливании, но всякие сушки сосет с удовольствием, аж всасывается.
На живот переворачивается практически мгновенно, на животе ведет себя, как гусеница, (упирается ногами и выгибается вверх) правда, без ощутимого эффекта.
Пока что самое «сложное» в ребенке — это то, что он требует постоянного внимания, а мама постоянно внимание это обеспечивает (так как мама у нас суперответственная). Если верить Цареградской, то занимать себя сам минут по 30 ребенок начнет только в возрасте 6-и месяцев. Пока что его хватает минут на 5-7, при малейшем нытье жена несется к ребенку через всю квартиру.
Кроватка и коляска все так же не востребованы, есть модный слинг и совместный сон. Я высыпаюсь совершенно нормально, беруши в уши — и вперед. Катя, впрочем, нашла извращенный способ меня будить: она укачивает ребенка, пользуясь упругостью матраса. Другими словами, она просто «прыгает» на кровати, все вибрации передаются мне, а будит это мгновенно.
Подумал, что надо бы называть жену и ребенка по имени, а то как-то странно выходит. Наверное.
В реальности, конечно, для них есть Особые Прозвища.
The Man from Earth
Жил-был человек, у которого есть привычка бросать вообще всё и переезжать каждые 10 лет. На очередной прощальной вечеринке его новые десятилетние друзья на него наседают, и он им все рассказывает: он живет много-много тысяч лет, а переезжает затем, чтобы никто не увидел, что он не стареет.
Все действие фильма «The Man from Earth» происходит в одной комнате (привет, «Гараж»), весь фильм — один большой диалог. Друзья пытаются вывести его на чистую воду, задавая вопросы, а он честно на них отвечает. Создается ситуация, когда герой не может ничего доказать, а друзья не могут ничего опровергнуть.
А потом у друзей срабатывают разные психологические защиты: отрицание, гнев и прочее. Гавно попадает в вентилятор, и понеслась.
И теперь — спойлер.
Конец фильма смазан. Герой все-таки вынужден (и мы это видим) признать, что всё это — шутка. Тут и надо бы закончить, оставив зрителя тоже гадать — правда, или нет?
Вместо этого в морду зрителю зачем-то пихают однозначный и предсказуемый ответ; предсказуемый потому, что это — кино, а в кино и не такое — правда, «по умолчанию».
