What is love

Короче, любви не существует.

Теперь, когда я привлек ваше внимание, поговорим о важном: сиськи.

Или наоборот.

Долгое время я думал, что мне нечего добавить к «Искусству любить» Фромма. Оказалось, что мне и сейчас нечего добавить, но чтение Фромма никак не помогает, особенно если его не читать. К тому же он многословен, и при желании можно вычитать, что он агитирует за святую любовь великомученика, когда «ничего себе — все людям».

С другой стороны, вы окажете неоценимую услугу человечеству, если все-таки почитаете Фромма (меня можно не переставать почитать), потому что заметка — это записи на полях.

Он пишет, что любовь — это не чувство, а действие: «Любовь – это деятельность, активность, а не пассивный эффект; это «пребывание» в некотором состоянии, а не «впадение» в него. Наиболее общее определение активного характера любви можно сформулировать так: любить – значит прежде всего давать, а не получать».

Если искать конкретное определение, то «Любовь есть деятельная озабоченность, заинтересованность в жизни и благополучии того, кого мы любим».

Нюанс состоит в том, что это не благополучие-как-мы-его-понимаем, а то, как его понимает объект любви:

...третья составляющая любви – уважение. Уважение – это не страх и не благоговение; слово «уважение» происходит от польского uwazac – быть внимательным, наблюдать – и, следовательно, обозначает способность видеть другого человека таким, каков он есть, осознавать его индивидуальность. Уважать человека – значит быть заинтересованным в том, чтобы он развивался по своему собственному пути. Таким образом, уважение исключает использование одного в целях другого. Я хочу, чтобы любимый человек развивался для себя самого и по-своему, а не для того, чтобы служить мне. Если я люблю, я ощущаю себя как одно с любимым человеком, но с ним таким, каков он есть, а не с таким, какой он нужен мне для каких-то моих целей. Ясно, что я могу уважать другого, только если я сам независимый человек, если я могу стоять и ходить без поддержки и не нуждаюсь в том, чтобы использовать кого-то в своих целях. Уважение существует только на основе свободы: как поется в одной старой французской песне, «любовь – дитя свободы»; дитя свободы, а не господства.

Главный вопрос, конечно, «зачем?». Зачем кого-то любить вот так? И не замечтался ли Фромм?

Я пойду дальше Фромма и выделю три вида любви, а не два («правильный» и «неправильный»), и чтобы не быть многословным, разделю это на три заметки.

Это можно свести к банальному «разумному эгоизму» или даже открыть горькую правду, что альтруизм — это хорошо замаскированный эгоизм, но все еще проще: человек что-то делает, потому что у него есть на это причина, осознаваемая или нет, мотив, то, что человеком движет (от латинского корня motivus, «двигать» разумеется).

В противном случае придется сказать, что человеком ничего не движет, а он просто колеблется в проруби. Если сложно смириться с мыслью, что человек все делает для себя, то давайте хотя бы договоримся, что человек все делает сам. Даже «альтруизм» — это его внутренний мотив.

Первый вид любви — «инфантильная» «любовь» или «любовь по принципу обладания» (Фромм).

У человека есть так называемые «инфантильные» потребности, они не «плохие» или «хорошие», они просто ранние. То, что они часто не удовлетворяются в детстве — очень грустно, а то, что они остаются у взрослых потому, что не были удовлетворены — это печально, но не повод для бичевания.

Почти все, что сейчас называется «любовью» есть ощущение этих потребностей и радости от их удовлетворения. Нет, даже еще хуже: «любовь» — это фантазия об удовлетворении этих потребностей, обещание их удовлетворения.

Наверное, более правильно называть это «влюбленностью». Мы встречаем человека и временно слепнем, потому что придумываем себе всякое, очень уж хочется этого всякого, а через пару лет оказывается, что он козел и вообще, я не за него замуж выходила.

Это не любовь, а детская потребность быть любимым.

Дальше есть примерно четыре варианта развития событий.

Вариант первый — вы ребенок, у вас есть мама, и она вас любит. Тогда любовь существует, но мы этот сказочный вариант не рассматриваем. Здесь ответ на вопрос «зачем вот так любить?» понятен: родители заинтересованы в благополучии детей, а это любовь «по определению».

Вариант второй — у вас есть мама, и она вас не любит.

Есть простое правило, которое я бы сформулировал так: «Мама вас любит, если умеет». Оно только на первый взгляд выглядит глупо. Если маму любили, то она научилась любить. Если маму не любили — то не научилась. Все это хорошо иллюстрируют опыты с обезьянками Гарри Харлоу: из тех, кто выращен в условиях депривации ласки, мамы не получались, они просто отрывали своим детям головы.

Маневры со стороны мамы, типа «я люблю, как умею», «этожемама» и проч. призваны скрыть факт отсутствия любви — например, потому, что всем страшно и стыдно.

Если мама будет произносить бессмысленные звуки с аргументацией «я говорю по-английски, как умею», почему-то это не будет считаться английским языком, чем любовь-то отличается?

В этом варианте со стороны ребенка возможен только один осмысленный маневр — «если меня не любят, то со мной что-то не так», он дает какую-то надежду и иллюзию контроля над ситуацией: себя-то можно исправить, а маму — нет.

Здесь ответ «зачем любить?» все тот же: это все еще родители, они все еще заинтересованы в благополучии детей. Просто ничего не умеют, поэтому — да, это не любооооовь.

Вариант третий — вы взрослый человек и находите такого же взрослого. Теперь у нас есть два человека, которые не умеют любить, но хотят быть любимыми. На этом страстном желании все и держится. Такие люди напоминают двух козлов, с упорством пытающихся выдоить друг из друга молока. (В конечном итоге имеем двух задроченных козлов). Это то, что принято называть «созависимыми отношениями», очень затасканная тема именно потому, что «настоящая», «зрелая» любовь — это редкость.

В этом случае мы часто имеем накал страстей, которые люди ошибочно принимают за любовь, но на самом деле — правильно — это просто страстное желание выдоить молока.

С мамой, кстати, бывает так же: если мама не умеет любить, то велик шанс, что маме самой нужна неполученная любовь, которую она будет пытаться получить с ребенка.

Вариант четвертый — вы находите того, кто умеет любить.

Так, а ему это зачем?

Вариант «он терапевт и получает за это деньги» не так уж и плох. Но остальным-то зачем? Вы не их ребенок.

Если у вас не удовлетворены именно детские потребности, то в этом вы мало чем отличаетесь от ребенка. А любить детей — это серьезный труд, более серьезный, чем любить взрослых, всякий, у кого есть дети, это понимает, человека невозможно заставить делать этот труд нахаляву, у него должен быть мотив.

В целом, я верю в любовь, в детстко-родительских отношениях, со стороны родителей. У меня этого никогда не было, но пацаны рассказывали.

Что делать с любовью остальным взрослым людям, и главное, зачем — это загадка. В следующих выпусках — надеюсь, они будут интересней, но говорить про любовь и не говорить про маму нельзя — мы рассмотрим еще два вида любви (и нет, это не любовь к партии и любовь к родине).

Продолжение следует.

Appendix.

«Инфантильность»

Скажу пару слов в защиту инфантильности. Взрослеть не надо. Взрослеть вообще дураков нет. Если можете не взрослеть — не взрослейте.

Люди вынуждены это делать, сталкиваясь с обычными жизненными обстоятельствами. На человека постепенно сваливается свобода, ответственность, нужда зарабатывать денег и прочие неприятные вещи, начиная с необходимости есть нормальную еду, а не грудное молоко.

В моем определении, взрослый — это более опытный человек, который больше выдерживает, потому что уже столкнулся с жизнью и не ослеп, часть этой способности он арендует ребенку, потому что ребенок выдерживает меньше и потому, что ребенок ему дорог. В этом плане понятно фромовское «любить – значит прежде всего давать, а не получать». Взрослый дает, а ребенок за это получает. Ха! Ха!

Если взрослые не справлялись со справлением, то они «плохие» взрослые, опять-таки безоценочно, просто по определению взрослого.

«Идеальный» взрослый делает так, чтобы жизнь на ребенка сваливалась постепенно, и тот успевал адаптироваться. Когда на ребенка сваливается очень много, он «рано взрослеет», чаще под этим кроется то, что ребенок «взрослеет» выборочно.

Бабушки, которые говорят «не надо приучать ребенка к рукам — потом не слезет» и бабушки, которые выращивают рассаду сначала дома с подсветкой, а потом высаживают в открытый грунт — это одни и те же бабушки.

Это все опять общие места, которые все должны знать в наш век, когда космические корабли бороздят просторы космоса. Суровая правда состоит в том, что если вас не любили, то вы не «знаете», что это такое, «не имеете опыта любви», и подобные разговоры — пустое теоретизирование.

В остальном же — ничего в инфантилизме плохого нет. Вы ничего не упускаете в т.н. «взрослой жизни». Инфантилов шеймят только те, кто с ними нянчится. Попробуйте это избежать, хороший вариант — быть богатым инфантилом, например, каким-нибудь наследником.

«Безусловная любовь».

Тут же уместно будет написать про мем «безусловная любовь». Да, она тоже бывает исключительно в детско-родительских отношениях.

Если любовь — это «заинтересованность в жизни и благополучии того, кого мы любим», то безусловная любовь — это — правильно! — «безусловная заинтересованность в жизни и благополучии того, кого мы любим».

«Что бы наш ребенок ни сделал, мы все равно заинтересованы в его жизни и даже немного в благополучии». Может быть, вы даже его не убьете.

Отсутствие безусловной любви дает ребенку четкий сигнал «ты будешь жить, только если будешь хорошим». Я знал людей, чьи родители довели идею условной любви до логического конца, обещая ребенку, что уйдут от него или отдадут его в детдом, если тот не будет слушаться.

В соседнем адовом котле, но уровнем повыше, находятся родители, которые утверждали, что ребенок может свети их в могилу своим поведением, в этом случае «плохость» ребенка не только угрожала его жизни, но становилась делом вселенских масштабов, ребенок получал суперсилу, способность убивать других людей.

«Безусловная любовь» нужна только для того, чтобы ребенок понял, что быть плохим — это не смертельно. Да, мем «базовое доверие миру» тоже где-то из этой оперы.

Что же касается безусловной любви к остальным, то принято считать^{[citation needed]}, что ребенок без взрослого не проживет, в то время, как один взрослый проживет без другого. (Поэтому фиг ему, не безусловная любовь). См. опять-таки «созависимые отношения», когда один без другого «жить не может».

TLDR: Если мамы не было, то ее уже не будет, дураков нет.

Подписывайтесь на мой канал на ютубе, ставьте лайки.

Следующая часть.

Идеальный клиент

Думал про полезные для терапии качества клиента. Довольно привычно думать со стороны терапевта, каким должен быть он, но есть же еще вторая сторона — клиенты, о которых уже целый год не думал. (Pun intended)

Вот чужой пост про идеального клиента — правильный, но скучный.

Разговоры «было бы хорошо, если клиенты были такие» во-первых, напоминают анекдот «мышки, будте ежиками», во-вторых, сводятся к тому, что лучший клиент терапии — это здоровый клиент.

И действительно, если поспрашивать знакомых терапевтов (хотя им и положено говорить, что «все клиенты хороши», потому что это просто терапевтично), то выяснится, что лучший клиент терапии (как минимум в удобстве и в соотношении затраченные силы/полученный результат) — классический невротик.

Терапия таких людей сводится к тому, что их надо гладить по головке, говорить «ты все равно хороший», «собой быть не стыдно» и «если ты немного расслабишься, ты не мгновенно превратишься в насильника и убийцу, еще неделя в запасе у тебя есть». Говорить такое легко и приятно, потому что это — правда. Иногда можно даже спрашивать «а что ты сейчас чувствуешь?».

В конце они расслабляются, начинают получать удовольствие от жизни и становятся благодарны.

Некоторые из них решают, что это и есть вся терапия, и тоже становятся терапевтами, потому что ну come on, говорить людям «отъебись от себя», «ты молодец» и вместе заниматься осознавашками — что может быть приятней?

На другом конце спектра удобности находятся мало адаптированные люди, у которых даже денег на терапию нет, и они вынуждены обращаться к онлайн-терапевтам или в социальные центры. (Это все та же идея: если человек достаточно здоров, чтобы адаптироваться в обществе, то у него есть деньги на терапию).

В качестве примера, так как мое образование состоит в основном из википедии, процитируем ее:

Основным терапевтическим подходом в лечении пограничного расстройства личности является психотерапия... Пограничное расстройство личности считается одним из самых сложных диагнозов в плане лечения. При проведении психотерапии наиболее сложной задачей является создание и поддержание психотерапевтических отношений. Для пациентов, одним из ведущих симптомов которых является склонность вовлекаться в интенсивные, напряжённые и нестабильные взаимоотношения, характеризующиеся чередованием крайностей, бывает очень трудно удержаться в определённых рамках психотерапевтического альянса. Помимо этого, зачастую сами психотерапевты стараются дистанцироваться от «трудных» пациентов, защищая себя от возможных проблем.

Переводя на простой язык: терапия — это лечение отношениями, а есть люди, с которыми в отношениях находиться, мягко говоря, проблематично. Ну, опа.

Если у вас, как у терапевта, есть выбор между простыми и непростыми клиентами, при этом простые к тому же более благодарны, прогрессируют быстрей и прочий набор стандартного удовлетворения от работы, как у нормальных людей, то зачем выбирать непростых?

Тут отдельная бездна мотиваций открывается, которую каждый терапевт должен исследовать сам.

И, несмотря на то, что вопрос об «идеальном клиенте» в целом верный, но смешной, в следующем выпуске я расскажу, какое единственное качество клиента (помимо мужества) является самым главным. Вы будете шокированы.

Бонусная мысль.

Очевидно, что как есть, например, талант к танцам, так есть и талант к терапии. Талантливые люди проходят терапию быстрее бесталанных, но танцевать научить можно даже медведя. Талант можно свести к набору характеристик («гибкость»), но это нам никак не поможет.

Даже если набрать с улицы десять разных людей, составить из них коллектив и попробовать их научить танцевать один и тот же танец, мы быстро обнаружим, что кого-то можно поставить в первый ряд, а кого-то надо задвинуть подальше, чтобы зрителя лишний раз не пугал (присмотритесь к танцевальным коллективам).

В терапии еще хуже — надо помочь научиться десятерым людям танцевать десять разных танцев по их вкусу на том уровне, на котором каждый из них хочет.

Если приводить эту аналогию на вопрос «сколько займет терапия, вы скажите точно? и куда ноги ставить?», то человек встает, плюет тебе в глаза (но на самом деле в свой монитор) и со словами «хватит уже голову морочить своей неопределенностью» уходит.