Свобода воли
Это сложный и в основном философский спор, который лишний раз трогать не хочется, но надо — во имя гуманизма. Раз люди «имеют право и обязанность определять смысл и форму своей жизни», значит, у них должна быть такая возможность — свобода воли.
Свободу воли можно рассматривать с двух сторон: как это «на самом деле», и зачем вообще этот вопрос нужен (и к каким ужасам приведет его решение), при этом создается полное ощущение, что эти две стороны друг друга не очень понимают.
За все мои чрезмерные упрощения заранее прошу прощения у настоящих философов, которые меня, надеюсь, читать не будут (я потом объясню, зачем я сюда залез).
Возьмем что-нибудь простое, какую-нибудь условную амебу, которая уплывает из солёной воды, плывет на свет и ничего больше не делает. Ее поведение предопределено (детерминировано), она всегда будет стараться уплыть из соленого и приплыть к свету. Не то, чтобы она может решить потерпеть ради светлого будущего — в соленом. Эту амебу можно легко заменить механизмом — и никто не заметит разницы.
Далее мы усложняем амебу, скажем, добавляем ей как раз возможность «потерпеть», для этого добавляем ей память и возможность выстраивать приоритеты. Казалось бы, вот она — свобода воли, но нет: амеба теперь не только реагирует на внешнюю среду, но еще и на внутреннюю. Делает она это все равно предсказуемым образом, то есть, решение амебы «потерпеть», если его тщательно рассмотреть, тоже является продуктом какой-то определенной функции. То есть, даже если у амебы есть варианты, то она выбирает «лучший вариант», даже если не осознает, по каким правилам она это делает.
Далее мы усложняем амебу еще сильнее и, наконец-то, она становится такой комплексной, то мы просто уже не в состоянии учесть все параметры и нам кажется, что амеба придумывает нетривиальные решения «по собственной воле», особенно если она может потом красиво обосновать их словами.
Сторонники отсутствия свободы воли — именно с технической стороны, говорят, что «на самом деле» дела примерно так и обстоят: человека чисто теоретически можно разобрать на бесчисленное количество вводных параметров, и тогда мы увидим, что все решения предопределены. Просто мы не можем это сделать на практике, потому что очень уж сложно, мы в этой сложности теряемся и придумываем себе всякое.
Свобода воли же в этом случае — просто психологическая иллюзия, феномен сознания. (Само сознание, кстати, легко «разбирается» примерно по той же «амёбной» схеме, и оказывается, что никакого сознания нет, а это просто такая же сложность, которая порождает иллюзию сознания).
Сторонники присутствия свободы воли говорят совсем о других вещах: ну ок, «доказали» мы, что свободы воли нет, а что мы будем делать, например, с ответственностью? Если я ограбил и убил старушку, то это только потому, что бесчисленное количество параметров так сошлись. За что наказывать преступника, если это не он делал выбор? Или, например, если свободы воли нет, то что теперь, ложиться и помирать, потому что на что ты тогда можешь повлиять?
Вот, скажем, известный пример про «выученную беспомощность» — эксперимент, когда собаку запирали в клетке и били током до тех пор, пока она не потеряла всякую волю к сопротивлению — поделать она все равно ничего не могла — а потом дверь открыли, но собака все равно никуда не ушла, потому что была «приручена», что она бессильна, током все равно будут бить. Кто хочет быть такой собакой?
Спустя какое-то время бедную собаку перестает устраивать такая жизнь, и она идет к психотерапевту. Является ли это свободным поступком? На психотерапии она меняется — но было ли это предрешено? Может ли она вообще поменяться, если никакой свободы нет? Как она решает поменяться?
Люди, которые говорят об отсутствии свободы воли, говорят о физическом детерминизме, люди, которые говорят о наличии свободы воли говорят о свободе, как о чувстве.
Я, конечно, за свободу воли, потому что иначе все рассыпается, «хоть ложись и помирай». Аргумент про «а на самом деле» и «иллюзию» считаю в целом наивным: ценность «самого дела» еще нужно доказать, но ценность — понятие психическое.
Ну и, конечно, «вы говорите «иллюзии», как будто это что-то плохое». Вот, например, современные мониторы не настолько хорошая иллюстрация, но если мы возьмем старые ламповые телевизоры, то даже невооруженным взглядом будет видно, что они состоят из «пикселей» (тогда это пикселями не называлось): отдельных точек. Опять-таки, со старыми телевизорами можно было проделывать простой фокус: подходить вплотную и наблюдать эти точки.
Вы понимаете, куда я клоню: «на самом деле» на экране нет никакого изображения, а есть много мелких точек, которые такие мелкие, что мы не замечаем. Более того, «на самом деле» изображения в мультфильме не движется: нам показывают разные картинки, которые сменяют друг друга, можно взять каждую по отдельности и, внимательно рассмотрев, придти к выводу, что она статична! Все остальное — это «иллюзия», которую строит мозг.
Вопрос, конечно, «вам шашечки или ехать?» (анекдот), то есть, что вам важнее — мультик посмотреть или торжество объективности?
С точки зрения психотерапии вопрос не имеет смысла (вернее, психотерапия не имеет смысла при отсутствии свободы воли). Если клиент начинает подобный разговор, то всегда речь идет о его чувстве бессилия, бессмысленности, растерянности — о чем угодно, кроме «объективных фактов».
В компьютерных науках есть понятие «конечный автомат»: это механизм, которые обладает конечным количеством состояний и алгоритмом их изменений, так что эти состояния можно вычислить/предугадать, хорошая иллюстрация детерминизма. Человека можно считать конечным автоматом, но тогда пропадает — правильно — «душа» и мир становится очень безжизненным.
Такое состояние один мой клиент иронично называет «конченный автомат».
Гуманизм
Жан-Поль Сартр, этот косоглазый философ, которому всегда везло с молоденькими интеллектуалками — главным образом потому, что вся мода «экзистенциализма» пришлась на него — написал в 1946 эссе под названием «Экзистенциализм — это гуманизм», очевидно, это требовало определенного прояснения.
Но не будем забегать вперед, давайте сначала разберемся с гуманизмом. По определению — это просто «человечность» (тот же латинский корень, что и в английском слове human), как писал Воннегут, «Я гуманист, а это, в частности, означает, что я старался вести себя прилично, не ожидая награды или наказания после смерти».
Международный гуманистический и этический союз предлагает такую современную формулировку: «Гуманизм — демократическая, этическая жизненная позиция, утверждающая, что человеческие существа имеют право и обязанность определять смысл и форму своей жизни.
Гуманизм призывает к построению более гуманного общества посредством этики, основанной на человеческих и других естественных ценностях, в духе разума и свободного поиска, за счёт использования человеческих способностей».
Более простая формулировка, типа «гуманизм признает человеческую жизнь высшей ценностью» оставляет много вопросов (даже таких, как «пять высших ценностей больше же, чем одна?»), в этой же формулировке ценностью признается субъективность отдельного человека, то самое «право и обязанность определять смысл и форму своей жизни», которое опасно близко к экзистенциализму. Тем не менее, «человечность» остается довольно широким понятием.
Однажды у меня случился разговор с клиентом, во время которого мне пришлось раскрывать ему смысл гуманизма. К разговору я был совершенно не готов (как и сейчас), а клиент был не каким-то моральным уродом, но математиком (с тяжелым детством, как и у всех клиентов), проблему вагонетки он решал просто: пять больше одного.
(Вагонетка едет по рельсам и задавит пять человек, но если переключить стрелку, то она поедет по другому пути и задавит всего одного. Как вы поступите? Стрелку можно не переключать («не вмешиваться»). Есть разные варианты этой проблемы — например, один человек может быть вашим родственником).
Я рассказал про «золотое правило этики»: «поступайте с другими так, как хотите, чтобы поступали с вами», клиент согласился, что это выглядит разумно, контраргумент Ржевского он не знал[1].
На самоценности (то, что многими ошибочно называется самооценкой) мы застряли: у Имярека не было никаких мотивов считать себя важным, но в целом идея, никто не хотел бы оказаться на месте этого одного человека, которого задавит, на индивидуальном уровне, была понятна.
Проблема «как нам программировать самоуправляемые автомобили» решается примерно так же: в ситуации «давить бабушку или жертвовать собой» пассажир хочет, чтобы машина делала «моральный» выбор в сторону его безопасности, иначе такими автомобилями никто не будет пользоваться и капитализм не победит.
Про капитализм я иронизирую, но вопрос «зачем гуманизм нужен обществу» остается открытым, золотое правило, очевидно, прекрасно, yо оно описывает индивидуальное отношение человека к человеку. ОБществу же для его стабильности нужны типовые члены, а гуманизм утверждает, что человек может определять форму своей жизни. Это вечный конфликт, и никакими отговорками, типа «пока человек не будет делать что-то ужасное, общество будет не против» это противоречие не скрыть. Общество не поощряет настоящую индивидуальность[2], даже если говорит, что поощряет.
Моя идея состоит в том, что индивидуализм не нужен, но неизбежен: чем более человек отделен, тем более он индивидуален, человек отделяет себя от природы и других людей и расплачивается за это индивидуализмом[3]. Индивидуализм «просто случается». Примитивные общества жили в едином психическом фоне, наиболее наглядно это показано, например, в фильме Midsommar — про паганскую секту, но прогресс уже не остановить.
Гуманизм неизбежно должен был проникнуть в терапию, тут скорее особняком стоит Фрейд, чем наоборот (более того, мне кажется, что этот тренд идет волнами, и до Фрейда в терапии были гуманисты — например, священники).
Первыми гуманистами после Фрейда были неофрейдисты (Карен Корни, Эрих Фромм, Гарри Салливан). Их основное отличие от Фрейда было в том, что они считали основным фактором развития человека культуру и социум, а не животные желания и сексуальную энергию. (Удивительно!). А там, где культура и социум — там сразу же возникает зараза гуманизма. С одной стороны, можно сказать, что они зашли просто «не с того конца», не с ид, а со стороны супер-эго, но какая же огромная разница.
Ничего нового в плане методов эти прекрасные люди не принести, но это и не нужно было. Эрих Фромм — наверное, самый влиятельный из них — по первому образованию был социолог (а по призванию — философ), так что направленность становится понятной.
Когда меня спрашивают, что читать про терапию, я почти всегда отвечаю — читайте Фромма. Специализированный книги оставьте специалистам, Фромм пишет про общечеловеческие проблемы современного общества, причем делает это «для широкой публики».
Если выбирать три книги, которые обязательно надо прочитать, то они такие:
«Бегство от свободы» — о том, почему тоталитарные режимы работают.
«Человек для самого себя» — книга о Самости и о том, как ее сохранить или потерять (хотя это слово в книге не используется), то есть эта «самого себя» рассматривается не с позиций эго (то есть, это не «эго-изм»), а с позиций Самости.
«Искусство любить» — лучшая книга про любовь и про то, что это вообще такое.
Другой видный неофрейдист — Карен Хорни[4] написала книгу «Невротическая личность нашего времени», и я до сих пор не знаю, случайно ли название перекликается с «Героем нашего времени». И вообще, говорим «невротик» — вспоминаем Корни, лучше и проще эту проблему не описал никто. Также можно почитать «Наши внутренние конфликты» — смотрите, как гуманно: «наши». Мы все в одной лодке!
Домашнее чтение
Курт Воннегут, «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей»
[1] «Так что ж теперь, мне всем члены сосать?» (анекдот)
[2] Если это не маркетинговый буллщит, типа Think different или новое свободное поколение — идея, которую эксплуатирует Кола вот уже 70 лет.
[3] Зачем он это делает — вопрос сложный. Я не думаю, что специально. Например, распад больших семей связывают с тем, что капитализму (очень грубо говоря) выгодно иметь много маленьких семей, чтобы продавать как можно больше чайников. Но капитализм не обладает собственным разумом. Думаю, это «случается само»: в том плане, что человек «пытается, как лучше, а выходит, как всегда»: решая одни локальные проблемы, человек просто не видит большой картины. Как и в случае с климатической катастрофой: никто не делает его специально, просто пластик уж очень удобен. Индивидуализм подобен глобальному потеплению.
[4] У меня с женой (которая тоже терапевт) было много шуток на тему, что для фрейдистски лучшей фамилии, чем «Хорни» (от англ. horny — похотливая) и не придумать. Но правильно эта фамилия — Horney — читается, как «Хорнай», это немецкая фамилия. Тем не менее, везде в русской литературе она пишется, как Хорни.
Осознанность (mindfulness)
Слово «осознание» может играть злую шутку, оно как будто связано со знанием и интеллектом. Есть особая игра, которую я называю «осознавашки», ей подвержены люди, увлекающиеся психологий, духовно растущие, студенты-психологи и подобные типы. Суть игры состоит в том, что человек все понимает и все про себя знает, а если не знает, то с радостью узнает («инсайт»).
В связи с этим упомянем, что еще одним способом, посредством которого невротик может препятствовать осознанию необходимости изменения, является интеллектуализация существующих у него проблем. Пациенты, которые склонны так поступать, находят огромное интеллектуальное удовлетворение в приобретении психологических знаний, включая знания, относящиеся к ним самим, но оставляют их без использования. Позиция интеллектуализации применяется тогда в качестве защиты, которая освобождает их от эмоциональных переживаний и, таким образом, препятствует осознанию ими необходимости изменения. Это как если бы они смотрели на себя со стороны и говорили: как интересно!
Карен Хорни
В английском языке все гораздо более удачно, для «осознанности» используется слово awareness, которое происходит от древнеанглийского warian «быть на страже», что в свою очередь произошло от германского корня «наблюдать, заботиться».
Таким образом, осознанность — это не свойство, как, например, «начитанность», а навык, навык внимания («умение читать», если продолжать метафору).
Человек не может раз и навсегда стать осознанным, как не может всегда стоять на стаже — он просто устанет. Нельзя «осознаться» и жить дальше — популярная мечта, пусть и не в этой формулировке, людей, которые проходят терапию: «что-то сделать/каким-то стать и, наконец, зажить по-другому».
Этот навык, однако, можно развивать. Так как это навык восприятия, он мало имеет общего со «знанием о себе», но много имеет общего с чувствованием себя.
Другое популярное слово — mindfulness, являющееся сейчас синонимом «осознанности». Это набор буддийских практик (в основном в традиции Випасанны), тренирующих ум. Эти практики называются «медитации», и я большой фанат этих практик[1].
Медитация — это тренировка. Как и любая тренировка, она работает: тренируемый навык растет[2].
Медитация тренирует минимум два навыка, первый из них — внимание. Человек, начинающий медитировать, обнаруживает, что он не может не думать, мысли думают себя сами, внимание переключается и скачет. Например, первая медитация в Випассане — сидеть и обращать внимание на дыхание. Довольно быстро обнаруживается, что внимание в другом месте — тогда его нужно аккуратно вернуть назад. Часто человек начинает думать, что у него «не получается медитация», потому что это вот так сложно. Но в этом и смысл: тренируется навык, который без тренировки легко не дается, цель медитации — не зафиксировать внимание на дыхании, а пытаться это делать.
Второй навык, еще более сложный — это равностное отношение к тому, что происходит (equanimity). Обнаружив, что внимание в другом месте, нужно не пинать себя, а просто вернуть его на место. Обнаружив какую-то мысль, нужно ее отметить и отпустить. Например, описание медитации «просто сидеть» выглядит так: «Пусть происходит то, что происходит. Как только вы обнаружили намерение контролировать свое внимание — оставьте это намерение»[3]. Это очень коварное описание, потому что намерение оставить намерение — это тоже намерение! Фокус не в том, чтобы зажать и контролировать внимание, фокус в том, чтобы миллион раз возвращать его (или отпускать его).
(Из других духовных традиций: у меня было два случая, когда я напоминал клиентам, что первая «заповедь» йоги — «ахимса» — ненасилие, и она распространяется на себя тоже! Эти клиенты получали травмы на йоге, потому что слишком старались).
Популярное заблуждение состоит в том, что «весь этот буддизм» учит отрываться от своих эмоций и тренирует диссоциацию. Заблуждение понятное, но это не так. Буддизм учит переживать эмоции. Еще раз: буддизм учит переживать, а не учит не переживать.
«Боль неизбежна, а страдания опциональны»[4]. Буддизм учит, как не порождать вторичных страданий, «не накручивать себя». Когда тебе больно, ты переживаешь и ощущаешь боль, но ты не дергаешься по поводу «ах, какой я несчастный».
Равностность — это фундаментальный навык для самоисследования и эмоционального интеллекта. Это глубокое и тонкое состояние, которое часто понимают ошибочно и путают с подавлением чувств, апатией и отказом от самовыражения.Слово «равностность» (англ. equanimity) происходит от латинского aequus, что значит «сбалансированный», и animus, что значит «дух» или «внутреннее состояние». Чтобы лучше разобраться в смысле этого понятия, давайте первым делом подумаем об обратном: что происходит, когда человек теряет внутренний баланс?
В физическом мире мы говорим, что человек потерял баланс, когда он падает в одну или другую сторону. По тому же самому принципу человек теряет внутренний баланс, когда впадает в одну из этих противоположных реакций:
• подавление: когда возникает мысль и/или телесное ощущение, и мы пробуем справиться с ними через отрицание, подавление, закрепощение и напряжение.
• идентификация: когда возникает мысль и/или телесное ощущение и мы фиксируемся на них, цепляемся за них и не даём им возникать, распространяться и уходить согласно их естественному ритму.Между подавлением с одной стороны и идентификацией — с другой, лежит третья возможность: сбалансированное состояние не-само-вмешательства (non-self-interference), то есть равностность.
Это означает, что мы стараемся отпустить негативные суждения по поводу любых наших переживаний, замещая эти суждения любящим принятием и мягким пониманием того, что всё происходит так, как и должно быть. Важно отметить, что мы именно отпускаем негативные суждения, когда они возникают, а не стараемся от них избавиться или подавить.
Шинзен Янг
В переводе на уже известный язык, во время медитации человек учит «контейнировать» собственные эмоции и создает пространство для «холдинга». Можно даже сказать, что формируется «внутренний объект» — Наблюдатель, который смотрит на все происходящее с равностностью. Терапевт делает то же самое!
Медитация тренирует базовые навыки «сами по себе» и потом жизнь разгребается, терапия разгребает жизнь «на материале заказчика» и в процессе нарабатывает похожие навыки[5]. И только КПТ делает и то и другое вполужопицу (от англ. half-arse).
Главную загвоздку медитации я выразил в шутке «Как известно, медитация помогает от всего. А психотерапия помогает от вопроса «если медитация мне помогает, почему же я ей все никак не занимаюсь?»».
Во время медитации всплывают разные мысли и состояния, чем больше медитируешь — тем более глубокие мысли всплывают. Примерно то же самое происходит в йоге: если верить классикам телесной терапии (Вильгельму Райху, например), то телесные зажимы — это подавленные чувства. Йога убирает зажимы — и чувства всплывают, а человек к этому не был готов.
В таких ситуациях надо идти к учителям, но хороших учителей медитации еще меньше, чем хороших психотерапевтов (в абсолютных величинах). Кроме того, медитация не решает проблемы смысла, она дает навык переживаний, но не дает навыка толкований (поэтому буддизм — это не только техники, но и набор мифологий).
[1] Я не учитель медитации, поэтому рекомендую Виктора Ширяева, который является учеником Шинзен Янга. Далее я рассказываю мое виденье.
[2] Иронично то, что ученые запихали буддистов в томограф и выяснили, что медитация реально меняет мозг, после чего ученые уверовали. Просто так посмотреть на буддистов со стороны «невооруженным взглядом» и узреть, что они выглядят счастливыми и спокойными, было нельзя: ненаучно.
[3] «Let whatever happens happen. As soon as you’re aware of an intention to control your attention — drop that intention.»
«Do Nothing» Meditation ~ Shinzen Young
[4] Старая буддисткая поговорка, популяризированная Харуки Мураками.
[5] См. Mindfulness & Psychotherapy, Shinzen Young на ютубе и Эрих Фромм, «Дзен-буддизм и психоанализ» в библиотеке.