Фрейдизм (идеология)

Если говорить о социальном воздействии фрейдовского творчества, то оно привело к образованию своего рода секты: Фрейд лично основал ассоциацию своих сторонников, из которой впоследствии были изгнаны все еретики. Фрейдизм стал религиозным движением, принявшим облик научной школы. Религиозная вера не подлежит обсуждению; но иногда удается кое-чему научиться и у тех людей, с которыми невозможно дискутировать. Фрейдизм в целом — это непреложный аргумент в пользу того, что психотерапевтические секты непременно становятся заменителями религии, их учение перерождается в догму о спасении, а терапия — в искупление. Такие секты вступают в отношения неоправданной и вредоносной конкуренции — сначала с медицинской наукой, а затем и с тем гуманизмом, который, будучи укоренен в христианстве и не имея ничего общего с сектантским образом мышления, нацелен на помощь слабоумному и убогому, не обманывается насчет человека, но и не впадает в уныние, стремится делать добро в рамках возможного и, если на то есть Божья воля, даже в рамках невозможного.
Карл Ясперс. «Общая психопаталогия»

На каждой психотерапевтической школе лежит печать Тени автора. До Тени («по Юнгу») мы еще не дошли, поэтому можно сказать, что бессознательное автора влияет на школу, работая неведомыми путями. Не хотелось бы, чтобы описание личности отцов воспринималось, как «пикантные подробности» из жизни терапевтов или попытка очернить их светлые образы.

Это отдельная большая тема — отношения человека и Авторитета вообще и в частности: Фрейд ревниво охранял психоанализ и рассорился с огромным количеством отступников, преданные дети стали продолжать его дело. Тем не менее, жизнь всегда находит выход (особенно после смерти Фрейда), современный психоанализ очень сильно отличается от того, что предложил Фрейд, но в любом случае, «призрак бродит по Европе — призрак фрейдизма», некоторые терапевты стилистически повторяют «странные» элементы практики Фрейда.

Опущусь до притчи, в которой Мастер пошел купаться и, чтобы не потерять ключи, закопал их в песок, сделав заметную горочку. Ученики, которые шли купаться вслед за Мастером, увидели издалека, что он вырыл холмик и повторили его процедуру, хотя были без ключей. Когда Мастер вышел^[1], ему было очень неудобно искать ключи. Еще я иногда шучу, что «надо всегда помнить, что Юнг не был юнгианцем, Христос — христианином, а Будда — буддистом».

Фрейд клал людей на кушетку, и у этого появилось потом серьезное теоретическое обоснование^[2]. С другой стороны, по разным источникам он это делал потому, что не любил, когда на него смотрят и (или) после случая с одной клиенткой, которая просто задирала юбку, сидя напротив, пытаясь соблазнить Фрейда. Это не значит, что кушетка была бредовой идеей, следующие поколения смогли извлечь из нее свою пользу и теоретически обосновать.

Фрейд занимался лечением и верил в свою лечебную теорию.

Теория подразумевала авторитарный подход к пациентам: так видел работу аналитика сам Фрейд. Его ранние работы содержат множество тому свидетельств. Еще в «Этюдах по истерии» он заявляет, что нужно смело говорить пациентам, о чем они теперь должны думать, потому что «это не повредит». Воспоминания о преждевременном сексуальном опыте «нужно извлекать [из пациентов] по кусочкам». Сопротивление пациентов надо подавлять, «подчеркивая нерушимость наших убеждений».
Пол Феррис. «Зигмунд Фрейд».

Очень упрощенная схема — думаю, стоит ее повторить — выглядела так: клиент прячет источник невротического конфликта в бессознательном, если доктор его откопает, то клиенту станет легче, так как освободится куча энергии, которая тратится на сдерживание. Один из многих ответов «зачем нужна терапия и можно ли самому» например, такой: самому нельзя, потому что сам себе человек врет, исходя из этой парадигмы.

Идея о том, что психоанализ занимается «раскопками детства» является расхожей, но скорее это были не археологические, а детективные поиски, у Фрейда была даже специальная победоносная сигара, которую он раскуривал в моменты, когда «докапывался до сути» и говорил «Ай да Зигги, ай да сукин сын».

Здесь же находится отношение Фрейда к «сопротивлению» и «психологическим защитам». Первой известной психологической защитой стало то самое «вытеснение» — когда клиент «прятал» содержимое конфликта в бессознательное, позже туда добавились и другие механизмы, найденные на основе наблюдений. «Сопротивлением» называлось поведение, когда клиент психологически защищался и не давал^[3] доктору себя лечить. Эти явления «реально» существуют и «реально» мешают доброму доктору — если рассматривать их так. Отто Ранк («ученик Фрейда»), например, считал терапию «поединком двух воль», то есть, врач должен «победить» больного.

Эта же идея, рассмотренная с гуманистической точки зрения, выглядит так: психика защищает себя — и это хорошо. Я часто говорю моим клиентам, когда они переживают, что все так медленно меняется, что если можно было бы менять психику так быстро, как хотелось бы, она была бы менее стабильной — и люди чаще сходили бы с ума. «Сопротивления» и «психологические защиты» мешают доктору работать только тогда, когда доктор считает, что он тут самый умный и знает, как правильно.

Такое отношение, естественно, наблюдается и сейчас, и нельзя его назвать заразой Фрейда. Видел в фейсбуке пост терапевтки, которое исследовала возникновения такой идеи, как «запрос». Оказалось, что идея прекрасно используется, как инструмент насилия. «Вы с каким запросом пришли? Что, нет запроса? Идите, и пока не найдете нормальный — не возвращайтесь». Так же оказалось, что «запрос» — это чисто русское изобретение^[4].

Где-то здесь же лежит современная идея «когнитивных искажений» как представление о том, что человек неправильно воспринимает реальность. В каком-то учебнике психологии я даже видел пример, типа «море волнуется» — приписывание неживым объектам живых свойств. Это не «искажение» — это то, как мы вообще думаем и существуем (см. «Свободные ассоциации»).

Самым великим достижением фрейдистского психоанализа было то, что с «больными» теперь можно было разговаривать. Другим великим достижением фрейдистского психоанализа было то, что разговаривая с пациентами, можно собирать информацию. На этом величие Фрейда заканчивается.

Хорошо известно, что, по мере того как Фрейд становился старше, он делался все более и более осторожным в своей оценке терапевтической ценности психоанализа, хотя он сохранял прежнее уважение к психоанализу как к инструменту научного исследования психической жизни людей. Вполне возможно, что научный интерес преобладал у Фрейда над его человеческим интересом, ибо он высказывал очень низкую оценку человеческой природы в целом.
Гарри Гантрип

Домашнее чтение:
«The Shadow Side of the Great Psychotherapists», Timothy C. Thomason

[1] Мой любимый анекдот на эту тему — про рыболовный кружок и Иисуса.
[2] «Кушетка расслабляет».
[3] Там же, во «вредных» явлениях был и «перенос», но о нем я напишу позже.
[4] Джеймс Хиллман пишет, что терапия — это пойди туда, не знаю куда и принеси то, не знаю что.

Фрейд как человек

Гений этого человека не поддается точному определению.

С одной стороны, он смог выполнить одно из главных маркетинговых правил успеха: «не можешь занять место в существующей нише — создай новую». C мучениями поняв, что карьера врача и настоящего ученого ему не светит, он нашел свой путь и придумал психоанализ, «самое грандиозное интеллектуальное мошенничество двадцатого века», по мнению Питера Брайана, Нобелевского лауреата (премия по физиологии и медицине, 1960 год).

С другой стороны — его «шарлатанская» дисциплина разрослась в мать всех психотерапий, поэтому куда ни плюнь — всюду уши Фрейда, а его упорство и плодовитость заслуживают уважения.

С третьей стороны — Фрейд на совершенно непаханом поле сформулировал очень базовые и простые принципы функционирования психики, которые, с одной стороны, сложно оспорить, а с другой — нельзя назвать банальностью и общим местом, потому что ну какое же оно общее, вот, Фрейд первый сказал, и имя его стоит.

««Шарлатан» – на мой взгляд, сказано слишком сильно. Его, скорее, можно назвать «хитрым» и «жестоким» – не пытаясь представить его в невыгодном свете, а, напротив, для того, чтобы стало понятно, какие усилия он прилагал к объяснению человеческой природы. Он считал, что эта цель оправдывает любые средства. Несмотря на то что общая психологическая теория Фрейда в настоящее время многими считается неверной, этот человек был чрезвычайно выдающейся личностью», — писал Пол Феррис, автор самой современной биографии Фрейда.

Даже если Фрейд во всем был неправ, а уже его последователи основательно пошатали и «опровергли» его «теории», то его заслуги неоспоримы: другим было, что шатать, с чем спорить, от чего отталкиваться и что опровергать. Фрейд «застолбил» свое место в психотерапии, и от этого столба все до сих пор пляшут.

Так, Джонатан Шедлер^[1] пишет: «...вынужден признаться, я не совсем понимаю, почему приверженцы других терапевтических традиций, придумывая новые названия для вещей, известных уже целым поколениям психоаналитиков, продолжают настаивать на том, что это какие-то невероятные открытия». Все так, все так. Сам ловлю себя на подобных мыслях. Потом, правда, добавляю «почему психоаналитики придумывают новые названия для вещей, известных целым поколениям людей, изучавших душу до них?».

Опять-таки, не надо обольщаться, что Фрейд был революционным самородком, выросшим в одиночестве, просто «история пишется победителями».

Как минимум, в сооснователях психоанализа числится Йозеф Брейер (наверняка вы о нем не слышали). Огромное влияние на Фрейда оказал Вильгельм Флисс (врач и психиатр) — уцелевшая часть их переписки насчитывает 284 письма, впервые письма опубликованы с купюрами в 1950, целиком — в 1985.

Есть категория, которая должна называться «единомышленники», но сторонники Фрейда пытаются ее называть «ученики». Адлер Альфред и Карл Юнг — самые известные представители этой категории, до встречи с Фрейдом они уже были психиатрами, после разрыва с Фрейдом создали свои уникальные теории. К слову, почти со всеми сколько-нибудь заметными своими учениками и «учениками» Фрейд разругался по примерно одинаковой схеме^[2]: объявлял их вероотступниками, исключал из клуба Настоящих Психоаналитиков и называл «параноиками»^[3].

Внесу и я свою лепту в попирание истоков. Старик был прав во многом методологически — величайшим его достижением было то, что он придумал «лечение разговором», но был неправ идеологически, но ничего с этим нельзя было поделать. Фрейд изучал психику конкретных людей и на этом основании делал вывод о психике людей вообще, есть описания знаменитых случаев Фрейда (более того, некоторые из описанных случаев даже не были его пациентами), и на основании единичных разборов он строит свои универсальные теории.

Разумеется, «настоящие» ученые обзывали его мошенником, потому что научный метод основан на статистике, больших числах и повторяемости, а психоанализ изучает индивидуальный мир конкретного человека в его уникальной неповторимости, но Фрейд не мог себе в этом сознаться.

Так, Фрейд путем самоанализа вывел злосчастный Эдипов Комплекс и решил, что у всех так: «Я также обнаружил на своем собственном примере влюбленность в мать и ревность к отцу… и теперь рассматриваю это в качестве универсального явления раннего детства»^[4].

То есть, шутка про «Фрейд хотел трахнуть свою маму и думал, что все хотят» — вовсе не шутка, хотя, конечно, его «зацикленность на сексуальности» была понята людьми совсем не так. Нет, все-таки, гений. Непонятый гений.

Фрейд идеологически «вышел» из медиков (хотя отец и был простым торговцем тканями), да и вообще — вторая мировая и экзистенциализм еще не случились, поэтому как-то странно считать «ошибкой» то, что Фрейд был продуктом своей эпохи, своего обучения и, в конце концов, самим собой.

В «Экзистенциальной терапии» Ялом прекрасно препарировал Фрейда в главе «Фрейд: тревога без смерти», для чего был вынужден рассмотреть его, как личность, опираясь на биографию в трех томах, написанную Эрнестом Джонсом.

В третьем пересказе — уже моем: у Фрейда была неутолимая жажда славы (конечно же, из детства, мать называла его «мой золотой Зиги»), сыскать славу он решил в науке, для чего его теории должны были быть похожими на научные. И он старался. «Частичные наблюдения не имели особого значения. Фрейд не был согласен на меньшее, чем всеобъемлющая модель психики». (Ялом Ирвин)

Другим терапевтам — в силу уже их характера — было проще сознаться в том, что они не «ученые». Так, Юнг, Сын Священника, и его последователи, сыновья сына священника, увязали терапию с духовными традициями и вернули «душу» в «психику».

«Исторически роль священника, как и роль врача, психотерапевта восходит к ролям шаманов и знахарей у первобытных народов, среди которых такие люди были хранителями традиционных ритуалов и защитниками жизни души.

...Внутренний символический опыт, через который шаман проходит во время инициации, совпадает с символическим опытом современного человека, который переживается им в процессе индивидуации. Поэтому можно сказать, что шаманы или знахари были наиболее индивидуированными или сознательными личностями из всей группы, к которой они принадлежали».

Мария Луиза Фон Франц «Миф Юнга для современного человека».

Кстати, примерно на этом же месте и поссорились Иван Иванович и Иван Никифорович, вот так про это пишет Иван Никифорович:

Я до сих пор помню, как Фрейд сказал мне: «Мой дорогой Юнг, обещайте мне, что вы никогда не откажетесь от сексуальной теории. Это превыше всего. Понимаете, мы должны сделать из нее догму, неприступный бастион». Он произнес это со страстью, тоном отца, наставляющего сына: «Мой дорогой сын, ты должен пообещать мне, что будешь каждое воскресенье ходить в церковь». Скрывая удивление, я спросил его: «Бастион — против кого?» — «Против потока черной грязи, — на мгновение Фрейд запнулся и добавил, — оккультизма». Я был не на шутку встревожен — эти слова «бастион» и «догма», ведь догма — неоспоримое знание, такое, которое устанавливается раз и навсегда и не допускает сомнений. Но о какой науке тогда может идти речь, ведь это не более чем личный диктат.

И тогда мне стало понятно, что наша дружба обречена; я знал, что никогда не смогу примириться с подобными вещами. К «оккультизму» Фрейд, по-видимому, относил абсолютно все, что философия, религия и возникшая уже в наши дни парапсихология знали о человеческой душе. Для меня же и сексуальная теория была таким же «оккультизмом», то есть не более чем недоказанной гипотезой, как всякое умозрительное построение. Научная истина, в моем понимании, — это тоже гипотеза, которая соответствует сегодняшнему дню и которая не может остаться неизменной на все времена.

(Карл Густав Юнг. «Воспоминания, сновидения, размышления»).

Другая идея — что терапия — это не наука, а искусство, характерна для гуманистических и особенно экзистенциальных терапевтов (Ролло Мэй и Бьюдженталь даже написали книги с названиями «Искусство психологического консультирования» и «Искусство психотерапии»), хотя еще Юнг замечал, что лучше, чем писатели, человеческую душу не изучил никто.

Точную цитату не найду, но вот вам Эрих Фромм (он уже пост-фрейдист):

«Возможно, гораздо полезнее для понимания психоанализа читать Бальзака, а вовсе не психологическую литературу. Произведения Бальзака лучше помогут в понимании анализируемого индивида, чем весь психоанализ в мире, потому что Бальзак был великим мастером, способным показать историю болезни во всей ее полноте, углубляясь в бессознательную мотивацию людей и показывая их во взаимосвязях с общественной ситуацией. Бальзак предпринял попытку описать характер французского среднего класса своего времени. Если вы действительно интересуетесь человеком и его бессознательным, не читайте учебников, читайте Бальзака, читайте Достоевского, читайте Кафку. В их произведениях вы узнаете о человеке гораздо больше, чем в психоаналитической литературе (включая мои собственные книги), найдете богатство глубокого инсайта – а это именно то, что должен делать психоаналитик в отношении пациентов».

Но Фрейд очень хотел быть настоящим ученым.

[1] jonathanshedler.com
[2] Пол Феррис, «Зигмунд Фрейд»
[3] В одном месте Фрейд связывает паранойю и гомосексуализм, так что легко догадаться, как он их называл на самом деле. Это шутка.
[4] Из письма Вильгельму Флиссу в 1897 году.