Будут свои дети — поймешь

Пообещал любимому клиенту написать заметку про «будут свои дети — поймешь» и не знаю, что писать. Ему так говорят. Да так вообще многим говорят.

Подразумевается, как я понимаю, что-то вроде «заведешь детей — и поймешь, как это тяжело».

И, наверное, «и будешь использовать те же способы воспитания, что и мы, чтобы справиться».

Но я не понимаю, почему именно дети.

Почему, например, не «ты только подожди, будет тебе 50 лет — тоже забухаешь», «заведешь жену — будешь ее бить», «устроишь дома ремонт — тоже будешь делать его 15 лет».

Получается, все сводится к сообщению «Будешь в моей ситуации — выберешь ту же стратегию», но это сообщение очевидным образом ложное.

Не только педагогический прогресс не стоит на месте, но и люди развиваются.

Я могу смело сказать, что я — лучший отец, чем мой. А он — лучший, чем его отец. Надеюсь, мои дети будут еще более лучшими отцами (да, это возможно).

Конечно, я тоже «завел своих детей — понял», но понял главным образом, насколько это тяжело и насколько те методы были оправданы — за неимением лучшего.

Но лучшее всегда есть.

Есть две (современные) данности, которые надо учитывать, вырабатывая правильную стратегию поведения с этими маленькими ублюдками.

1. Дети вырастают во взрослых и уходят.

С годами дети становятся все более самостоятельными и более отдельными.

Отдельность — современный тренд, с которым можно быть не согласным. В каких-нибудь традиционных обществах с «крепкими семейными ценностями» ребенок должен остаться в семье и обслуживать ее интересы. А еще раньше ребенок и вовсе был бесплатной рабочей силой.

Сейчас эта штука навряд ли прокатит. Если вы рожаете ребенка, чтобы он «стакан воды в старости подал», то велика вероятность того, что у него к тому времени будут свои интересы.

Более того, человек, вовремя не ушедший из семьи называется «плохо сепарированным», что простым русским языком обозначает «плохо отделенным». Да, считается, что самостоятельность и отдельность — это благо.

(К слову, с другим любимым клиентом был интересный разговор на тему «терапия говорит „делай, что хочешь, нет никаких оценочных суждений“, но при этом внутри фреймворка терапии все равно есть свои понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо». Несепарированность, например, «плохо». Инфантильность — тоже. Самостоятельность — хорошо. Ответственность — хорошо. Эмоции — вообще прекрасно. Ну и так далее.

В общем-то, это правда, и человек, который идет к терапевту, со временем это осознает. Если ему нужен другой набор аксиом, можно пойти к священнику).

Есть, конечно, более-менее надежные способы удержать ребенка до его старости рядом с собой (мораль, вина, долг), но и от них ребенок может избавиться. Например, на том основании, что он не просил его рожать, в долг не брал и поэтому ничего не должен.

Вообще, большая часть «воспитания» работает ровно до тех пор, пока ребенок не понимает, что он уже не ребенок и спокойно проживет без вас.

Терапия в этом плане — практика развоспитания, когда человек может уже сам (не под страхом отречения от него родителей) выбрать, что из жизненных установок подходит ему, а что нет.

Терапия разрушает семьи и уводит из них детей!

Именно из-за ужасных терапевтов, которых и сейчас полно, а дальше еще больше будет, не рассчитывайте на то, что у вас получится стрясти с ребенка долг. Это дохлый номер.

Есть, конечно, лазейка «к старости дети меня будут любить по-настоящему», но как вы понимаете, «что-то ты, окаянный, совсем мать не любишь, не звонишь и не интересуешься!» никаким образом не способствует настоящей любви.

2. Дети — вещь добровольная.

Сколько бы общество ни давило «а дети когда?», вы не обязаны идти на поводу. Даже если вас буквально заставляют под дулом пистолета — у вас есть выбор умереть гордым.

С учетом предыдущего пункта, дети — не просто добровольная вещь, а добровольная благотворительность, которую «сделал и отпустил».

Дети — это ваша ответственность. Поэтому обращаться с ними вы можете как угодно!

Да, их можно даже сдать в детдом.

Что же делать?

Эти все современные «безусловные любови», уважение к ребенку, как к личности, «воспитание свободой» и разные прочие макаренки действительно работают, если вы хотите, чтобы в конечном итоге дети вас тоже любили. Что, в общем-то, логично: если вы хотите, чтобы дети вас любили, надо научить их любить, на их же примере.

Но есть нюансы.

Во-первых, это надо уметь делать искренне, а не механистически, а начинать надо с себя. Не умеешь — иди на терапию (покупайте наших слонов!).

Во-вторых, это требует огромного количества энергии и терпения. Любить вообще очень тяжело и утомительно. Это никак не похоже на картинку из рекламы йогурта, когда вся семья дружно сидит за столом. А к вечеру детей вообще прибить хочется.

(Медитация помогает с терпением, а умение любить в первую очередь себя помогает с энергией, как говорится, «счастливая мама — счастливый малыш»).

В-третьих, надо очень хорошо обосновать себе тот факт, почему ты решил идти сложным путем и не сдал детей в детдом, или хотя бы не используешь старые добрые методы: насилие, манипуляции, вину, игнорирование потребностей и прочие вещи, делающие твою жизнь проще. Например, буддийская тема о минимизации страданий в мире сюда хорошо подойдет, но каждый должен выбрать свое собственное обоснование.

И в заключение — просто тест «пора ли заводить детей?».

Если вы относитесь к самому себе иначе, чем это делали ваши родители и если вы относитесь к другим людям не так, как к родителям, и при этом детей завести «хочется», а не «надо», то ты понял.

Терапевты против психологов

Есть два разных жанра: «психологическая консультация» и «психотерапия». Я уже пробовал их разделить, но было очень похоже на злую шутку.

Давайте попробуем еще раз.

То, чем консультация отличается от терапии, понятно из названий — «консультация» и «терапия».

Консультация

На консультации человек приходит к специалисту чтобы получить от него информацию и экспертное мнение.

Специалист, называемый «психолог», обладает — вы не поверите! — знаниями о психике (что тоже следует из его названия, «психо + логос»).

Психологическая консультация, как и любая другая консультация — жанр полезный.

Приходит, например, человек, и говорит:

— Доктор, я регулярно фантазирую о том, как моя девушка помирает, это нормально?
— Убить ее не хочешь?
— Нет конечно!
— Тогда все нормально, это фантазия не о смерти девушки, а о том, как ты без нее будешь жить. Просто смерть — понятный для психики способ «пропажи». Можешь подумать о том, зачем тебе эти фантазии.
— Спасибо!

Человек понимает, что он абсолютно нормален и идет жить дальше.

В этом жанре психолог выступает, как эксперт и советник, но до прямых советов («делай так») лучше не опускаться, так как все советники прошлого знают, кому в случае чего отрубали голову за то, что «насоветовали там всякого».

Терапия

Слово «терапевт» происходит от древнегреческого «θεραπευτής», что значит «прислужник».

Когда я пишу «терапевт», то подразумеваю именно «психотерапевта», согласно зарубежной традиции. У нас в больницах тоже есть «терапевты», они занимаются — казалось бы — несколько другими делами (диагностикой?), хотя исторически это одно и то же.

У Гиппократа есть изречение, переводимое на русский, как «врач лечит, природа исцеляет», что по-латыни звучит, как «medicus curat, natura sanat».

Глагол «cūrō» (curat) имеет значения «заботиться, присматривать, организовывать». Слово «куратор», например, происходит от него же (как и английское «cure»).

Он же имеет значение «лечить», но легко догадаться, в данном случае «лечить» — это не «совершать манипуляции», а «курировать».

Я бы сказал, что греческое θεραπεύω и латинское cūrō примерно совпадают, то есть «терапевт — это куратор».

Со словом «sanat» тоже примерно все понятно, «санация» происходит от него же.

Таким образом, medicus curat, natura sanat — вовсе не «врач лечит, природа исцеляет», а «врач присматривает, природа очищает».

Психотерапевт — это тот, кто присматривает за вами в то время, пока вы сами выздоравливаете, прислуживает, помогает, создает атмосферу.

Как и любой куратор, терапевт обладает опытом большим, чем его подопечный, в идеале — «я сам проделывал такую же работу». (Поэтому для хорошего терапевта опыт собственной терапии и «выздоровления» обязателен).

Правильное отношение к терапевтам выглядит вот так:

(«Я не хочу, чтобы ты меня спасал, но хочу, чтобы ты был рядом, когда я спасаю себя сам»).

Выводы и проч.

Будущие терапевты (как правило) сначала учатся на психолога, потом начинают применять знания о психологии, потом, если дозревают до терапевтов, понимают, что это — совсем другой жанр. Бывает и другой путь, Ролло Мэй сначала пошел в священники, например, поработал священником — пошел в терапевты.

Дихотомия терапевт-психолог, конечно, ложная, но все равно полезная. Терапевту не помешает быть психологом (как и не помешает быть психиатром), но когда-нибудь эти три профессии окончательно «отлепятся» друг от друга.

Это два разных режима работы: «научить клиента психологии» и «создать атмосферу для выздоровления». (Есть еще и психиатрия, вот тут пост, почему их не надо смешивать в рамках одного клиента).

На мой взгляд, хороший терапевт должен в своей работе делать что-то человеческое и плохо формализуемое (на самом деле он просто должен любить клиентов), это не знания, а навык.

Потом этот навык перенимают себе клиенты и начинают любить себя сами.

Знания о человеческой природе терапевту не помешают, а как он их получит — работая священником или учась на психолога — его дело. (Тут еще надо понимать, что все эти знания — для внутреннего пользования, говорить клиенту «все понятно, вы, батенька невротик» не нужно, как и рассуждать о норме).

Или вот один терапевт опубликовала программу обучения психологов в МГУ.

Там есть, например, «Зоопсихология и сравнительная психология» (96+48) часов и «Основы понимающей психотерапии» (72+36) часов.

Зоопсихология, выходит, важней.

Или вот еще злая ирония над гештальтистами.

Памятка для гештальт-терапевтов. Если вдруг в работе Вы сталкиваетесь со сложной ситуацией, есть несколько волшебных фраз, которые помогут Вам поддержать процесс и не потерять лицо. Их можно использовать абсолютно в любой момент.

— спасибо, что ты мне это говоришь, это очень ценно для меня;
— мне очень тепло и много благодарности к твоей работе;
— я сейчас нахожусь с тобой рядом и смотри: я не разрушаюсь;
— вот это мне очень откликнулось чем-то своим;
— я чувствую, что ты меня видишь;
— у меня много благодарности к тому, что ты открылся сейчас;
— из какого чувства ты это говоришь и как тебе с этим;
— похоже, что в этом много неопределенности.

При должном выдерживании пауз, как только Вы все это проговорите, сессия как раз подойдет к концу. И можно будет просто побыть с этим.

Эта ирония — о том, что можно научиться приемам, которые эту «человечность» имитируют, но когда ее нет — подвох виден.

Тут нужен какой-то мощный конец, но пусть будет песня из Frank.

Заметка не про шизоидов

Почитал главу про шизоидов в «Психоаналитической диагностике» Мак-Вильямс.

Тоже хорошо, но не особо пожалел, что не дочитал до нее в первый раз, когда брал в руки эту книгу.

«Заметки на полях „Имени розы“» гораздо лучше, чем само «Имя Розы». Так и здесь: статья Мак-Вильямс добавляет к главе ее книги все то, что не сказано, поэтому лучше, чем сама глава.

Все несказанное — лучшее.

Постмодернизм, кстати, тоже наши придумали.

Сасс (Sass, 1992) великолепно показал символичность шизоидности для современности. Отчуждение современных людей от “общинного” восприятия, отраженное в деконструктивных подходах в искусстве, литературы, антропологии, философии и критицизме XX века, имеет жутковатое сходство с шизоидным и шизофреническим опытом. Сасс отмечает, что отношение отчуждения, гиперрефлексии (усложненного самоосознания), разъединенность и рациональность, становящаяся сумасшествием, характеризуют модернистское и постмодернистское мышление и искусство.

(все там же)

И тут у меня кризис жанра: сел на радостях от Мак-Вильямс писать заметку про шизоидов (которых не существует) и не смог.

Не могу найти форму. Подобная импотенция случается со мной крайне редко, значит, там что-то невыразимое.

Вторая драма, которая прошла мимо вас всех и продолжалась больше месяца — я бросил своего второго психотерапевта (с первым пришлось расстаться, переезжая из Москвы) по похожей причине: не смог найти форму, которую она поняла бы.

Я сформулировал ее ошибки своим языком (самая простая формулировка: «она пыталась лечить невротика»), а потом прочитал их же в статье Мак-Вильямс, но уже ее языком.

Какую пользу мы получили от второй терапии?

Во-первых, мы теперь знаем, как работать с невротиками. Вернее, знаем, что работаем и работали с ними правильно. Это ощущение тихой обреченности: сидеть на собственной терапии, кивать «ты все правильно делаешь, терапевт!», но при этом добавлять с сожалением: «...только ко мне это не применимо».

Ой, да простой пример:

По контрасту с обсессивными пациентами, которые избегают эмоций путём интеллектуализации, шизоидные пациенты могут найти возможным выражать аффект, как только у них есть интеллектуальное средство с помощью которого можно это сделать.

Или, простым языком:

Некоторые «не-шизоиды», чтобы скрыть чувства, начинают говорить слишком «умно». Это называется «интеллектуализация». Защитная реакция. Терапевты называют применение защит «сопротивлением» и просят так не делать, «это мешает терапии».

Шизоиды же выражают чувства слишком «интеллектуально».

Я не слишком упростил?

Что делает «правильный» терапевт? Начинает работать с тобой, как с «нормальным» человеком, просит перестать говорить «умности» и прятать чувства. Среди людей шизоидов всего 1-2%. Есть вероятность, что терапевту шизоид вообще ни разу не попадался!

Для шизоида же это удар дубиной по самому больному месту: он решил раскрыться, говорит о чувствах, а его не понимают и даже не принимают. («И это ты называешь чувствами? Да это умничанье»).

Я отчетливо помнил такой же момент с терапевтической группы, на которую я ходил.

Сижу, открыто говорю о своих чувствах, а группа недоделанных психологов заявляет мне, что я все эти длинные слова в книжках вычитал, «а где здесь настоящий ты?».

Я им показал немного настоящего меня в понятном для них формате.

Выглядело это примерно вот так:

Ага, я вижу, что ты пытаешься тут сделать: под видом заметки о шизоидах, которая у тебя не выходит, ты пишешь заметку не о шизоидах, в которой пишешь о шизоидах.

Давай мы ее так и назовем: «заметка не о шизоидах», чтобы никто не догадался.

Нет, серьезно: у меня в черновиках есть совсем другая заметка о шизоидах, а я пишу эту.

Потому что эту можно словами.

Третья драма тоже связана с формой.

«Относительно неудачно» посетив (30 часов) чужую психотерапевтическую группу, я сделал свою. Которая, конечно, гораздо лучше, чем то недоразумение, на которое я попал!

Ей уже 9 месяцев, и для своего возраста она очень развита. Группе нужно время на рост и созревание.

Это отдельное удовольствие, совершенно неописуемое словами — наблюдать групповую динамику и участвовать в ней.

Кстати, интересно — чтобы писать о клиенте, надо спрашивать разрешение клиента, чтобы его никто не узнал. Но группу-то никто не знает «в реальной жизни». Если я ее опишу — вы ни за что не догадаетесь, кто она!

И недавно на группе участница спросила знающего участника, как выглядит распад личности. А другой участник спросил, как выглядит эта «бездна», о которой мы постоянно упоминаем.

Интересная была сессия.

Группа — это отдельный клиент, совершенно не похожий на всех остальных (остальные — люди). У нас на группе даже собственные стикеры есть.

Это я просто похвастался.

Третья же драма связана с тем, что никаких «шизоидов» не существует. Трактовка Мак-Вильямс меня устраивает, а описание того же феномена (если бы он существовал!) у других терапевтов — нет. Там это уже что-то очень патологичное и совсем не любимое.

Здесь вспоминается хрестоматийный (нигде не описанный) пример про пирог.

Когда я делал курс по Таро, я пытался всю эту ересь подать в духе «вот вы думаете, что это всякая мистическая ерунда и я крышей поехал, а ведь это все легко объясняется и без мистики и ерунды».

Курс удался, он сейчас вообще не продается, хотя ему одни хорошие люди сделали одностраничник, что у меня не укладывается в голове (вы же знаете, как сильно я против всей этой маркетинговой ерунды) и пытаются продавать.

Я довольно быстро публично отошел от Таро, потому что совершенно не хотелось быть единственным в стране «нормальным» тарологом. Ну, это как быть непьющим художником: не поймут ни те, ни эти.

Записывая курс, я придумал «пример про пирог», чтобы объяснить людям, как правильно вести себя с архетипами.

Как неправильно, мы все знаем: надо выучить архетипы и везде их видеть. Эту же проблему допускают начинающие психологи, когда выучивают умные слова и начинают их на всех клеить.

Я хотел взять круглый пирог и разрезать его на камеру. А потом сказать что-то «Ну вот, я порезал пирог на архетипы, после чего они появились, а ведь другой человек мог бы порезать по-другому, они были бы похожими, но совсем другими».

Для такого драматического жеста был нужен пирог, но не свалится же он с неба, а специально его доставать лень.

Утром просыпаюсь, варю кофе, сажусь есть пирог.

«Что-то давно у нас пирогов не было, решила приготовить», — отвечает жена на не заданный вопрос.

Я киваю головой, разрезаю пирог и ем его, запивая кофе.

Несколько часов спустя, когда я окончательно проснулся и пошел снимать следующий ролик курса, я вспомнил, что утром у меня был целый пирог, который я механистически разрезал, вместо того, чтобы это сделать Осознанно.

Смешна не только эта ситуация, но и все, что вокруг нее. Можно было придумать много объяснений, начиная с «синхроничности» или «магии».

Можно придумать много разных выводов, от «мысли материальны», «вселенная щедра» и до «жена — ведьма», «был не осознан — пирог потерял» и «да это просто совпадение».

В любое объяснение тоже можно было заиграться, как и в архетипы. А пример пирога должен был нас научить обратному.

Поэтому я похихикал и забыл.

С «шизоидами» — такая же история.

Я две недели ходил радостный и пристраивал «шизоидов» туда и сюда.

Потом понял, что меня радует конкретно Мак-Вильямс, конкретно я, и еще несколько человек.

Когда это получилось свести до реальных людей, я успокоился: никаких шизоидов не существует.