Бешенство с жиру

Нэнси Мак-Вильямс в книге «Психоаналитическая диагностика. Понимание структуры личности в клиническом процессе» пишет, что терапия решает «проблемы белых людей»:

Подобно политике, психотерапия является искусством возможного. Самым большим преимуществом для терапевта при теоретическом осмыслении клиентов, с точки зрения развития, является возможность понять, чего было бы разумно ожидать в случае оптимальной терапии для каждого из них. Как врач ожидает от здорового человека более быстрого и полного восстановления организма после болезни, чем от болезненного, как преподаватель полагает, что сообразительный студент освоит больший материал, чем тугодум, так и терапевту стоит ожидать различного результата от людей с различным уровнем развития характера. Реалистичные цели защищают пациента от деморализации, а терапевта – от перегорания.

Нередко можно слышать, по крайней мере, в академических психологических кругах, что психоаналитическая терапия подходит не для всех, а только для “не-очень-сильно-нарушенных” богатых потомков белых семей среднего класса. Рациональным зерном в этом аргументе является то, что классический психоанализ оправдывает себя при лечении пациентов невротического уровня, способных ясно выражать свои мысли, пациентов, которые приходят с честолюбивой целью изменить собственный характер.

Терапия и на самом деле довольно эффективно решает проблемы белых людей, а эти белые люди, ясное дело, зажрались.

Вообще, с темой «пошел на терапию, потому что с жиру бесится» я впервые столкнулся на собственном опыте, когда пошел на терапию.

Мои любимые комментаторы отреагировали на это в духе «у Смирнова так все хорошо, что он платит деньги, чтобы ходить и троллить терапевта по этому поводу».

Чуть раньше один мой знакомый говорил что-то типа «у тебя же все хорошо: жена, дети, работа, сам ты умный и красивый, что же ты, шельмец такой, с рожей кислой сидишь!».

Сейчас с темой «с жиру бесишься» я сталкиваюсь вместе со своими клиентами: на первых сессиях можно часто слышать извиняющимся тоном что-то в духе «ну, объективно у меня все хорошо», а то и вовсе дословно — «мне кажется, я бешусь с жиру».

Это случается так часто, что я решил написать об этом.

Что же на самом деле это «бешенство с жиру»?

Быть «нормальным» – идеал для неудачника, для всех тех, кому еще не удалось подняться до уровня общих требований. Но для тех, чьи способности намного выше среднего, кому нетрудно было достичь успеха, выполнив свою долю мирской работы, – для таких людей рамки нормы означают прокрустово ложе, невыносимую скуку, адскую беспросветность и безысходность. В результате многие становятся невротиками из-за того, что они просто нормальны, в то время как другие страдают неврозами оттого, что не могут стать нормальными.

Карл Юнг

Есть некоторые общественные установки, которые дают простой ответ на вопрос «что вообще от жизни надо?». Условно говоря, «семья, квартира, машина, работа». Если человек еще не выполняет этих требований, то ему есть, чем заняться. Когда же требования выполнены, человек с удивлением обнаруживает, что «все есть, а счастья нет». Тогда и начинаются «проблемы белых людей».

Надо куда-то расти дальше, но универсальные ответы уже кончились. Теперь надо искать собственные. Это называется словом «индивидуализация». Еще есть хорошее слово — «взросление», если мы примем, что взрослый человек — это не просто определенный возраст плюс «взрослые» модели поведения, «взрослые себя так ведут/не ведут».

(Впрочем, универсальные ответы «чего еще тебе надо для счастья?» есть всегда, например, религии и разные прочие секты.

Меня не так давно в комментариях просили обосновать «почему терапия это не секта», я не стал спорить и подтвердил — да, секта, если вам так будет угодно.

Разница же ровно в этом: секты знают, как правильно жить, терапевты честно говорят: «никто не знает, как вам жить вашу жизнь, кроме вас самих» и просто помогают «найти себя». Всегда существует, конечно, опасность, что на самом деле терапевты гипнотизируют клиента и внушают ему необходимость тратить все деньги на терапию, но с такими параноидальными случаями терапия тоже работает).

Итого, «бешенство с жиру» наступает тогда, когда человек перерос тот детский материал, который у него был (например, родительские и общественные установки) и для дальнейшего роста ему нужен новый.

Альтернативный выход: продолжать жить, как ни в чем не бывало и стать, например, копией своих родителей.

Тут надо понимать, что если вы «беситесь с жиру», то насколько бы «несерьезно» это не казалось бы «со стороны», речь идет о вашей жизни. А она у вас одна. Конечно, аргументы «а в Африке дети голодают» прекрасны, но давайте честно: чье самочувствие для вас важнее — ваше или африканских детей?

«Бешенство с жиру», очевидно, не приветствуется со стороны общества, так как обществу просто надо, чтобы человек выполнял понятные функции и роли. Если каждый будет искать себя, то кто будет работать, да?

Но это же ваш жир, а не общественный.

Формы этого бешенства могут быть разные. Например, перебрав все общественно-одобряемые способы и не получив счастья, можно начать засматриваться на условно-неодобряемые. Скажем, примерный семьянин заводит любовницу, начинает есть с ее клитора нехорошие вещества и заниматься всяким прочим BDSM-ом (пример выдуманный). Просто, на всякий случай. «А вдруг я тут что-то пропустил?».

Или, например, можно покупать себе дорогие игрушки, недополученные в детстве, в надежде наверстать счастье.

(Остальные примеры придумайте сами).

Но самый позорный пример такого бешенства с жиру — это пойти к специальному человеку и за деньги попытаться вместе с ним понять, что же на самом деле не так.

«Конечно, он одобряет терапию!», — скажут некоторые.

Конечно, я ее одобряю, не одобрял бы — не занимался бы.

(К слову, количество часов терапии, которое я провел, неумолимо приближается к количеству часов терапии, которое я в свое время получил. В связи с этим родилась семейная шутка, что когда это количество сравняется, я дьявольски засмеюсь, скажу «все, я окупил деньги, по глупости потраченные на терапию, теперь пора признать, что это все шарлатанство!», взмахну плащом и умчусь в ночи).

Но все-таки, главная мысль, которую я пытаюсь донести, состоит в том, что внутреннее самочувствие не обязано быть «логически» обоснованным, а любые попытки (при условии, что они одобряемы церковью и государством) что-то сделать со своей жизнью, если она вас не устраивает, гораздо лучше апатии, так как продуктивней.

Я, например, пошел на терапию с запросом «хочу чего-нибудь хотеть», это даже круче, чем бешенство с жиру.

Вообще, в моей картине мира эволюция человечества осуществляется за счет эволюции культуры, а культура начинает эволюционировать тогда, когда проблемы «черных» людей уже решены: есть, что поесть и где жить, например. Тогда начинаешь задумываться о всяких смыслах жизни и страдать от собственной индивидуальности.

Таким образом, это не «бешенство с жиру», а бремя белого человека.

Краткая история всего

Я редко появляюсь на публике — очевидно, из-за боязни начать собирать стадионы. Если серьезно, то я просто не понимаю, что рассказывать: любые обобщения очень быстро начинают выглядеть очень глупо.

При этом картина мира у меня огого, дай бог такую каждому.

Тем не менее, я придумал лекцию с условным названием «душевное здоровье для чайников», в которой рассказываю об истории развития того, что обеспечивало душевное здоровье. Фромм называет эти вещи «системы ориентации и поклонения», чтобы не называть «религией».

На это место у Фромма я наткнулся позже и порадовался, что он тоже вычленяет это в отдельную сущность.

Заодно не так давно осознал, что хронологический порядок по большей части людям недоступен, потому что обычно в этом порядке у людей есть хронос (то есть, «даты») и совершенно нет логоса — понимание того, почему эти даты так идут (кроме того факта, что порядковые номера годов растут).

Другими словами, я понял, что люблю рассматривать структуры в развитии, в то время, как «во всяких школах» почему-то считалось, что история — это последовательность дат. Возможно, что идиот — это я, мне все эти годы пытались рассказать о системах в развитии и учили мыслить, а дошло до меня это только сейчас. Ха! Ха!

И о паттернах — в твиттере фальшивого бога была шутка — начало числа «пи» и подпись «вы что, не видите паттерн? это так просто!».

А еще я пробовал сплести косичку из пяти полосок, посмотрел инструкцию и не смог. Раза три не смог. Последовательность, вида «сначала делай это, потом делай это» мне упорно не давалась.

Кончилось тем, что я пару минут рассматривал полученный паттерн, уяснил его и сплел своим способом. То есть, метод «делай раз-два-три, не задавай вопросы и результат получится сам» у меня не работает. Мне надо плести сразу результат.

(Вязание, впрочем, проще далось «вслепую», там очень простые движения, проще было повторить их, чем понять паттерн и восстановить его по-своему).

Так называемое «рукоделие» — вообще отдельный разговор. Я всю жизнь думал, что это не для меня, хотя это вранье, про «всю жизнь». В детстве я очень любил и лепить, и пилить, и паять (вырос в семье радиолюбителей), правда, почти все спаянное не работало, но я был совсем ребенком, так что простительно. Все это «куда-то» пропало, и вот теперь я снова обнаруживаю, что люблю делать вещи руками. Ну, у меня в инстаграмме много фотографий в последнее время на эту тему.

Впрочем, вернемся к паттернам: и тут, значит, клиент на днях советует мне Кена Уилбера и его «Краткую историю всего».

Уилбер нашел несколько интересных паттернов, которые позволяют коротко все объяснить и наложил их на это «все», после чего рассмотрел это в динамике, поэтому «история».

Вот и выходит «краткая история всего» — довольно правдивое название. На самом деле — «общая теория всего», но рассмотренная в интересных для автора областях — например, в половом вопросе. Автор не пишет про «все», но при желании это можно легко додумать самому.

Я начал накладывать эти паттерны на терапию, но дальше по тексту обнаружил, что автор это сделал сам:

Так что Фрейда проще всего будет суммировать следующим образом: «лечение разговором», – лечение диалогом, а не монологом! – означает, что мы должны учиться адекватнее толковать для себя свою глубину. Нас мучают симптомы, вроде тревоги или подавленности, которых мы не понимаем. Почему я так подавлен? Что это значит? Таким образом, в ходе психоанализа я учусь смотреть на свои сны или на свои симптомы осмысленно. Я учусь истолковывать их так, чтобы это проясняло мне мой внутренний мир, проливало на него свет.

Возможно, я обнаружу, что во мне есть скрытый гнев на бросившего меня отца, и что этот гнев замаскирован симптомами подавленности. Сам того не сознавая, я ложно истолковал смысл своих переживаний унынием, а не гневом. Поэтому в ходе лечения я осваиваю более адекватный перевод, учусь называть вещи своими именами, заменяя «уныние» «гневом». Я соприкасаюсь с этим гневным аспектом моей глубины, который ранее пытался от себя спрятать, маскируя его ложными словами и смыслами.

И чем адекватнее я перевожу содержание своей глубины, – чем яснее я вижу, что на самом деле «уныние» является «гневом», – тем слабее становятся симптомы моей подавленности. Я веду себя более честно в отношениях со своими глубинам, и поэтому они сворачивают свою направленную на меня подрывную деятельность, которая проявлялась в форме болезненных симптомов.

...

Приведенный пример относится не только к психоанализу. Все виды «лечения разговором» – от когнитивной терапии до межличностной и гештальттерапии, юнгианского и транзакционного анализа – основаны на этом общем для них принципе, а именно, на попытке найти более адекватный перевод содержания внутренней глубины человека. Более адекватное толкование смысла моих снов, моих симптомов, моих глубин, моей жизни, моего бытия.

Моя жизнь – это не просто цепочка чисто объективных событий, однозначно выстроившихся передо мной подобно ряду камней, в которые мне надлежит всматриваться до тех пор, пока я яснее не разгляжу их поверхности. Моя жизнь включает в себя также глубоко субъективную составляющую, которую я должен как-то истолковать для себя и понять. Она не сводится к поверхностям; у нее есть глубины. Поверхности можно видеть, однако глубины дóлжно прояснять. И чем адекватнее я смогу прояснять для себя свои глубины, тем прозрачнее для меня станет моя жизнь. Тем яснее я смогу видеть ее и понимать. Тем меньше я буду блуждать в потемках, забредая в тупики и набивая шишки о невидимые преграды.

Про терапию там тоже есть, хотя в основном оно про «все».

В книге много про Дух, и неподготовленный человек может подумать, что это очередной new age’евский бред, но в целом книга в разы тоньше и лучше, чем «средняя температура по больнице». То есть, автор не говорит «квантовая механика» и многозначительно подмигивает, как это обычно принято, а использует более простую конструкцию: «1) все, что имеет начало, имеет и конец, 2) рациональная картина мира когда-то началась и когда-то кончится».

Пойди оспорь!

К тому же автор становится в мудрую позу «вы все правы, но каждый по-своему»: так, эмпирический подход верен, но только там, где уместен.

Я прочитал пока треть, но на данный момент это лучшая попытка все увязать в кучу (не забывая, естественно, про Дух) из тех, что я видел, при этом довольно близка по духу (и Духу).

То есть, будь я публичной фигурой, был бы примерно такой же странный, как этот Уилбер.

Королева в восхищении!

Человек для себя

Читаю Фромма. Он, хоть и неофрейдист, но сразу много где резонирует. Например, с Юнгом («неврозы следует объяснять как особую форму религии») и экзистенциалистами. Ниже приведена цитата, которая это показывает.

Википедия говорит, что именно он придумал мем «общество потребления», ну и вообще, он, как фрейдомарксист (есть и такие, да), очень хорошо и убедительно всю эту демократию обкладывает мужскими половыми огранами.

Его «Бегство от свободы» надо вообще читать всем, «очень актуально в свете последних политических событий».

Я хотел бы при этом отметить, что все множество духовных устремлений человека, которые рассматриваются как сугубо светские, мирские, на деле коренятся в той же самой потребности, что и различные религиозные и философские системы. Что наблюдается, например, в наше время? Миллионы людей поклоняются успеху или престижу. Мы видели и все еще видим в некоторых обществах фанатическую приверженность диктаторским режимам. Мы поражаемся тому, что человеком порой владеют страсти, по своей силе превосходящие даже инстинкт самосохранения. Мы легко обманываемся мирским содержанием всех этих целей и истолковываем их как следствие сексуальных или других квазибиологических потребностей. Но разве не очевидно, что фанатизм, с которым преследуются эти цели, подобен религиозному фанатизму; что все эти секуляризованные системы ориентации и поклонения различаются только содержанием, но не основным запросом, на который они и пытаются давать каждая свой ответ? В нашей культуре картина особенно обманчива, поскольку большинство хотя и «верят» в монотеизм, но в действительности объектом их поклонения оказываются системы, близкие к тотемизму, или даже идолопоклонство, а не существующие формы христианства.

Но мы должны сделать следующий шаг. Понимание «религиозной» природы общественно признаваемых мирских стремлений – ключ к пониманию неврозов и иррациональных побуждений. Последние необходимо рассматривать как ответы – индивидуальные ответы – на запросы человека об ориентации и поклонении. К примеру, человек, жизненный опыт которого обусловлен его «привязанностью к семье» и который не в состоянии совершать независимые, самостоятельные поступки, по существу является приверженцем древнего культа предков, и единственное, что отличает его от миллионов других почитателей культа, – это то, что его система взглядов – его личная система, а не социально‑культурный шаблон. Фрейд, установив связь между религиозностью и неврозами, объяснял религию как форму неврозов, мы же полагаем, что неврозы следует объяснять как особую форму религии и что они отличаются в основном своими индивидуальными, нетипическими характеристиками. Вывод, к которому мы приходим относительно общей проблемы человеческой мотивации, заключается в том, что в то время как потребность в системе ориентации и поклонения является общей всем людям, конкретное содержание таких систем различается. Различия в них определяются различиями в ценностях. Так, зрелый, продуктивный, рациональный человек будет стремиться к выбору такой системы, которая позволит ему быть зрелым, продуктивным, рациональным. Человек, задержавшийся в своем развитии, вынужден возвратиться к примитивным и иррациональным системам, которые, в свою очередь, еще более усиливают его зависимость и иррациональность. Он будет оставаться на уровне, который человечество, в лице своих лучших представителей, преодолело уже тысячелетия назад.

Поскольку потребность в системе ориентации и поклонения есть неотъемлемая часть человеческого существования, становится понятной и глубина этой потребности. В самом деле, нет иного, более сильного, источника человеческой энергии. Человек не свободен в вы боре, иметь или не иметь ему «идеалы», но он свободен в выборе между разными идеалами: поклоняться ли разрушительным силам или разуму и любви. Все люди «идеалисты» и стремятся к чему‑то большему, чем достижение физического удовлетворения. Они отличаются теми идеалами, в которые верят. Самые лучшие, но и самые сатанинские проявления человека – это выражение не его плоти, но «идеализма» его духа. Поэтому когда говорят, что иметь идеалы или религиозные чувства ценно само по себе, – это небезопасно, да и ошибочно. Мы должны рассматривать идеалы, включая и светские идеологии, как выражение все той же неискоренимой человеческой потребности, и оценивать их с точки зрения их адекватности и того, в какой степени они являются для человека «путеводной звездой» в деле реализации им своих сил, а также с точки зрения того, насколько они действительно являются ответом на человеческую потребность обретения гармонии с миром. И, повторяю, понимание человеческих мотиваций должно вытекать из понимания общей характеристики смысла человеческого существования, то есть проблемы человеческого существования в целом.

Эрих Фромм, «Человек для себя»