Dikiy Zayaz
«Ко мне с визитом заявились два господина, оба инженеры по профессии и идиоты по образу мыслей. Я слышал, как они говорили между собой, спускаясь с холма. Один объяснял другому, как сильно он обожает елки. — Здесь, в Порт-Льигате, слишком уж голо, сказал он. — Лично я люблю, когда вокруг растут елки, и не столько из-за тени, я вообще никогда не сижу в тени. Просто мне приятно на них смотреть. Без елок для меня и лето не лето.
„Ну погоди у меня,- сказал я про себя. — Я тебе покажу елки!“ Я принял двух господ весьма любезно и даже снизошел до беседы, сплошь состоявшей из одних только пошлостей. За это я был удостоен чрезвычайной признательности. Когда я вывел их на террасу, они заметили там мой монументальный слоновий череп.
— А это что такое? — спросил один из них.
— Слоновий череп,- ответил я. — Просто обожаю слоновьи черепа. Особенно летом. Прямо не знаю, что бы я без них делал. Для меня все лето испорчено, если где-нибудь рядом нет слоновьего черепа.»
Сальвадор Дали. «Дневник одного гения»
Dikiy Zayaz.
(C) Spectator, холст, масло.
Мы не киты
«Спать с женщиной: порой я смотрю на это как на нечто большое и серьезное; иногда же, напротив, не вижу в том ничего особенного. Бывает секс как терапия для восстановления сил, а бывает секс от нечего делать.
Секс может быть от начала и до конца терапией, как может быть с начала и до конца — от нечего делать. Секс, начавшийся как отменная терапия, вполне может завершиться банальным сексом от нечего делать, равно как и наоборот. Наша половая жизнь — как бы тут лучше выразиться? — в корне отличается от половой жизни китов.
Мы не киты — вот один из главных тезисов моей половой жизни.
В городе моего детства — тридцать минут на велосипеде от дома — был океанариум. Внутри, как в настоящем подводном мире, всегда царила прохлада, и безмолвие лишь изредка прерывалось доносившимся неизвестно откуда тихим плеском воды. В тусклых сумерках так и слышались из-за углов коридора приглушенные вздохи русалок. В огромном бассейне кругами ходили стаи тунцов, винтом по водным тоннелям подымались осетры, хищно скалились на куски мяса пираньи, скупо мерцали своими шарами-светильниками электрические угри.
Не было счета рыбам в океанариуме. Разные названия, разная на вид чешуя, разные по форме жабры. У меня просто не укладывалось в голове, отчего и зачем у рыб на Земле столько видов.
Китов, разумеется, в океанариуме быть не могло. Киты слишком большие, их невозможно держать внутри здания: пришлось бы развалить весь океанариум, чтобы соорудить водоем, в который смог бы втиснуться один-единственный кит. Взамен самого кита был выставлен его пенис. Как полномочный представитль своего хозяина. Вот как случилось, что годы самых ярких детских фантазий я провел, созерцая китовый пенис и пытаясь представить кита целиком. Нагулявшись по извилистым коридорам океанариума, я приходил в выставочный зал с высоченным потолком, устраивался на диване прямо напротив китового пениса — и сидел так часами.
Иногда он напоминал мне ссохшуюся кокосовую пальму, иногда — гигантский кукурузный початок. В одном можно было не сомневаться: если бы не табличка у основания — „ПОЛОВОЙ ОРГАН КИТА-САМЦА“, — ни один посетитель в жизни бы не догадался, что перед ним за штуковина. Он гораздо больше смахивал на реликт, найденный в песках Средней Азии, чем на выходца из глубин Ледовитого Океана. Не говоря уже о том, что он был совершенно не похож ни на мой собственный пенис, ни на чей-либо из всех виденных мною пенисов. Этот одинокий, вырезанный с корнем из тела пенис словно дрейфовал перед моими глазами в волнах какой-то необъяснимой тоски.
И когда я впервые переспал с девчонкой, все, что вертелось в моей голове — это китовый пенис. „Что за участь постигла его? Какой нелепой волной занесло его под стекло на витрину безлюдного океанариума?“ — мучился я. Предчувствие точно такой же глухой обреченности и своей судьбы сжимало мне сердце. Впрочем, мне было 17 лет — слишком рано, чтобы доводить себя до самоубийства. С тех пор я и приучил себя к спасительной мысли.
Мы не киты.»
Харуки Мураками. «Охота на овец»
Реинкарнация
В бесконечных рефлексиях и мечтах о моем будущем я хотел бы быть богатым сукиным сыном, владельцем супер-корпорации вроде «Майкрософта». Я хотел бы провести всю свою жизнь в грехе и разврате, устраивая пышные и помпезные оргии по субботам. Я хотел бы жениться на толстой негритянке и иметь от нее двенадцать детей. Я хотел бы много чего, но только хотел бы, потому что потратить свою жизнь сразу всеми способами не получится. Увы.
Вариации же на тему «а было бы забавно, если» занимают все больше и больше места в моих мозгах. Да, безусловно, зарабатывать по сто штук баксов в месяц — не так уж и плохо. Но это значит отказаться от оргий по субботам и проводить на работе восемь дней в неделю. К тому же это не так забавно, как думается. «Не в этой жизни».
И тут приходит спасение — мысль о реинкарнации, перерождении и жизни после жизни. Что если всех нас ждет перерождение? Нет, идея, что «все, кто стоил весь этот бардак, ушли не в землю, не в гранит, не в песню, а превратились в маленьких собак» меня не устраивает — коль уж перерождаться — так только в человека, каждый раз в разного. Но только не в женщину — я же сказал в человека :)
Знать бы, знать бы наверняка, что впереди бесконечная и бессмысленная цепочка реинкарнаций — можно было бы в этой жизни быть нью-йоркским бомжем, а в следующей — богатым владельцем корпорации. По крайней мере, было бы забавно.
Но больше всего меня пугает не сам факт возможного отсутствия жизни после смерти — предположить такое было бы также глупо, как предположить невозможность начать игру заново после надписи «Game Over». Меня мучает один вопрос: а что если я каждый раз не меняюсь? Если я каждый раз делаю один и тот же выбор? Если в каждой жизни я не хочу иметь свою машину и ездить отдыхать на Кипр? (You are not your job. You are not the money in your bank account. You are not the car you drive. You are not how much money is in your wallet.) Если в каждой жизни одни и те же правила, я иду по проторенному пути и меня убивают и надпись «Game Over» появляется просто в разных местах — то ближе к концу игры, то дальше.
А так ведь хотелось иметь яхту, машину, виллу и Памелу Андерсон. Но только не в этой жизни.
Столбы
Уезжал с Катей почти на неделю в Красноярск. Город красивый, старый — 371 год. Не то, что Новосибирск. Центр города очень хороший — древние дома, небольшие улицы... Ближе к окраинам — стандартные квадратные монстры-многоэтажки. Грязно. Но если нарезать города на кусочки — «вот этот кусочек мне нравится, а этот — нет», то в Н-ске только и будет, что Красный Проспект, да и тот не весь... Хотя есть и неприметные уголки, нравящиеся (или наоборот — не нравящиеся) исключительно из-за связанных с ними воспоминаний. Улица Урицкого — кто бы знал, что за Урицкий такой... Если у нас эта улица ползет маленьким аппендиксом где-то в центре города, то в Красноярске такая же улица (не, все-таки, что за мужик?) является чуть ли не центральной. Проходя в Красноярске по улице Урицкого, чуть было не зашел к Сталкеру в гости, но быстро передумал — мало ли — ну что я буду лишний раз отвлекать умного занятого человека, с которым, к тому же, почти и не знаком ;)
А потом меня потащили на Столбы. Причем хитрым таким способом — мол:
«- Давай мы завтра сходим на Столбы? — А это далеко? — Нет, тут рядом — четыре остановки на автобусе. — Ну давай.»
И пошли — начиная от горы ТакМак, название которой у меня всю дорогу ассоциировалось с Макинтошами, и с которой видно практически весь Красноярск, и заканчивая собственно, столбами (это тоже горы такие), до которых мы перлись пешком часов восемь.
Причем я даже и не знаю, как купился на это безобразие — вроде бы и не собирались особо, и еды взяли пару бутербродов, и вообще — у меня сложилось обманчивое впечатление, что это прогулка на пару часов, а убеждать в обратном меня никто не стал ;)
В результате шел я таким бодрым шагом, наивно полагая, что за следующим поворотом тропинки появятся, наконец, долгожданные Столбы, мы поглазеем на них, после чего со спокойной душой пойдем по домам... в общем-то шел-шел, и даже не заметил, как быстро прошли эти часы ;)
Вот ведь!... Зато красотища там... Подробно описывать и лепетать про единение человека с природой не буду — но все было просто здорово. Погода была — около плюс двух, наверное, еще везде лежал снег и уже ближе к самому концу нашей экскурсии я так в нем извозился, что промок почти весь. Удовольствия получил, как маленький ребенок...
Катька вообще — с горок скатывалась на... ну в общем, на том самом...
И снова — про Хаксли. Едя (едя — не в смысле кушая, а в смысле едя) в поезде, услышал, как одна девушка рассказывала другой книгу: «Там в общем нашли сокровища...» — и далее всю фабулу в трех предложениях... «Ага», — подумал я, — «вот если бы у меня кто-нибудь спросил про что только что прочитанный мной „Шутовской хоровод“?»... Нет, как все-таки хорошо, когда в книге есть фабула.