Vita brevis
Мне кажется, я задолжал еще один панегирик.
Мама рассказывала, что нашла дневник папы и прочитала там, как его классе в шестом мать впервые назвала эгоистом и не переставая делала это класса до седьмого, пока не уверовал. В итоге сын Виталий вырос отличником учебы и опорой семьи: он не просто сам поступил в университет после техникума, став первым в роду Смирновых специалистом с высшим образованием, но и затащил туда же младшего брата. По успеваемости он был лучшим на потоке, отчего многие думали, что он попросту еврей. Виталию очень нравилась преподавательская и научная деятельность, и будущее он видел в ней.
На первом курсе он женился, и у них тут же, ровно через 9 месяцев, завелся совершенно незапланированный ребенок. (Позже мать объясняла ребенку, что женщины — существа опасные, каждая из которых так и хочет поскорее залететь, чтобы привязать покрепче к себе и женить, как приличного человека. Интересно, откуда у нее взялись такие идеи).
В девять месяцев ребенка отдали на год бабушкам в другой город, а потом так же забрали обратно, после чего сын не узнал мать родную. «Бабушки испортили», — сделала вывод она. Официальная версия поступка — «надо было доучиться в институте». Неофициальная, рассказанная в приватном разговоре: мама испугалась, что пока она сидит с ребенком, отец найдет другую, поэтому за ним надо было следить на занятиях, а ребенок мешал.
Став отцом, Виталий поступил разумно и честно: бросил всю эту науку и глупые мечты, пошел в партию, там обещали квартиру и карьеру. После развала Союза папа занялся бизнесом и купил наконец-то квартиру. Ни партия, ни бизнес ему не нравились, но ответственный, исполнительный и надежный человек всегда нужен всем. Подчиненные отзывались о нем, как о спокойном, добром и мудром руководителе, буквально отце родном, который никогда не повысит голос.
Они не видели его с другой стороны. Домой он приходил вымотанным, и единственным его желанием было, чтобы его оставили в покое. Это и была другая сторона: темная необщительная туча. С сыном он не разговаривал, время от времени называя его трутнем и тунеядцем. Ничего такого, никакого насилия: отца в детстве били, и он поклялся себе никогда не поступать так с ребенком. Обещание сдержал, поэтому ребенка била мама.
В возрасте шести лет сын попал в больницу и чуть не помер, родители поняли, насколько он все-таки для них ценный, и поэтому было решено завести «запасного ребенка». Мать больше не хотела других детей, но это стало аргументом.
От экспериментов Гарри Харлоу над обезьянами я каждый раз рыдаю: он изучал детскую привязанность, поэтому отрывал детенышей от матерей и смотрел, что из этого получится. Ничего хорошего. Самки, выращенные таким образом часто просто откручивали своим новорожденным головы. Там же нашелся способ, с помощью которого можно немного «вылечить» таких обезьян: надо к ним подсадить уже не новорожденных детенышей, которые очень хотят обнимашек. Если настойчивость детей победит, то черствая обезьяна рано или поздно растает.
В качестве запасного ребенка родилась девочка. Ее не отлучали от матери при рождении, как сына, так что девочка выросла контактной. Сердце матери ей растопить не удалось, но отец не устоял, она стала его любимым ребенком. Семья разрасталась, но первородный грех все равно лежал на сыне: именно его рождение все поменяло, и именно поэтому отец вынужден работать на нелюбимых работах.
В это же время жертвы стали давать плоды: в доме появились деньги, и девочку стали баловать, хотя бы материально. Образовалась понятная схема, в которой деньги являются проявлением заботы и может быть даже любви: отец тратил все силы и нервы на то, чтобы обеспечивать семью, а в ответ, видимо, хотел, чтобы его любили за то, что он не эгоист.
Схема возможно бы даже и работала, но Виталий просто связался не с теми людьми. Маму не только не любили в детстве, но и пытались вытравить, когда она была еще плодом. Аборта не случилось, плод выжил и развился в человека с пограничным расстройством личности. Оставляя за кадром необходимые расшаркивания ножкой о том, что каждый человек уникален и несводим к диагнозам, это был хрестоматийный случай.
На бытовом уровне это проявляется в том, что человек на пустом месте регулярно устраивает скандалы, что его не любят, что бы ни происходило в реальности. «Пограничное расстройство личности» называется так еще и потому, что стоит на границе между нормальностью и безумием. Эти люди здоровы до такой степени, что их еще нельзя класть в больницу, но больны до такой степени, что способны испортить любые отношения просто нестабильностью собственной психики. Эти люди не знают, что такое любовь, и способны отдать ребенка на год, чтобы не мешал, поэтому от экспериментов Гарри Харлоу над обезьянами я каждый раз рыдаю. Перед смертью мать издала сборник стихов, экземпляр достался и мне. Единственной темой была та самая любовь, которой не было. Она всегда где-то там, за горизонтом, неуловима и непознаваема, и вот мама заламывает руки и ждет, ждет, ждет.
Отец, возможно, и верил, что недостаточно хорошо любит маму и старался зарабатывать еще лучше. Деньги, олицетворяющие любовь, являлись деньгами Шредингера: они одновременно были, и их не было. Нельзя даже сказать, что они проматывались — они просто пропадали. Брат, которого отец подтянул и устроил, зарабатывал гораздо меньше, но жила его семья стабильно хорошо, медленно, но верно повышая благосостояние. «Прижимистый», — называла его мама с отвращением.
Одна из безумных черных дыр, записанная, кстати, на мой счет, была попыткой мамы в течение десяти лет сделать из меня чемпиона по спортивным бальным танцам. Все это стоило безумных денег, включая полеты в Москву к тренерам мирового класса, которые не могли исправить главного: мальчик был, скажем так, угловат и совсем не champion material (но с тех пор у меня прекрасная осанка). Продолжалось это с 7 до 17 лет, после чего я забыл это, как страшный сон, затем все то же самое попытались провернуть с дочкой. Мама с детства мечтала танцевать, но не сложилось.
Анекдотичным примером отсутствия денег всегда выступали Дни Рождения: у мамы он был на семь дней раньше, чем мой, все деньги тратились на него, и к моему Дню Рождения родители разводили руками: «ты знаешь, в семье нет денег». И так — каждый год. На фоне остального это скорее печально веселило своей иллюстративностью, как неожиданное для коммунальных служб наступление зимы. «Никогда такого не было, и вот опять».
Жертвы даются не легко, отец сначала растолстел, потом заработал диабет, пережил что-то с сердцем, а потом у него отказали почки, поменять которые просто так было нельзя, как раз из-за ожирения и диабета. Началась жизнь на гемодиализе, которая имеет свои особенности: живут «гемодиализники» в среднем лет семь, помирают от нагрузки на сердце в любой момент. Папа продержался десять.
Умер он 9 февраля 2021 года.
Болезнь для папы стала своеобразным wake up call. Его мечтой было заработать достаточно денег и встретить счастливую пенсию, теперь же у него была пенсия в лучшем случае по инвалидности. Он развелся («давно пора» сказал я), потратил немного денег для себя: купил себе тихий домик и крутой джип для рыбалки и даже завел себе новую жену, которую я за десять лет ни разу не видел. До этого папа ходил в обносках, даже будучи богатым, что списывалось, конечно же, на «скромность», но он просто заботился о семье. Надеюсь, вот так официально развалив семью, он смог последние десять лет пожить для себя.
Наше общение сводилось к очень ограниченному набору коротких посланий. Помимо упомянутого «паразита» и «тунеядца» там было:
«Скучно? Читай книгу». Несмотря на то, что папа был техническим интеллигентом, любовь к книгам у меня появилась от него.
«Нужны деньги? Зарабатывай». Где-то здесь рядом находится мамино послание «Ты был накормлен и одет, что тебе еще надо?». Между прочим, накормлен и одет — это золотой стандарт детдома. Зарабатывать я начал рано (и при первой возможности съехал от них). Когда папа позвал меня подработать грузчиком себе в компанию, ну, вы знаете, такая типично подростковая работа в воспитательных целях, чтобы знал, как деньги тяжело зарабатываются и задумался об умственном труде, я уже зарабатывал умственным трудом, так что вся мораль истории прошла мимо.
«Не надо работать на дядю». Я всегда шутил, но не вслух, что даже знаю, о каком дяде идет речь: папа был заместителем директора и сооснователем фирмы, делал половину работы, но получал не 50/50%.
«Надо больше отдыхать». Тоже совершенно понятная в свете истории отца мантра, на которую у меня был свой ответ: «Надо меньше напрягаться». Можно подумать, что это ответ тунеядца, но нет, скорее это про то, что не надо урабатываться.
Вот, пожалуй, и все.
Самым продуктивным его посланием стала болезнь. В это время я был в Москве и работал в Яндексе. Работа была любимой, но очень нервной, вернее, нервным было мое отношение к ней. От стресса у меня начались проблемы со здоровьем, ничего страшного, хотя было мне всего 30.
Папа подал наглядный пример, как не надо, как я не хочу закончить, и мой собственный поход на терапию я связываю в том числе и с этим. Надеюсь, последние десять лет он прожил счастливо, насколько позволяла ему болезнь. Я за эти десять лет поменялся так, что судьба отца мне не грозит.
Жизнь папы для меня является примером смертельной — буквально — опасности долга, самопожертвования и прочей подобной ерунды и одновременно вакциной от нее.
Еще один характерный пример долга — дед-алкоголик, отец отца, которого после смерти бабушки папа перевез к себе, в семью, иначе бы он просто спился. Это не помогло: дед добывал водку неизвестно откуда, напивался, и устраивал отцу концерты, когда тот возвращался с работы злой и уставший. Дед прожил с ними лет пятнадцать, отравляя существование всем. На каком-то этапе я даже боялся, что дед переживет отца (папа был уже болен, когда дед наконец помер). Мама считает, что проживание деда развалило семью. Я считаю, что никакой семьи никогда и не было.
Помню, как однажды я пытался доесть что-то из холодильника, по-моему, последнее яблоко, и получил окрик от отца: «Оставь, вдруг кто-нибудь из семьи захочет». Это заставило задуматься.
Наверняка я виделся, как его неудачное продолжение: папа полностью игнорировал себя и, аналогично, меня. С отцом мы никогда не спорили, потому что не общались, но папа оказался одновременно прав в своем послании, и неправ в мотивах и средствах, и время в какой-то степени все расставило на места.
Я не работаю на дядю (а работаю на много дядь), как и папа успешно содержу семью, но не помирая от стресса и больше отдыхая, и что самое главное — делаю это добровольно и из-за любви. Помню, как однажды мать, узнав мою зарплату (когда она у меня еще была большая) выдала, что гордится мной: это было сравнимо с тем, что приносит домой отец. «А ты даже не напрягаешься». Я тут же испытал прилив ненависти — «ты же его и напрягаешь» — но это было обычным явлением в моем общении с мамой. Моя текущая работа чем-то напоминает преподавание и, возможно, даже науку — чем хотел заниматься отец, что доказывает, что не обязательно жертвовать и этим.
У меня есть настоящая семья и дом («место, в котором каждому конкретному члену семьи хорошо»). Во многом это заслуга моей жены, испортить которую у меня до сих пор не получилось.
Среди моих клиентов есть много людей без отцов, и я прихожу к выводу, что у меня отец «был, но не присутствовал», что все равно в разы лучше, чем если бы его не было. По крайней мере, я точно знаю, за что меня отец не любил.
«Зато мы не голодали». Контрпример — семья моей жены — голодала в 90-ые вплоть до картофельной диеты, зато Катя до сих пор вспоминает какие-то мифические семейные активности, которые у них были. Я же, когда стоит задача провести время с детьми, стою как абсолютный дебил и не знаю, куда себя деть, и что вообще делать. Ну разве что заставить старшего тунеядца читать.
Not a superman
Спасибо:
Всем людям, которые делают php/jquery/mongodb и прочий html/css, оно сейчас так продвинулось, что полное ощущение, что собираешь «лего», спасибо purecss, unsplash.com, icons8.com, twotiny и автору hwyd.me (прекрасный человек, между прочим).
Все эти люди (почти) совершенно бесплатно для конечного пользователя делают удивительную работу.
Отдельное большое спасибо Арсению Лагутову, который в рекордные сроки нарисовал логотип по моему эскизу, будучи при этом почти ровесником сайта. В его возрасте я тоже рисовал баннеры. Подрастает молодое поколение, скоро заменит меня (вы только посмотрите какой он милый).
Спасибо моим клиентам, благодаря которым у меня есть ощущение, что я делаю полезную работу, а не просто выжимаю из людей бабло. Это ощущение «нам строить и жить помогает». Очень приятное ощущение, всем рекомендую.
Спасибо тем, кто сдавал деньги на ремонт провала, набралось в сумме несколько (пять) тысяч рублей.
Спасибо 2/3 моей аудитории, которая разбежалась, пока я занимался дивинациями, не писал про игровой дизайн и сходил с ума. Нет, серьезно, я впервые залез в статистику за много лет и обнаружил, что период расцвета посещаемости пришелся на «блог про игры».
Но что еще ужасней, главный пик пришелся на «блог тролля». Я тут сортировал архивы сайта и с удивлением осознал, что понимаю свое зашифрованное послание.
Знаете, как на терапии бывает? Ну или после любой техники, которая повышает «уровень осознанности»? Сидит человек, сидит, и вдруг понимает, что он хотел сказать что-то одно, а выходит совсем другое. Более того, он всю жизнь так делал. Это как у болгар, знаете? Они, когда говорят «нет», кивают головой. А когда говорят «да», крутят ей из стороны в сторону. То есть, все наоборот, не как «нормальные люди».
И эта привычка болгар очень сбивает с толку «нормальных людей».
Скажем (выдуманный пример!) человек обнаруживает, что в его семье «забота» проявлялась так: человека били, чтобы он не дай бог не сделал что-то страшное, ему же лучше! После чего человек вырастает, находит любимого человека и начинается о нем «заботиться». А тому это... непривычно.
Простыми словами: Читал архивы. Много думал. Мне не стыдно. Но сейчас я понимаю, почему некоторые люди могли считать меня злым троллем. Раньше мне это и в голову бы не пришло. Потому что на самом деле я имел ввиду вот что.
Мой прекрасный детский мир (напоминаю, что этот блог ведется с 1998 года) в те годы выглядел так: мальчик вышел в интернет и начал увлеченно о нем рассказывать. Тут почему-то набежала толпа народа и начала мальчика внимательно слушать. Мальчик с перепугу начал делать то, о чем мечтал — попытался улучшить мир. Путем объяснения миру, какой тот несовершенный.
И объяснял это тоже очень увлеченно. Это вообще был увлекающийся мальчик. Он увлеченно ругал — чтобы исправить! И так же увлеченно хвалил. Просто у него, как у болгаров, считалось «не поругал — считай, похвалил». То есть, просто дал ссылку и ничего не сказал — это значит «супер-похвалил».
Кроме того, страсть, с которой мальчик все это делал, была страстью обреченного. Как будто попал мальчик в мир взрослых, а в этом мире чудеса творятся.
Кстати, у меня жена сегодня получила диплом сказкотерапевта. Бумажку. Она теперь тру. Так что совершенно очевидно, что эту часть заметки пишет она.
Итак, в этом мире ходят взрослые, которые ведут себя, как зомби. Мальчику стало не по себе: если вот эти вот недоразумения являются «настоящими взрослыми», то очень страшно в таком мире жить. Бегает он от взрослого к взрослому, дергает за рукав и кричит «очнись!».
Ровно с таким ощущением я писал заметки.
А «троллинг», как известно, это действия, направленные на то, чтобы спровоцировать у кого-то эмоции. «Мы его сейчас потроллим, и он очнется. Скажет, что пошутил и настоящие взрослые так не делают», — думал мальчик.
Например, этот классический (украденный у Миши) девиз сайта «к людишкам — с любовью». Это же вовсе не «фу, людишки, я круче вас».
Это же «ага, не мог он серьезно сказать нам „людишки“, мы же не людишки, а право имеющие. Стало быть, он нам это сказал не с целью обидеть, а с целью лишний раз напомнить, какие мы молодцы и вовсе не людишки».
И — опа — мир после этого стал лучше.
Кстати, про любовь. Выбирал два шрифта для заголовков, оказалось, что они оба — одного автора, но один из них сделан с любовью. Его и выбрал.
Иными словами, «я не троллил, это все была благородная сатира с целью улучшения человечества». То есть «вы, дураки, меня не так поняли!».
Ха. Ха.
Но я троллил, разумеется. Если это выглядит, как троллинг, и пахнет, как троллинг, то это не может быть сатирой.
Потом я, скажем, «поумнел» и понял, что этот способ не работает. К тому же, в мире есть огромная куча вещей, поважнее, чем «типографика» или висящая пунктуация. Или даже Apple Mac. Если прибавить пафоса, то можно написать, что «браузерные войны не важнее обычных» и «цвет ссылок важнее, чем цвет кожи». (Изначально я чуть было не написал «цвет кожи важнее, чем цвет ссылок»).
Кстати, про цвет. Тэг «беллетристика» я покрасил в цвет «chrome yellow». По-моему, это довольно забавно, трибьют, о котором бы никто никогда не узнал, если бы я сейчас ничего не сказал. И еще — оказывается! — есть много готовых цветов с названиями и можно выбирать из них. Радость дальтоника.
Но и мировые проблемы, с другой стороны, это слишком крупно. Оптимальней всего выбрать что-то среднее между «кавычки елочкой» и «в Африке дети голодают». Вот чем-то таким я и решил заняться.
Сначала это был сайт про то, как жизнь ужасна, особенно когда кавычки не елочкой. Теперь — про то, как сделать ее лучше. Набор советов (?) на тему «как правильно». Набор «информации». Мы не будем употреблять грубого слова «совет», я вообще не советчик и не пророк. (Свист, крики из зала: «Докажи!»).
Нет, никакой «позитивной психологии». Мы, экзистенциалисты, все так же считаем, что жизнь глубоко трагична по своей сути. Но пока она там трагична, в ней можно обустроить какой-то не по-мещански уютный уголок.
Британские ученые выяснили, что тибетские монахи говорили о том, что счастье — это выбор.
Этот пост демонстрирует, что мне пока хватает ума на то, чтобы сделать сайт (по ТЗ 13-летней давности) и замысловато написать на нем «это теперь сайт терапевта».