Как прорабатывать проблемы

Нахожу идею, что «к духовному/психическому специалисту идут люди с той проблемой, которую он сам у себя проработал» крайне наивной (как и саму «проработку»).

Идея, кстати, не только психологическая, в астрологии, например, есть проработка сложных аспектов. Как прорабатывать — никто не знает, но точно известно, что если у тебя тяжелые аспекты, то расслабляться нельзя.

Во-первых, да, если человек изучил «проблему», то он начинает ее видеть. Когда человек выучивает новое слово в иностранном языке, оно магически появляется в слышимой речи — потому что раньше просто было неразличимым шумом. Это наверняка какая-то когнитивная особенность, или, как сейчас принято говорить, «искажение».

Во-вторых, идея содержит допущение, что люди примерно одинаковые, и «проблемы» у них одинаковые, и решаются одинаково. Это верно в случае с простыми «проблемами». (— Где взять деньги? — Вы знаете, попробуйте «работу», я сам недавно впервые занялся, и получилось!)

Хотел привести пример с заниженной самооценкой, что она может быть «симптомом» чего угодно, но это было бы не честно: «самооценка» — мем из поп-психологии, которым вообще в терапии не оперируют. Получилось бы «то, что называют в поп-психологии, в терапии называют вот так».

Более сложный пример: приносит Катя видео какой-то психологини про депрессию, а на видео та говорит, что депрессия — это когда человек живет не свою жизнь, и делай раз, делай два, делай три — мы его спрашиваем, какой жизнью он хочет жить и — опа — выздоровление.

Катя начинает на нее нападать, а я, находясь во власти принципа треугольника Картмана, начинаю ее защищать. (Я не слишком тонко пошутил? Да, треугольник — такая же херня, как и это видео про депрессию).

— Ну что же ты, — говорю я, — какая же это херня. Все верно, вполне юнгианская мысль. Не самоактуализируешься — получи депрессию.
— Но это же примитивно!
— Ну конечно. Это же один взгляд. Есть еще психоаналитическая «грусть по пропавшей титьке» концепция, например.

В результате обсуждения пришли к выводу, что это — «депрессия невротиков», депрессия здорового человека, и больше психологини знать ничего не надо, и так для работы хватит. Обсудили, что у нарциссов — совсем другая депрессия. У ЛИСКРООГ (Людей, Идентифицирующих Себя, Как Рано Отученных От Груди, они ошибочно именуют себя «шизоидами», но мы-то знаем, что им просто романтизация понравилась) — другая, у шизоидов (настоящих) — третья.

Когда холисты говорят «мы лечим человека целиком, а не болезнь/проблему» имеют ввиду что-то типа такого. Не то, что мы человека, не дай Бог, гуманизируем и не относимся к нему, как к шаблонному набору симптомов — потому что это круто и современно — а то, что мы просто не дураки и понимаем, что клиентов не так уж и много, и эффективней обобщить одного человека до человека, а не до группы. У меня, условно, три клиента с «депрессией». Проще запомнить три эти конкретные депрессии, чем одну воображаемую, натянутую на всех, как презерватив на глобус.

В целом же понятно, почему единицей психоаналитического познания являются «случаи» («Случай Анны О.»), и в психоанализе очень мало «психодиагностики». Если набрать много «случаев», то получится их обобщить во что-то, назовем это «опытом». Таким образом, если человек «проработал у себя проблему», у него есть patient zero, единственный случай (и он эксперт по этому случаю, а не по «проблеме»), и такой терапевт — неопытный.

Но это все скучные банальности, интересней вот что:

Я шутил, что терапия ставит перед собой задачу научить рыбу видеть воду. Разумеется, шутка не описывает реальность полностью. На днях я понял, что погань и паганизм — однокоренные слова. Даже не однокоренные, а одно и то же слово. Погань — это просто язычники. Вот это и называется — «не видеть воду». Вода все равно есть, конечно, и ее можно потрогать. А теперь представим, что воды нет. Тогда задача, разумеется, сначала ее налить, потому что умением видеть воду, которой нет, занимается не терапия, а какая-нибудь изотерика, простите.

Это тоже общее место — что терапия в том числе занимается и доращиванием частей. Тем не менее, удивительно наблюдать за отсутствием чего-то и за тем, что человек отсутствия не видит (как и воду, только хуже). Понятно, что мы общаемся ссылками, слово «стол» является указателем на стол в голове. Если в голове нет стола, то его можно там поселить, либо показав стол, либо объяснив стол. Объяснения тоже происходят через указатели и аналогии. Стол — это как стул, только большой, и сидят не на нем, а за ним!

Все легко и понятно до тех пор, пока у человека не отсутствует ядерная физика целиком. Но, опять-таки, аналогия чистых знаний как содержимого головы привлекательна, но не очень уместна, тут скорее подойдет что-то -мета, например, человек не умеет учиться, а его надо научить учиться.

Здесь встает интересный вопрос о том, что же у нас человек. Есть, допустим, человек без ног. Мы узнаем его поближе, и выясняем, что он тоже умеет так же любить, смеяться, плакать и делать прочую человеческую чепуху, только ходить не может. Но человек — это же не ножки, а богатый внутренний мир же, да? А теперь представим человека, у которого как раз некоторые элементы психики отсутствуют, среди них могут быть и «человеческие».

Оказываемся в неловкой ситуации: вроде бы гуманизм велит любить всех людей, но вот у нас существа с неполным набором психических хромосом, они еще люди, или уже нет, или еще нет? Например, про нарциссов некоторые говорят, что они — нелюди, как раз исходя из этой логики. Не скажу, что я логику эту разделяю, но понять ее можно.

Ну или вот дети-маугли, выращенные животными. Они люди? Биологически — да, психологически — ну, не знаю. У меня на этот счет была шутка про нашу общую знакомую (вы ее не знаете): «В лесах Чулымского района охотники нашли девочку, выращенную родителями». Шутка понятна: если родители — звери, то кто тогда дети?

«Нечеловек» звучит, конечно, обидно, но это не оценочное суждение, а описательное, которое показывает к тому же, что человек настолько разнообразен, что иногда даже и не человек, и это сложнее, чем «проработать проблему».

Eat shit

Теперь я хотел бы обсудить ряд практических соображений относительно анализа нарциссических пациентов. Мощное сопротивление в их анализе вызвано высокомерной всемогущественной установкой, которая отрицает всякую потребность в зависимости и связанные с нею тревоги. Такому поведению часто свойственна высокая повторяемость, и нарциссические пациенты используют разнообразные его варианты. Интеллектуальный нарциссический пациент зачастую использует свой разум, чтобы на словах соглашаться с аналитиком и при этом по-своему обобщать то, что было проанализировано на предыдущих сеансах. Такое поведение не только блокирует всякий контакт и прогресс, но и служит примером описываемого мною нарциссического объектного отношения. Пациент использует аналитические интерпретации, но быстро лишает их жизни и смысла, так что остаются одни лишь бессмысленные слова. Затем эти слова пациент ощущает своей собственностью, которую он идеализирует, и которая дает ему ощущение превосходства. Альтернативный метод демонстрируют пациенты, которые никогда по-настоящему не принимают интерпретаций аналитика, но постоянно разрабатывают теории, которые считают лучшими версиями анализа.

В первом случае пациент крадет у аналитика/матери репрезентирующие грудь интерпретации, превращая их в фекалии; затем он их идеализирует и скармливает обратно аналитику. Во втором случае собственные теории пациента производятся словно, как бы идеализированные фекалии, которые представлены как пища, лучшая чем грудь, которую предоставляет аналитик/мать. Главный источник этого сопротивления и поведения заключается в отрицании нарциссическим пациентом зависти, которая выходит на поверхность только тогда, когда пациент вынужден признать превосходство аналитика в качестве кормящей матери.

Герберт Розенфельд

Шмеринос

Видели ли вы футболку с надписью «1N73LL1G3NC3 15 7H3 4B1L17Y 70 4D4P7 70 CH4NG3. — 573PH3N H4WK1NG»?

Легко предугадать реакцию на нее среднего невротика в вакууме:

Ну понятно, что тут налицо изменения (буквы поменяли на цифры! эка невидаль!), а если вы адаптировались к изменению, то вы умный (ошибочное суждение, конечно, см. учебник логики).

Естественно, все дело в вас, задавание вопроса в виде «почему люди могут прочитать это?» требует уже трансперсонального уровня восприятия вселенной.

Сообщение, манера сообщения, футболка и вы как-то связаны. Более того, владелец футболки тоже. В общем-то, он неплохой парень и только что вам польстил.

Но на самом же деле, если вы можете это прочитать, то есть вероятность, что у вас редкая болезнь — парейдолия. Не волнуйтесь, это лечится.

Разговор, тем не менее, пойдет о «переносе» и «проекции».

Я уже описывал «проекцию» как способ легко уйти из диалога, сказав оппоненту «ты проецируешь», им пользуются всякие психологически продвинутые люди, прошедшие всю программу терапии за неделю.

«Перенос» — где-то из этой же серии, совершенно отчетливо существует перенос-шейминг, хотя мало кто об этом говорит!

Бывало так, что я был уверен в успехе анализа, дела шли великолепно, как вдруг пациент со слезами заявляет мне, что он больше не может.

– Почему? В чем дело? Может быть, у вас нет денег?
– Нет-нет, причина не в этом. Просто у меня нет переноса!

И мне приходится объяснять, что это великое благо, что перенос – это болезнь, что у нормальных людей не бывает переноса. После этих объяснений анализ снова идет великолепно.

Карл Юнг

По-хорошему, это должно нести строго номинативную функцию, но люди ведь все испортят. Функцию отгораживания я упомянул выше, обесценивание — туда же («это просто перенос»), мне попадались даже вопросы и обсуждения, вида «реальны ли чувства в переносе?».

Есть магическая функция обретения власти через наименование («у вас не какая-то неизвестная херня, а Перенос, это лечится, пропейте Апоморфин»), в ней я ничего плохого не вижу, но клиенты часто придумывают собственные слова, которые обладают большей властью, так что учить их правильному жаргону нет смысла.

Это все порой ведет к смешным диалогам («я проверял, у меня точно не перенос»), но стигма все равно остается.

У меня есть более оптимистичный и простой взгляд на проекции и перенос, которым я сейчас поделюсь.

Принято считать, что проекция — это вид «психологической защиты», когда человек чему-то внешнему приписывает что-то внутреннее.

Например, такие словосочетания, как «спокойное море», «тревожное море», «буря злилась», «преданная собака», «независимая кошка», «несчастная лошадь» являются результатом приписывания внешним объектам своей собственной реакции на них.

Понимаете, да? Вы психологически защищаетесь от спокойного моря!

Словосочетание «психологические защиты» тоже скомпроментировано. «Психологические защиты» — это хорошо, потому что хорошо иметь кожу, а «психологический комплекс» — это просто набор (комплекс) реакций, пример того, что человеческая психика устроена сложно. Удачи всем, кто хочет «избавиться от комплексов»!

Не знаю, с какими воображаемыми идиотами я сейчас мысленно общаюсь, совершенно очевидно, что мой читатель все это понимает и прекрасно умеет адаптироваться к изменениям.

«Проекция» — это вообще способ, которым работает человеческое восприятие. Мы берем что-то внешнее и сравниваем его с внутренним образцом в голове (который там появился в процессе обучения).

Сравниваем приблизительно, иначе словом «стул» обозначался бы тот самый первый стул, на который вам показали родители. (Надеюсь, он был хотя бы без пик).

Человек может распознавать разные шрифты (чудо из чудес!), поэтому любой среднестатистический* человек легко прочитает надпись на футболке «1N73LL1G3NC3 15».

* 86 % россиян не владеют ни одним иностранным языком, а 27,8% не имеют теплого туалета.

Другого способа восприятия у человека нет, кроме как опираясь на собственный опыт.

Есть, конечно, приобретение этого опыта, и есть детское восприятие мира как-в-первый-раз, которое можно достичь после 10 лет медитации, но кого мы обманываем, да?

Приобретение опыта случается так редко, что им можно пренебречь, хотя самые умные уже поняли, что «правильный» ответ именно такой: «проекция» это «плохо» только потому, что новый опыт не приобретается, а старый опыт работает иногда неудачно.

Объектные отношения нарциссического типа, основанные на проективной идентификации, определенно являются центральным аспектом патологических организаций, но сами по себе они не дают достаточного объяснения той грандиозной мощи и сопротивлению переменам, которые эти отношения демонстрируют. Более того, сама по себе проективная идентификация не является патологическим механизмом и действительно формирует основу всякой эмпатической коммуникации. Мы проецируем в других для того, чтобы лучше понять, каково это быть в их шкуре, и неспособность или нежелание это делать влияет на объектные отношения на очень глубоком уровне. Однако для нормального психического функционирования важно уметь использовать проективную идентификацию гибким и обратимым образом, т. е. быть способным отказываться от проекций, наблюдать других людей и взаимодействовать с ними с позиции, прочно базирующейся на своей собственной идентичности.

Джон Стайнер, «Психические убежища»

Получение нового опыта и «расширение сознания» само по себе не является самоцелью. Если сознание можно не расширять, его нужно не расширять. Как сказал мне один клиент, «Так что, я тебе три года платил только за то, чтобы ты мне бесконечно повторял, что надо к себе мягче относиться? А где же экзистенциальные бездны?». Я — agreeable person, совсем как Питерсон, поэтому с клиентом я согласился.

C «переносом» все так же, «трансфер является особым случаем проекции» (К.Юнг).

Перенос — это когда клиент, «сам того не осознавая», начинает относиться к терапевту, как к другим значимым людям, например, родителям. В формулировке «ты что, идиот, не понимаешь, что это не мама?» идея переноса звучит обидно, а в формулировке «никаких других форм отношений у человека не было, откуда ему знать вообще?» — не очень.

Терапевт и клиент находятся вместе какое-то время, после чего клиент расслабляется и начинает вести себя так же, как и с остальными людьми, естественным для себя образом. В такой формулировке вообще не понятно, что в этом особенного.

С другой стороны, т.н. «негативный перенос» — та еще неприятная жопа — это когда опыт негативных отношений приносится в отношения к терапевтом. Например, терапевт потянулся, а клиент подумал, что его бить сейчас будут — потому, что его всю жизнь били.

Это шуточный пример, для проекции все равно нужны зацепки, невозможно сказать, что клиент абсолютно бредит, когда, например, чувствует, что терапевт его бросает в конце сессии (потому что именно это и происходит, просто «нормальные» люди «должны» уметь это выносить), или когда обижается, что терапевт говорит что-то чрезмерно грубое. Наверняка терапевт действительно говорит что-то очень грубое — для клиента — но совершенно не значит, что терапевт ровно такой же злодей, как и мама, просто он не такая великолепная сиська, как хотелось бы (да, и «нормальные» люди «должны» уметь выносить немного грубости).

Здесь остается только верить терапевту на слово: хотел ли он записать слово intelligence, когда писал 1N73LL1G3NC3, или это был номер его телефона. С другой стороны, терапевт тоже должен верить клиенту, что 1N73LL1G3NC3 упорно читается, как intelligence, как ни крути.

В идеальном мире, конечно же, терапевт и клиент равноправно участвуют в игре «— А я понял тебя вот так. — Надо же, как удивительно, а я имел ввиду вот это. — Офигеть, в этом мире есть два мира, а не один».

Но это очень сложная игра, поэтому в терапии так делает один, а второй платит деньги.

(Видел во вконтакте фразу, типа «психологи были бы не нужны, если бы люди могли просто поговорить», гениальное откровение в духе «здоровым лекарства не нужны»).

В идеальном мире вместо «у вас перенос!» следует говорить «может быть, есть способ взглянуть на эту ситуацию по-другому?», но это уже будет ненавистная когнитивно-поведенческая терапия.

В реальном мире терапевт часто воспринимается, как авторитетная фигура, и в связи с этой фигурой у человека есть много очень сильных и иногда подавленных чувств, поэтому часто невозможно воспринять точку зрения терапевта, как полноценную (проще — как бесценную, во всех двух смыслах), и игра очень сильно осложняется.

Терапевт — такой же человек, как и ты, просто раньше халат надел, и чем раньше ты начнешь это понимать, тем меньшее денег потратишь на это шарлатанство.

Это и называется «проработка переноса».

Все понятно? Расходимся.

Терапевтом, однако, часто быть сложно.

Я все равно не сформулирую лучше, чем Витакер:

«Сначала я думал, что бессилие приемного родителя, профессионального психотерапевта — просто хитрый ход. Ход, состоящий в том, чтобы его признать: бессилие — это факт. Когда я понял его реальность, мне стало ясно, что, как сумасшествие или самоубийство, так и ситуация бессилия требует двоих участников. Она неизбежна и заключена в духе самой психотерапии. Взаимодействие приводит к бессилию — не только терапевта, но и пациента. Опыт бессилия важен сам по себе. Когда им делятся, терапевт и пациент понимают, что этот опыт у них — общий. Он также становится метасобытием, поскольку они оба вышли за рамки своих отношений и вместе смотрят откуда-то сверху».

Терапевт — действительно тот, кто раньше надел халат.

Признать «я знаю, что я ничего не знаю» могут только очень крутые терапевты, потому что всем сразу становиться понятно, что они не только крутые, но еще и скромные. «Им хорошо говорить, что они ничего не знают, они вон какие клевые!».

Менее великие терапевты испытывают при этом чувство стыда, например, потому что совершенно не понятно, за что деньги-то брать.

Есть несколько канонических ответов на это, кроме смешной неправды «потому что терапевт — специалист», например, «ты платишь за время, которое терапевт проводит с тобой», ответ в целом хорош, но тоже подразумевает, что это какое-то особое квалифицированное время.

В рамках разговора о переносе-шмереносе можно сказать, что терапевту платят за то, что он работает над своим контрпереносом (и обладает способностью это делать).

Контрперенос — смешная история — это когда терапевт, как нормальный человек, начинает проецировать на клиента что-то свое. Делает он это сам, или его «заставляют» («проективная идентификация») — не важно.

Например, если терапевт видит в клиенте ребенка, то это вроде как «его», терапевта, контрперенос, если клиент себя ведет, как ребенок, а терапевт видит в нем ребенка, то это — правильно — опять контрперенос терапевта!

Как и в случае переноса, страшен не сам черт, а «несознанка» — когда, беря тот же пример про ребенка, терапевт начинает покупать клиенту чупа-чупс, вместо того, чтобы сказать «мне хочется тебе купить чупа-чупс, я подумал, сходил на супервизию и понял, что ты напоминаешь мне двоюродную кузину, которой я покупал чупа-чупс, а она подолгу сидела у меня на коленях, так что чупа-чупса ты не получишь, а кузине я позвоню».

Это шутка, а так же то, за что мне не нравится плохой гештальт: «работай так, как будто контрпереноса не существует». У гештальтистов принято «предъявлять себя» и делать много всякого про «контакт», в упрощенном виде можно сказать, что гештальтисты фетишат на Встречу: в процессе терапии два человека должны встретиться, как осознанные мегасущества. Плохой гештальтист может смело сказать клиенту «ты меня бесишь», не разобравшись сначала, не бесится ли он сам (о чем клиенту знать вообще не обязательно).

Каждая школа терапии дает какую-то свою негласную индульгенцию своим последователям. Психоаналитикам, например, разрешается спать на сессиях.

С другой стороны, можно сказать, что «бывает терапия без переноса» — например, когда это не терапия, а психологическое консультирование, и участники надежно закреплены в своих ролях консультанта и консультируемого, когда есть «позитивный перенос», в котором всем хорошо и не стоит обращать на него внимания, или когда проблемы клиента манифестируются другим образом. (Клиент все так же воспринимает терапевта по-своему, но это ничему не мешает: всегда есть, например, мама и жена, настоящие источники всех бед).

Терапевту платят не за знания, а за умения — за стойкость, он «играет, но не заигрывается», не отыгрывает (acting out) и сохраняет — пусть будет — «осознанность».

В реальном мире терапевту можно не быть безукоризненным, достаточно просто приходить в себя чуть быстрее клиента и не вываливать на него свою «несознанку».

Итого, клиент расширяет свое сознание, так как человек и существо ограниченное. В это время терапевт расширяет свое сознание «за счет клиента», так как тоже человек и существо ограниченное. Часто клиенту об этом знать не обязательно, но если это ему поможет, то в необходимых объемах можно и поделиться. Клиент расширяет сознание потому, что его жизнь прижала. Терапевт расширяет сознание для того, чтобы понять клиента и потому, что это его работа, в конце концов, «одну из самых прямых, честных и сильных своих хитростей терапевт может выразить очень простыми словами: «Я просто зарабатываю себе деньги»». (Витакер). Терапевт делает это быстрее (выше, сильнее) клиента потому, что клиент в этом любитель, а терапевт — профессионал. Когда кто-то из них упирается в ограничения собственного восприятия, и это начинает мешать, то это называется «перенос» или «контперенос».

PS. Узнал сегодня очередную историю, как один дипломированный московский психоаналитик вступил в неуставные отношения с клиентом. Но вся работа терапевта в этом и заключается: чтобы так не делать. Реально, you had one job. Меня-то Бог миловал: мои клиенты — скайповые.