Because that’s why

Моя башня из слоновой кости открыта для всех.

Самая большая одна из многочисленных проблем в моей жизни называется «Было на Спектаторе пять лет назад».

Формально она выглядит так: когда ко мне бесплатно прибегает человек с каким-то открытием про внутренний мир, я вздыхаю и говорю «это было пять лет назад на Спектаторе» и даю ссылку.

Это все можно свести к простому нарциссическому «я впереди вас всех», но нет — неформально проблема выглядит, как «где же вы пять лет назад были?». О — одиночество!

Вот, казалось бы, решение: надо было пять лет назад заводить друзей-единомышленников и вместе открывать чудеса человеческой психики!

Но нет.

Меня это, видите ли, утомляет! Идеальное общение для меня выглядит так: в удобное для меня время, конечно же, приходит человек, быстро сообщает мне важные вещи, которые он обдумал сам (эти вещи должны не быть пять лет назад на спектаторе, разумеется) и немедленно удаляется, чтобы не перетрудить его величество. Спустя какое-то время мне есть, что сказать. Или нет. Но иногда есть. Тогда я пишу, рисую, надеваю футболку с правильной надписью, высылаю песни или посылаю телепатические сигналы — в общем, передаю сообщение в максимально доступной форме.

Проблема «удобного для меня времени» решается договоренностью — это уже опасно близко к терапевтическом сеттингу («встреча раз в неделю») — либо большим промежутком времени, чтобы я успел «соскучиться».

То есть, идеальные друзья-единомышленники — это те, кто появляются редко, мы обмениваемся актуальными коанами и идем думать.

(Вспоминается анекдотичный случай из «Групповой психотерапии» Ялома про психотерапевтическую группу шизоидов, которая меньше всех разговаривала и больше всех молчала, но в конце показала самые лучшие результаты — уж не знаю, как они измерялись).

С натяжкой можно сказать, что один такой человек у меня есть. А надо примерно... раза в три больше!

Самые прозорливые уже заметили, что это популярная шизоидная проблема «отъебись-приебись», but... oh well.

Как показывает практика, людям такое счастье никуда не сдалось.

«Вот поэтому у меня и нет друзей».

Постшизоидная проблема общения состоит в том, что общение — это не поэзия (в том же смысле, что «Ковчег строил? Нет? Вот и не ной»).

Один участник моей терапевтической группы называет это «держать портал открытым» — в том плане, что находится в контакте стоит больших усилий.

Как постшизоид, постепенно ты обучаешься мастерски управлять циклами «отъебись-приебись» и чисто теоретически можешь держать портал долго и открывать в нужное время. Проблема только в том, что друзья пинают вола и не торопятся.

Возникает ощущение, что при контакте ты тратишь больше, чем получаешь.

«В грамм добыча, в год труды. Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». Но это про что? Правильно — про поэзию. А общение — совсем не поэзия.

Руда не стоит свеч.

Если только не общаться коанами, конечно.

A & Б

Люди делятся на тех, кто сидит на трубе и тех, кому нужны деньги. Люди вообще хорошо делятся, особенно оставленные без присмотра, потопа на них давно не было.

Делю людей в последнее время на два типа, потому что это очень облегчает жизнь, становится «все понятно»: на комических и трагических.

Комических не стоит воспринимать всерьез, разве что как назидание. Трагическим же остается только посочувствовать — или пойти смотреть мультики.

Понятия комедийности и трагедийности у всех разные, если взять очевидные: «если смешно, то комедия, если грустно — то трагедия», то выходит, что это деление — такой сложный способ сказать «вы мне смешны». I lol’d in your general direction.

Мои критерии такие: в трагедии идет борьба и человек сталкивается со своими ограничениями, в комедии он их просто не видит в силу — иронично! — своих ограничений. Эффект кугера-шмугера.

На этом месте можно снова подумать, кто комедийные персонажи плохи, а трагедийные — нет. Но нет. Не думайте так. Думайте по-другому. То есть, мы-то знаем, что да. Но нет. Гуманист — это человек, который думает, что всем остальным так же плохо, как ему.

Жизнь комедийного человека может быть в целом трагична и грустна, что не делает ее трагедией — потому что если ты не веришь в трагедию, то она не может тебе навредить!

В рамках деления становится выразимой моя настороженность к пафосу: пафос — не только признак страданий (по определению), но еще и попытка перескочить из комедии в трагедию, мол, мы сейчас пафоса добавим и досолим до драмы.

Это так не работает.

Вот вам котик:

Как правильно страдать

Однажды я не выдержал и сказал клиенту «да ты просто неправильно страдаешь!», после чего он, конечно же, заинтересовался, как правильно.

С тех пор я не могу написать на этот счет ничего путного.

Потому что одной стороны все же понятно, но с другой, страдания — самая индивидуальная вещь на свете, и тема страданий связана с другими интересными темами — например, «как эти страдания избегать».

(Спойлер: никак).

Обнаружил, что заметки под тэгом «как правильно» привлекают людей. По крайней мере, люди оставляют благодарные комментарии. Вообще-то тэг замышлялся как сатирический. Нет, в нем я действительно пишу «как правильно», но при этом осознаю всю глубину тщетности этого занятия.

Хотел написать под этим тэгом заметку «как правильно страдать» и даже вступление придумал:

Сегодня, мои юные друзья, мы научимся правильно страдать.

Что значит «не хочу?». Как говорила детсадовская воспитательница моей жены: «Свое «не хочу» смойте в унитаз, есть слово «надо»».

Страдать надо пока молодой, потом поздно будет. Дал бог жизнь — даст и страдания.

Но выясняется, что если писать про страдания в жанре «как правильно», то совсем ерунда выходит, поэтому пусть будет «дорогой дневник», куда можно писать как попало.

Relationship wound и existential wound

Не так давно прошел виртуальный саммит psychotherapy and spirituality, на котором выступали известные безумцы от Уилбера до Грофа, разбавленные парочкой юнгианцев (Хиллман, например) и менее известными безумцами. Выступления были доступны бесплатно в течение 24 часов каждое, сейчас доступ продается за деньги.

Я немного их послушал и к моей радости убедился, что тренд не пропустил. Эти люди пытаются объединить «западную» терапию с «восточной» духовностью — дзен, буддизм, йога, медитация, вот это все, и, в общем-то, там все понятно — сейчас. А раньше, как сказал один из участников, всем им было стремно признаться, что они медитируют, потому что медитация «по Фрейду» — это что-то про возвращение в мамину матку или подобная обидная вещь, а теперь можно, наконец-то, выйти из шкафа и выяснить, что ты больше не сраный хиппи, а самый передовой край.

Кроме того, эти люди пытаются разъединить терапию и духовность чтобы ответить на вопрос «зачем нужно первое и второе одновременно, когда можно или первое или второе?».

Есть довольно известный ответ Уилбера, который сводится к тому, что «терапия работает с тенью» — это то, что я формулирую, как «терапия ставит задачу научить рыбу видеть воду».

Thomas Moore в своем выступлении на саммите — по-моему, это был он — выделяет два типа травмы: relationship wound (травму отношений) и existential wound (экзистенциальную травму).

Терапия лечит первое, духовность — второе.

Удобная классификация, все объясняет, расставляет на свои места и вообще. Очень мне понравилась, потому что я и хотел разделить страдания на два вида, а тут уже слова готовые для этого есть.

Попробовал рассказать о ней некоторым клиентам — уперся в то, что рыба не видит воду, и не потому, что клиенты какие-то не такие, а наоборот (очень хорошие клиенты).

Вот, скажем (пример выдуманный), жила девочка у строгой мамы, которая не давала девочке делать то, что она хочет и заставляла делать то, что не хочет. А потом девочка выяснила, что когда-нибудь придется помирать, что делать — как вы правильно догадались — совершенно не хочется.

С одной стороны, это вроде как экзистенциальная данность и existential wound, с другой — это все-таки отношения с мамой, а не со вселенной.

Или, скажем (еще один выдуманный пример) заброшенный мальчик ощущал реальное одиночество, а потом узнал, что есть «экзистенциальное одиночество».

То есть да, «вселенной на тебя посрать», но переносится это так тяжело не только потому, что вселенной посрать, а еще и потому, что маме с папой.

Совершенно нелепые объяснения, конечно же, поэтому давайте зайдем с другой стороны.

Травма отношений

Давно размышляю над тем, что люди живут в бреду, но «бред» — термин медицинский, нужно другое слово.

Потом обнаружил, что в английском есть слово phantasy, которое отличается от fantasy тем, что архаическое и в нормальной речи не используется, но зато его любят терапевты, чтобы обозначать phантазии и не путать их с fантазиями.

Цель терапии — «научить рыбу видеть воду», «избавить от иллюзий», «видеть фантазии», «выйти из жизненнго сценария», нарратив — шмаратив и подобные описания, которое значат примерно одно и то же. Даже «сделать неосознаваемое осознаваемым». Даже «подвести человека к тому месту, когда он может сделать осознанный выбор».

Все это — про расширение сознания, о том, что «решить проблему» можно только перейдя на более высокий уровень сложности, на котором проблема становится тривиальной.

Если не рассматривать все это с точки зрения «проблем» — что, наверное, более правильно — то каждый человек «специализируется» на своих фантазиях, каждый как-то ограничен, и это «как-то» формируется — вы не поверите — в отношениях.

У ребенка был опыт заброшености и ненужности, он просто был не интересен своим родителям. Значит ли это, что он не интересен всему остальному миру — как ему, несомненно, кажется?

Нет.

Значит ли это, что он интересен всему миру, а родители просто были недоразумением?

Тоже нет.

Суровная правда жизни состоит в том, что он может быть не интересен (и это не доказывает, что «ну вот я так и знал, я никому не нужен»), а может быть интересен (и это не доказывает, что мир — это прекрасное место, где все всех любят).

Еще одна суровая правда состоит в том, что в процессе совладания с чувством заброшенности этот человек может сотворить много прекрасного. А может не сотворить.

Да, вы уже поняли, что «вселенная добра и щедра» — это мантра, призванная одним клином вышибить другой. С другой стороны, «вселенная холодна и неприветлива» — это ровно такая же мантра.

Все рекламы терапиии (и прочего духовного роста) слишком оптимистичны, потому что недоговаривают две вещи. Во-первых, конечно, «если вам не хватало любви, то на терапии вы получите опыт любви» — это правда. «После чего вы поймете, что на этом свете есть любовь», — уже не очень правда, потому что «После чего вы поймете, что на этом свете есть в том числе и любовь».

Чувствуете нюанс? А он есть!

Во-вторых — это то, что терапия, «решая проблемы», на самом деле делает вас сложнее. Здесь мы подходим к вопросу «а нужно ли вообще эволюционировать, или хрен с ним?», который на самом деле не так прост, если вычеркнуть из него нарциссическую компоненту «Harder, Better, Faster, Stronger» и «продвинутым телочки дают». Разворачивать его мы не будем.

В качестве предварительного вывода этой части примем то, что причина «отношенческих страданий» — фантазии о том, что весь мир устроен так, как мы о нем думаем.

Экзистенциальная травма

С другой стороны, помимо фантазий, которые являются «бытовым» ограничением и которые — хотя бы «чисто теоретически» — можно развеять, есть вещи, которые ну вообще никак не.

Например, человек смертен. Все заканчивается. Ничего не понятно. Мир большой.

В процессе «терапии» человеку предлагается выйти за свои границы. И — если повезет — он упрется в границы человека «как вида». Здесь эта ваша духовность и начинается.

Опять-таки стоит разграничить духовность-как-бегство и духовность, как «ну а что еще делать?».

«Быть гуманистом означает, что ты стараешься вести себя благородно и честно, не ожидая за это ни наград, ни наказаний в следующей жизни», — как говорил Воннегут.

Зачем вести себя благородно и честно? Потому, что «мы в этом — вместе».

Ой, простите, не та песня.

Мем про то, что «страданиями душа совершенствуется» — про это, а вовсе не про бытовые страдания.

Экзистенциальные страдания не изживаемы, но позволяют почувствовать «единство со всем живым», правда, в качестве собратьев по несчастью, а не в качестве «мы тут в оргии слились в один плотный комок, друг друга любим и не планируем никогда разлепляться».

Незрелая и зрелая духовность

На том же саммите был термин «premature spirituality», но гугление найти концы не помогло (возможно, я неправильно его записал).

Зато есть статья про «духовное бегство», это примерно то же самое.

Суть преждевременной — хихи — спиритуальности состоит, как легко догадаться, в том, что она примеряется как лекарство от травмы отношений.

«Бог есть любовь», так что где же еще искать любовь, кроме как не в секте?

Зрелая же духовность похожа на принятие себя («Принятие себя — это освобождающее разочарование»), но уже в масштабах не себя.

«Ок, нам всем пиздец, что будем делать дальше?».

Вы меня можете не слушать, конечно, мне как-то сказали, что весь этот мрачный экзистенциализм у меня из-за какой-то перенатальной матрицы по Грофу, а на самом деле — ну, вы поняли — вселенная добра и щедра.

(Но не настолько щедра, чтобы обеспечить каждого бессмертием).

Все страдания — от привязанностей.

В качестве отступления в сторону хотелось бы написать про мем «все — от привязанностей», который якобы пошел от буддизма. Вот, например, наглядный экземпляр.

На том же саммите какой-то выступающий (тоже забыл, кто) запутался и сначала наехал на attachment’ы с точки зрения буддизма («привязанности — это плохо»), а несколько минут спустя говорил про attachment’ы с точки зрения теории привязанности (attachment theory), согласно которой привязанности — это не только хорошо, но и вообще необходимо.

Чтобы так непростительно не путаться в трех соснах, предлагаю (и не я один) называть «буддистские» привязанности словом gripping (хватание, цепляние).

В таком случае вся эта риторика «не надо привязываться» превращается в понятную мудрость «не цепляйтесь за то, что уходит», «лошадь сдохла — слезь!» и подобные неоспоримые цитаты во вконтакте.

Страдания получаются не от привязанностей, а от «неумения отпускать».

Duh!

Понятно, что это классический случай «заставь дурака богу молиться». То, что надо бы уметь отпускать вещи вовсе не означает, что следует все превентивно побросать и ни с кем не связываться.

«Если у вас нету тети — ее не отравит сосед» способ работающий, хоть и трусливый. Сила человека, как легко догадаться, вовсе не в нигилизме.

Можно воздержаться от страданий сего мира: ты волен это сделать и это соответствует твоей природе, но, вероятно, именно такое воздержание является единственным страданием, которого ты способен избежать.

(Вроде как Кафка)

Есть в меру заумная мысль Фройда про «принцип удовольствия» и «принцип реальности», которая — на самом-то деле — говорит примерно о том же: хочется хорошего, а реальность, дрянь такая!..

Зрелый человек, выходит, живет в контакте с реальностью, продожая, тем не менее, стремиться к удовольствию, несмотря на. Удивительно!

Буддизм, таким образом, учит реальному положению вещей: все — преходящее, невозможно зависнуть в счастье навсегда, невозможно вечно избегать боль, поэтому давайте отпускать и принимать.

Но нельзя принять и отпустить все и ни к чему не привязываться вообще — человеческой психике просто не на чем будет держаться.

Недавно в большой моде было выражение «возрастной кризис». На самом деле существует не один, а много возрастных кризисов, критических этапов развития в жизни человека. Эрик Эриксон показал это тридцать лет назад: он выделил восемь кризисов; возможно, их даже больше. Сущность кризисов переходных, т. е. проблематичных и болезненных периодов жизненного цикла заключается в том, что, успешно преодолевая эти периоды, мы должны отрекаться от привычных понятий и взглядов, от прежних стереотипов поведения. Многие люди либо не хотят, либо не могут терпеть боль отречения от собственных пережитков, которые давно пора забыть. Поэтому они цепляются – иногда до конца жизни – за свои старые взгляды и формы поведения, тем самым лишая себя возможности справляться с любым кризисом, по-настоящему развиваться и испытывать радостное чувство нового рождения, сопутствующее успешному переходу к новому этапу зрелости. Я приведу простой список (по каждому пункту можно было бы написать целую книгу) важнейших условий, желаний и отношений, от которых необходимо своевременно отрекаться для того, чтобы жизнь развивалась успешно:

• раннее детство, когда ни на какие внешние требования можно не реагировать
• фантазии о собственном всемогуществе
• желание полного обладания (включая сексуальное) обоими или одним из родителей
• детские зависимости
• искаженные представления о родителях
• всемогущество отроческого периода
• «свобода» необязательности
• подвижность и ловкость юности
• сексуальная привлекательность и/или потенция молодости
• фантазии о бессмертии
• авторитет и власть над собственными детьми
• различные формы временной власти
• независимость физического здоровья
• и наконец, собственная личность и сама жизнь.

Морган Скотт Пек, «Непроторенная дорога»

Как же правильно страдать?

У нас вырисовывается схема — конечно же, неправильная — как правильно страдать.

«Постарайтесь вылечить отношенческие страдания и страдайте экзистенциально».

Ну я же неспроста экзистенциальный терапевт!

На самом же деле нет никаких градаций или крутизны страданий. Экзистенциальные ничем не лучше — например, потому что вынуждены (и только идиот захочет испытывать их добровольно).

Или, например, ребенок, который страдает из-за того, что его любимая игрушка сломалась, переживает ту же боль от конечности всего, что и взрослый, потерявший жену, и преуменьшать глубину его страданий только на основании того, что они «детские» или на основании того, что это «всего лишь игрушка», наверное, не стоит.

Объяснять ребенку на примере игрушки общую закономерность тоже, вероятно, рановато.

В какие-то моменты жизни мы можем испытывать ощущение глубокого счастья, но это ощущение является эфемерным и не может возникнуть ни в результате усилия воли, ни вследствие слепой надежды. Юнгианская психология, как и большинство великих религиозных учений и известных мифов, на основе которых она сделала многие свои открытия, утверждает, что именно душевные омуты и бесконечные страдания становятся той почвой, в которой зарождается смысл. Еще 2500 лет тому назад Эсхил сказал, что боги вынесли людям жестокий приговор: только страдания могут привести их к мудрости.

Не испытывая страданий, через которые, согласно божескому промыслу, приобретается психологическая и духовная зрелость, человек остается неразумным, инфантильным и зависимым. Кроме того, многие наши пагубные зависимости, идеологические пристрастия и неврозы являются формой избегания страданий. Четвертая часть жителей Северной Америки — это приверженцы фундаменталистских учений; они стремятся облегчить свое жизненное странствие, принимая упрощенную черно-белую систему ценностей, духовно подчиняясь своему лидеру и проецируя, в случае необходимости, свои жизненные противоречия на окружающих людей. Другие 25–50 % жителей подвержены какой-либо зависимости, но, добившись на какое-то время устранения страха перед жизнью, они обязательно сталкиваются с ним в будущем. Оставшиеся предпочитают быть невротиками, формируя систему феноменологических защит от превратностей жизни и ударов судьбы. Такие защиты тоже порабощают душу, и человек проявляет во всех жизненных ситуациях лишь рефлекторные реакции, коренящиеся в его прошлом, но не в настоящем.

Древние говорили, что религия нужна тем, кто боится оказаться в аду; а духовность — тем, кто там уже побывал. Пока мы не увидим существующую разницу между тем, что мы жаждем испытать, и тем, что мы испытываем, пока мы осознанно не поставим перед собой цель достижения высокого уровня духовности, мы будем всегда стремиться избегать, отрицать или воображать себя жертвами, малодушными и недовольными собой и окружающими.

Идеи, устремления и практика юнгианской психологии исходят из того, что не существует залитых солнцем лугов и уютных уголков для безмятежного сна: есть душевные омуты, где большую часть жизни и пребывает наша природная сущность и где зарождаются многие значимые события нашей жизни. Именно в этих омутах формируется и крепнет душа, именно в них мы сталкиваемся не только с тяготами жизни, но и с ее достоинством, и ее глубочайшим смыслом.

Джеймс Холлис

Все правильно написано, хорошо стелет, но «вы так говорите, как будто «душа» — это что-то хорошее!».

Не всем людям нужна душа. Кому-то и улицы подметать надо.

Мы — и под «мы» я подразумеваю «духовно поросшие люди» — не должны затаскивать гражданских в это все. «Не расширяй сознание товарища без его согласия», или как там Лири говорил?

Я работаю в экзистенциальном ключе примерно (точно не подсчитывал, это же люди) с каждым десятым клиентом — если он попросит. Нельзя с порога спрашивать «страх смерти есть? а если найду?». Человек к счастью обладает огромными возможностями изворачиваться и не смотреть туда, и это действительно к счастью.

С другой стороны, когда терапевт сам находится в экзистенциальной позиции, он как-то готов к случаю, если клиент туда ненароком свалится. Иначе можно всю жизнь заниматься царапаньем поверхности, учить людей «принимать и выражать свои эмоции», разговаривать со стульями и считать, что жизнь от этого становится лучше.

Можно сказать, что моя позиция — это «мы все обречены, но это не повод ничего не делать».

Но вернемся к понятным выводам.

Итого получаем три простых правила:

1. Какие-то страдания можно избежать, тогда их нужно избежать.

2. Какие-то страдания можно избежать только вместе с жизнью, тогда лучше их не избегать. Я не говорю о суициде, «если у вас нет тети» тоже в эту категорию попадает.

3. Каких-то страданий избежать невозможно, но не нужно искать их специально, они от вас никуда не убегут. «Можешь не заниматься духовным ростом — не занимайся».

Господи, дай мне душевный покой, чтобы принять то, что я не могу изменить,
дай мужество изменить то, что могу,
и мудрость, чтобы отличить одно от другого.

приписывается Рейнгольду Нибуру

Это как бы оно.

Стоило ли писать заметку ради такого банального вывода?