Как работает психотерапия

Посмотрел на ютубе очередного Бодрого Мальчика-Психолога™ — you know the type — у него сотня просмотров, но он не сдается.

Как хорошо, что мой период желания что-то объяснить миру закончился до того, как я решил поработать терапевтом! Еще, конечно, дякую тобі Боже, що я не нарцис.

И чтобы два раза не ходить, недавно хихикал над уровнем проблем нормальных людей в сравнении с настоящими проблемами, когда ютуб поставил два видео рядом:

Терапию можно рассматривать, как аренду чужого senex’а, пока своего не отрастил. Или, по-русски, аренда Мудрого Человека, в этом случае терапия — никакое не выздоровление, а обретение собственной мудрости.

В связи с этим молоденькие конгитивисты или гештальтисты, которые «решают проблемы» вызывают снисходительную улыбку, — «молоко на губах не обсохло», а распространенное желание найти терапевта, который «не глупее тебя» — это желание найти мудрого терапевта, что некоторые путают с интеллектуальным терапевтом. Ну а мудрость, в свою очередь — это умение сказать банальность так, чтобы тебе поверили. Все открытия в собственной терапии почти всегда сводятся к банальностям, если формулировать их для других людей. «Себя надо любить», например.

Молодые терапевты знают все правильные слова, а толку-то? Darkest feelings about existence itself куда деть-то?!

Давайте, конечно, не будем начинать это извечное «словами не передать, что...». Во-первых, это не повод не пытаться, во-вторых, передать — это одно, а изо дня в день гонять одни и те же формулировки по кругу — это совсем другое.

Я это называю «застревание в мемах». Вот, например, bullshit bingo хорошая игра, надо сделать такую же для «психологов» и прогонять по ней подобные видео.

Такой пациент пытается произвести на других впечатление инициированного или мудреца, не понимая, что в действительности он вообще ничего не знает и все еще имеет симптомы. Благодаря нашим магико-мифическим корням и прошлому опыту, мы попадаем в ловушку словесной магии гораздо чаще, чем кажется, когда путаем имя вещи с ее пониманием или интеграцией. Использование технических терминов относится к той же проблеме. Я сам обнаруживал, что лучше не использовать даже очень привычные термины, такие как «фрустрация», а вместо этого просто спросить пациента, не имеет ли он тенденции реагировать на разочарование чувствами печали, отупения, подавленности, раздражения, гнева или просто явным огорчением.

Ханс Дикманн, «Методы в аналитической психологии»

Еще один хороший выход — признавать не только собственную ограниченность, «не судить людей по себе», но еще и не судить людей по людям, признавать ограниченность данного момента и то, что так было не всегда.

Вычитал, например, у Хиллманна простую мысль о том, что слова, типа «гомосексуализм», «садизм», «мазохизм», «эксгибиционизм» и проч. появились относительно недавно (буквально пару веков как), а до этого никаких сексуальных извращений и вовсе не было. Сапфо жила в 6 веке до нашей эры на остове Лесбос, а первое известное использование слова «лесбиянка» датировано 1890 годом.

Да, в merriam-webster’е можно посмотреть, какие слова были впервые замечены в указанный год, например, в год твоего рождения. Так я выяснил, что слово «созависимость» (codependency) появилось в 1979. До этого, как легко догадаться, никакой «созависимости» не было. И как люди вообще без нее жили? Зато сейчас каждый уважающий себя психолог знает, что это такое.

В этом плане, конечно, интересно наблюдать, как психологи один за другим устраивают вебинары «как выйти из созависимых отношений», как будто это что-то самоочевидное. «Ой, да у меня же волчанка!».

Впрочем, даже если человек где-то выяснил, что он в «созависимых отношениях», это ни о чем в его персональной драме не говорит (кроме того, что у него появилась иллюзия понимания, одна из самых сладких иллюзий на свете).

Прочитал Вайсса Джозефа, «Как работает психотерапия». В книге описано одно из трех известных мне простых обоснований «как это все шарлатанство работает». У меня есть заметка примерно на этот счет.

Со мной часто бывает, что я с трудом понимаю, зачем книга написана, но это еще ничего. Часто я не понимаю, как другие находят книгу глубокой и содержательной.

Ну, например, Талеб и его «Антихрупкость». Я слышал, эта книга многим изменила жизнь!

Автор описывает свойство живых организмов — адаптацию к окружающей среде через стресс, называя ее почему-то «антихрупкость», а так же сравнивает умение адаптации с пассивными, неживыми способами защиты («быть максимально твердым»). Твердое у него «хрупкое», потому что не живое. Стены не зарастают назад после землетрясения, но от него можно убежать, если не впадать в иллюзию насчет неразрушимости стен. Вывод тоже понятный: для эффективного участия в жизни, живым быть лучше, чем мертвым.

Понимаете, да? Любой человек, который знает, что такое жизнь, эту мысль поймет. Но, конечно, слово «жизнь» там нет, там про всякие финансовые рынки, корпоративные системы, вероятности событий и прочее, и зачем-то введены дополнительные термины («антихрупкость»), как будто Талеб открыл что-то новое и до этого никаких других аналогов в языке не было.

Здесь я буду очень рад ошибаться, и надеюсь, что вы меня поправите, мы вместе обнаружим, что там есть еще какая-то другая мысль. Еще хотя бы одна. Ну пожалуйста.

Так вот, в книге «Как работает психотерапия» мне понравилось предисловие.

В нем некий Гарольд Сэмпсон кратко пересказывает теорию автора, всячески ее хвалит, а потом пишет:

Эти краткие замечания не позволяют оценить теорию, ее богатство и тонкость ее клинических приложений. Я, тем не менее, говорю об этом, поскольку из-за ясности и всеобъемлемости теории ее фундаментальные положения не искажаются даже в кратком изложении. Теории Вайсса присуща та простота, которая желательна для любой хорошей теории: ее положения внутренне непротиворечивы, они охватывают широкий спектр феноменов.

То есть, говоря простыми словами, «я вам пересказал все в двух словах, и ничего не исказил, но автор тут целую книгу написал, не пропадать же добру».

Деваться некуда, прочитал книгу целиком.

Есть теория Фрейда, к которой эта книга много обращается, есть теория в книге и есть самая современная теория (известная благодаря всяким Яломам и Роджерсам), что клиента надо «просто любить™» (что, конечно же, является самым трудным занятием в мире).

Теория Джозефа Вайсса уже в моем пересказе звучит так: клиент плохо живет, потому что у него «патологические убеждения», цель терапевта — эти убеждения обнаружить и донести до сознания клиента.

При этом клиент сопротивляется, но не со злости: он не осознает свои убеждения, но подсознательно тестирует терапевта, поймет ли тот эти убеждения. Клиент как-бы-осознает, что это патологические убеждения, но не может вот так сразу сказать их вслух, до такой степени страшно. Вдруг терапевт скажет, что убеждения верны? Что же тогда делать? Поэтому — сначала тестируем.

Ну, например, если клиент уверен, что терапевт его отвергнет, то он будет заводить разговоры о том, что хочет прекратить терапию. Тогда терапевт должен это угадать и сказать «нет, конечно! я тебя не отвергаю». В таком случае терапевт раскрывает подсознательный «план» клиента и дает «проплановую» интерпретацию.

Или, например, клиент считает, что попадет в зависимость и не сможет вырваться от терапевта. В этом случае он заводит разговоры... о том, что хочет прекратить терапию. Тогда терапевт должен это угадать и сказать «ты имеешь право на независимость». Если он вместо этого скажет «я тебя не отвергаю», то это будет «антиплановая» интерпретация.

Я еще штук пять подобных примеров могу придумать, когда у клиента есть любая причина говорить о прекращении терапии, а терапевт должен догадаться, что именно имеется ввиду!

Сложно быть терапевтом.

Или вот цитата из книги:

Если пациент усложняет свою жизнь собственным упрямством, терапевт может ошибиться, пытаясь заставить человека осознать свое упрямство, предполагая, что имплицитная задача пациента — перестать быть упрямым. Иногда, в зависимости от плана пациента, терапевт должен поступать наоборот. Пациент может тестировать его, упрямясь, в рамках своей работы над востребованием права на упрямство. Если это так, то упрямство пациента является контрфобическим. Хотя, казалось бы, пациенту нравится быть упрямым, бессознательно он чувствует тревогу или вину за это свое качество. Терапевт может принести больше пользы, интерпретируя бессознательную вину пациента за свое упрямство, помогая таким образом ему востребовать в себе способность противостоять его самодеструктивной уступчивости.

Все. Конец теории.

Дальше идет много разборов клинических случаев и очень смешные попытки эту теорию обосновать.

Например, было доказано, что «чем больше проплановых интерпретаций дает терапевт в течение курса терапии, тем лучшего результата добьется пациент по окончании курса». С цифрами. С процентами. Посчитали количество проплановых и антиплановых интерпретаций в записи сессий и вывели эту невероятную закономерность.

Переводя на простой язык, если терапевт догадался о плане клиента, о его проблеме, и стал ему давать «проплановые интерпретации», то терапия пойдет хорошо.

Переводя еще на более простой язык — если терапевт поймет клиента, то все будет хорошо. Вот это поворот!

То есть, люди реально заморочились: взяли записи законченной успешной терапии. Выяснили у терапевта, в чем был «план» клиента, в чем были его «патологические убеждения». Потом нашли в записях все интерпретации, связанные с этим и обнаружили, что их много!

То есть, спросили у терапевта «над чем работали», а потом по записям выяснили, что работали над этим!

Чудеса!

В конце автор пишет, что:

Формулировка хорошего плана — решающий фактор, поскольку единственное техническое правило достаточно широко для того, чтобы дать оптимальное руководство в работе с каждым пациентом: «Необходимо определить патогенные убеждения пациента и его цели и помочь ему разувериться в этих убеждениях и преследовать эти цели». Нет таких правил, как бы тонки они ни были, включая правило «Поддерживать атмосферу абстиненции», или «Выражать эмпатию к пациенту или высокую оценку его перспектив», или «Исследовать сопротивление пациента, стоящее за сменой тем», которые были бы достаточно широки, чтобы вместить в себя все патогенные убеждения пациента, от которых страдает пациент, и все способы, с помощью которых он вместе с терапевтом может тестировать их.

Целая книга — и в конце руководство в одно предложение. Правда? «Клиент неправильно думает, наша задача помочь ему перестать, как это делать — придумывайте сами»?

Еще одно «ключевое» отличие этой теории состоит в том, что в классическом психоанализе принято соблюдать нейтральность, а тут можно быть на стороне добра. Ирония состоит в том, что лажа неизбежна в любом случае: если терапевт соблюдает нейтральность, то клиент все равно воспримет его сообщения по-своему, если терапевт находится на стороне добра, то он просто может не угадать, что имел ввиду клиент, и начать убеждать его в обратном.

Это как подкидывать монетку и менять (либо не менять) загадываемый исход.

В одном месте автор совершенно случайно пишет и вовсе правду:

Как уже отмечалось, результаты наших экспериментов показали, что интерпретация не является sine qua non (необходимым условием) терапии. Человек может демонстрировать прогресс и достигать инсайтов без помощи интерпретации (как показало другое наше исследование). Наши исследования подтвердили тезис, что аналитик должен создать условия, обеспечивающие пациенту безопасность при работе по преодолению своих проблем.

Понимаете, да? Это уже третья теория, почему работает терапия. Потому, что клиента просто любят, а все остальное он делает сам.

В общем, есть такой жанр книг — «курсовая работа». Это как раз оно. Там даже в конце есть обоснование научной ценности.

Уникальность работы заключается в том, что автор ввел несколько ненужных терминов (тестирование терапевта, проплановый, антиплановый, план, патологические убеждения) и описал процесс терапии через них. Если убрать эти термины, то вся новизна пропадает.

Вот, например, заменим «убеждения» на «картину мира», а вместо «тестирования» предположим, что клиент пытается сообщить терапевту картину мира как умеет, в том числе и обходными путями. А «проплановая интерпретация» — я писал выше — всего лишь обозначает, что терапевт клиента понял.

Получаем историю о том, что терапевт должен сообщить клиенту все то, что тот ему неосозанно наговорил. Это же знаменитое «Wo Es war, soll Ich werden» Фрейда (в очень грубом переводе — «что было не осознаваемым, должно стать осознаваемым»).

Расходимся.

And now for something completely different.

Если вы верите в так называемые «гормоны», то, короче, буддисты — это люди, которые слезли с дофамина и пересели на серотонин и окситоцин.

...как-то шутил я. Впрочем, это не шутка.

«Буддизм — это тру», — книгу с таким названием выпустил Robert Wright, известный нам по прекрасному курсу на курсере Buddhism and Modern Psychology, в котором он рассказывает, почему буддизм прав, с точки зрения современной эволюционной психологии.

В книге он продолжает делать то же самое, книга по большей части рассказывает то же самое, что было в курсе, а от курса я был по большей части в восторге, и это примерно передовой край на стыке наука+буддизм. Much science. So trend. Wow.

Скачать книгу (eng) можно здесь.

И невольно продолжая тему тестирования (психотерапевта).

Группа товарищей-музыкантов, совершенно мне неизвестная, но теперь я запланировал прослушать их всех, собрались в качестве мета-группы и записали единственный альбом, который называется Lovage: Music to Make Love to Your Old Lady By. Сделали они это в 2001 году, так что, возможно, все уже в курсе.

Тягучий бит и вкрадчивый вокал (по-моему, это называется trip-hop) делает эту музыку идеальной для занятия любовью со своей Old Lady By, если получиться проигнорировать тот факт, что весь альбом является самопародией на весь жанр.

«Уровень стеба» напомнил мне Lazlow в GTA:Vice City, где реальные песни определенного жанра были разбавлены комментариями диджея, создавая вполне реальную, но гротескную картину.

Ну, например, в песне Herbs, Good Hygiene and Socks поется про венерические болезни и то, как часто менять носки. А в песне Lies And Alibis поется, натурально, про ложь и алиби, при этом все стихи песни состоят из трех слов — как легко догадаться, «lies and alibis», повторяемых по кругу. Ну не являются слова песен сильной стороной трип-хопа с одной стороны, на что и намек (привет, hooverphonic!), с другой — вы действительно готовы заниматься любовью под Lies And Alibis?

Про тестирование, думаю, понятно: если у вас получится заняться любовью под этот альбом, то (как минимум) девушка не понимает английский (или иронию). Если не получится, то вы нашли сокровище, не в коем случае не ебитесь с ней, а женитесь и заводите детей.

Close and personal

Все еще смотрю Питерсона, очень медленно и не торопясь.

Питерсон — это депрессивный алкоголик, который смог. Его главное послание — это «sort yourself out», которое подкреплено собственным опытом, поэтому выглядит убедительно.

Знаю людей, которые просмотрели его запоем, но меня больше интересует его манера, чем его информация. Я бы даже сказал, что меня интересует «его личность», но более правильный термин будет «персона».

Персона — отдельная категория, над которой я размышляю в последнее время, в ключе «ты можешь быть кем угодно».

Здесь мы заходим на опасную территорию «а кто же я?», «а где же я?», поэтому потребуются некоторые уточнения.

Допустим, у человека есть внутренняя сущность, сердцевина, self, самость, субъективное, душа, — все эти названия подходят по-разному неудачно.

Кроме этого, у человека есть внешняя сущность, повернутая к внешнему миру. Можно назвать ее «личность», производное от «лицо», туда же — «личина». Можно назвать «персона», от лат. persona — так назывались маски, которые носили актеры на сцене. Или вот хорошее слово — «интерфейс», но до этого надо еще дорасти.

Персона формируется под воздействием среды и является способом адаптации, часто — не самым лучшим. Формируется она по большей части неосознанно, родительский мир воспринимается, как единственно возможный, поэтому «чем удобряли — то и выросло».

В этих терминах терапия — это отрыв себя от персоны, открытие в себе субъективного, «твоя персона — это еще не ты сам».

Можно объяснять происходящее на терапии в терминах вытеснения истинных желаний, а можно — в терминах «маска приросла и не отрывается», и это будет по большей части одно и то же.

Оторвав себя от персоны и проассоциировав с душой, можно взять формирование личности в свои осознанные руки и превратить персону в интерфейс по взаимодействию со внешним миром.

Как?

Не знаю, как это делают простые смертные. Вот, например, работая терапевтом, человек работает своей персоной. Он не притворяется добрым, понимающим и эмпатичным, а является таким, прикладывая определенные усилия по использованию этих качеств в большем объеме, чем в обычной жизни. Человек открывает в себе терпение, после чего может быть терпеливым по желанию, но для этого надо сначала открыть в себе нетерпение, иначе это не будет выбором. Работая с клиентами, я выбираю быть эмпатичным и терпеливым.

Здесь мы исходим из гипотезы, что в каждом человеке есть все. Каждый человек потенциально способен быть надзирателем в Освенциме, но он же способен быть любящим отцом, главное — обнаружить это все в себе. Какой-то набор качеств наследуется от родителей, это проще всего, а какие-то надо открывать самому через опыт, который лучше всего получать в игре.

Психотерапия — там, где перекрываются пространство игры пациента и пространство игры терапевта. Психотерапия — это когда два человека играют вместе. Следовательно, там, где игра невозможна, работа терапевта направлена на то, чтобы перевести пациента из состояния, когда он не может играть, в состояние когда он может это делать.

«Игра и реальность», Винникотт

Разассоциировав себя с персоной, обнаруживаешь, что пропали страхи, вида «если я поменяюсь, то кто же я?». Если я скучный мудак и перестану им быть, не изменю ли я себе? Нет, если я — это не мои качества, я — это тот, кто выбирает, как меняться. Еще один популярный страх состоит в том, что стоит выпустить «плохое», как новая персона захватит власть. Нет, если «владеть собой», а мне кажется, именно в этом (управление персоной) владение собой и состоит.

Минус умения осознанно создавать персону только один: «опять эта проклятая свобода!».

Вот смотрите, как все хорошо и складно: например, человек боится людей и становится приветливым и добреньким, чтобы люди его любили. Не то, чтоб он это решил после тщательного планирования, просто попробовал, пару раз сработало и дальше как по наклонной. Быть злым — это уже не опция.

А тут — сидишь и мучаешься. Достаточно ли я добр? Если я буду менее добрым, то что получу? Какой уровень приветливости приемлем?

И это все приходится обдумывать не в категории «хорошо-плохо», это было бы слишком просто (хотя пример «злой — добрый» не удачен), а исходя из вопроса «а самому тебе как больше нравится?» и «а как выгодней?».

Так можно дойти до того, что для разных задач подходят разные персоны. Multiple personality disorder is not a disorder, mmmkay?