Секта 101 (делаем секту своими руками)
Для секты надо учение и лидер.
Учение формируется из двух элементов: практики и теории.
«Теория без практики мертва, практика без теории слепа», — как сказал Карл Маркс, Владимир Ленин или Александр Суворов. Так и есть: если давать только практику, то люди зададутся вопросом «мастер, а зачееем мы тут все раздеваемся?», если только теорию, то рано или поздно можно наткнуться на «красиво поешь, пророк, а делать, делать-то что?».
Теория (если взять суть) говорит о том, что можно жить без страданий, либо со страданиями, но другими, хорошими. Короче, теория говорит о том, что может быть клево и легко.
Практики состоят из упражнений, дающих краткое представление о том, каково это, когда клево и легко.
Практики показывают: «Вот смотри, тебе сейчас на минуту было в целом неплохо на пустом месте. Осилишь теорию — сможешь растягивать „клево“ подольше. Заноси в кассу!».
Практики восстанавливают («восстанавливают» — позитивно окрашенное слово, пусть будет «сдвигают») в мозгу баланс между разрушением и созиданием новых связей, в сторону увеличения разрушения.
Например, во время медитативных техник вместо сотен мыслей в голове у тебя остаются десятки, а в пиковых значениях — ноль мыслей (или вовсе отрицательная величина!).
Теории говорят «смотри, чувак, ты не парился минут десять, и никто же не помер!».
Практики разгружают мозг и становится это самое легче. А «легче» — значит «лучше».
(Вещества работают так же, поэтому эзотерически настроенные личности жрут всякое, но это плохо. Наркотикам надо говорить «нет»).
Скорее всего, механизм «много париться» действительно сделан с запасом и в нашем сахарном мире избыточен. Но это уже теория, а в теории будущей секты обоснование «хорошо и легко жить — это хорошо и легко» никому не нужно. Ну ведь хорошо и легко, чего ж тебе еще надо, доходяга.
Тем не менее, обоснование «хищники пропали, а мы до сих пор паримся, но на это раз ерунды» довольно популярное.
Третий элемент — лидер. Ну, это просто «лицо компании». Публичная пиар-фигура.
Требований тут немного: ему должно быть легко! Иногда, конечно, могут и распять, но в целом жизнь неплоха. Последователи, слава, тёлочки. Легко!
Некоторые ошибочно полагают, что для секты нужна вера в истину, какие-то доказательства своей правоты и вообще обоснования «а зачем идти за лидером»? Вышеперечисленных элементов вполне хватает для мотивации следования.
(Цель секты, помимо веселья — самовоспроизводство и охрана собственных границ, как и у любой сложной структуры, например, государства. Секта нужна, потому что нужна).
Что касается истины, то претендовать на нее, несомненно, надо! Но только потому, что это корпоративный стандарт, все так делают, и иначе — засмеют.
В мире, скажем, сто разных движений, каждое декларирует собственную монополию на истину, мол, правы только они, остальных на кол.
Если истина одна (и вообще есть), то всего одно движение право, а 99 — нет.
Отсюда — чисто математический, «статистический» вывод: для организация секты истина не нужна.
Если даже математика вас до сих пор не убедила, то для совестливых лидеров (хотя «совестливый лидер» — это оксюморон) есть отговорка: мол, я истину ищу.
Это тоже самое, что «истины у меня нет» (ищу вот!), но не так депрессивно и сближает с последователями.
Я ищу, ты ищешь, мы ищем.
All You Need
Забавно, что от слова «любовь» можно образовать столько негативных слов: «влюбчивый», «любвеобильный», «любовница», «прелюбодеяние».
Runs in the family
Терапевт: Представьте себе мать на стуле напротив вас и поговорите с ней.
Пациент: Hе хочу.Типичные гештальтистские ответы могут быть такими:
1. Хорошо. Посадите меня на пустой стул и скажите мне, что вы не хотите выполнять это упражнение.
2. Ладно. Есть еще что-нибудь, что вы хотели бы сказать мне, что не хотите делать?
3. Хорошо! А как бы мать реагировала на это?
4. Если продолжать говорить о вашей матери, что бы вы хотели сделать прямо сейчас?Список возможностей здесь бесконечен – гештальтисты известны своей изобретательностью, но во всех ответах может быть найдено нечто общее.
Джон Энрайт, «Гештальт, ведущий к просветлению».
Одной моей воображаемой знакомой психотерапевт как-то сказала, что с таким устройством психики можно выплакать все то ужасное Невысказанное, что мешает жить, после чего спокойно радоваться жизни. Месяца за 3-4 можно выплакать, в режиме нон-стоп, и перестать вот это всё.
Я кивнул и сделал заинтересованное лицо, мол, когда? Скажи дату начала марафона, я поболею.
На что услышал «Но я че-то как-то эээээ».
После этого я пару месяцев тихо злился на моего терапевта. Все ждал, когда он скажет «Дмитрий, а вы молодец. Поэтому у меня есть простой способ: всего три месяца — и вы свободны. Вам понадобится мешок Регидрона ящик салфеток».
Очевидно, что раз воображаемой знакомой такое посоветовали, то у нас свойства психики похожи — в конце концов, она же моя воображаемая!
Но терапевт зажал этот способ, а спрашивать было неудобно. Вдруг он рассмеялся бы мне в лицо и сказал, что такое предлагают только какие-нибудь гештальт-терапевты, а раз я спрашиваю, то нет ли здесь гомоэротических мотивов?
Он был старый добрый фрейдист.
Прочитал тем временем мою первую книгу про гештальт. Как со мной бывает, тут же сразу все понял.
Оказывается, гештальт — это не набор техник, а стиль жизни!
Если терапевт использует пустой стул, избегает определения «это-оно», спрашивает: «Что вы испытываете?» достаточно часто, и работает со снами – это гештальттерапевт, и занимаясь всем этим, он осуществляет гештальттерапию. Я понимаю это с точностью до наоборот. Для меня – и я полагаю, что для большинства гештальтистов, Гештальт – это не набор техник, а основа бытия.Задача Гештальта – в расширении сознания, в большей интеграции, большей целостности, большей внутриличностной коммуникации. Все, что делается с подобными целями, – это Гештальт. Все, что делается с другими целями, – нет.
Более того, гештальт-стиль очень похож на другие инструменты и религии new age’а. «Очередная гомеопатия». Ну, в хорошем смысле!
Пожалуй, я бы даже попробовал хорошего гештальт-терапевта, «только хорошего», разумеется.
Но сначала надо было убедиться, что представление о фрейдистах у меня на уровне анекдотов: да, мой время от времени сводил все к сексу, но мне это безумно нравилось же!
«Ум», несомненно, является моей сильной частью — наверное, поэтому мне фрейдиста и рекомендовали, но стучаться в душу через ум — это как вырезать гланды через анус: весело, но долго.
(Я употребил «фрейдист» и «анус» в одном предложении!).
Кстати, примирить фрейдистов с остальными очень просто: они просто называют «ману» словом «либидо».
Особенности диалекта.
Сравнительное языкознание дает массу других примеров таких различий. Б.Л.Уорф приводит прекрасный пример: Английская фраза «Я прочищаю ружье шомполом» может быть довольно точно переведена на язык индейцев Пауни, но если эту фразу индейского языка перевести обратно, получится что-то вроде следующего: «От сырого до сухого, в отверстии движением руки». Чистить и шомпол не скажутся в индейской фразе, хотя фраза в целом – вполне точный перевод.Мы думаем, что шомпол – это вещь, которая есть в мире, и очевидно должна появиться в любом описании фрагмента реальности, где она, эта вещь, есть. В индейском языке решающими элементами являются движение внутрь и наружу, а шомпол нечто совершенно случайное, воплощающее эти отношения, но не существующее само по себе.
Одна из любимых фраз Кожибского (Перлз часто указывал на него, как на один из источников): «Карта – это не территория». Карта, которая может быть вполне полной, точной и удовлетворительной для военного, может быть совершенно непригодной для ботаника.
Из этого следует, что в двух системах, одинаково эффективно и точно описывающих реальность, мы можем не найти тождества в отношении описания некоторого определенного элемента. Каждый элемент в своем значении зависит от системы в целом и не может быть вынут из контекста.
...
Трудно не признать сопротивления в фрейдистском примере или мобилизации в гештальтистском, потому что эти вещи создаются действиями терапевтов. Иными словами, фрейдист с первой минуты следит и ждет перенесения и сопротивления и конечно он заметит их. Он будет избирательно на них реагировать, а пациент будет реагировать на эту избирательность и скоро начнет демонстрировать эти феномены. Точно так же гештальтист своими акцентами и своей избирательностью будет создавать определенные вещи. Здесь применимо старое наблюдение, что фрейдовские пациенты видят фрейдистские сны, а юнговские пациенты видят юнгианские сны.
Джон Энрайт, «Гештальт, ведущий к просветлению».
А недавно прочувствовал, чем «стихийные» терапевты (то есть «друзья, с которыми можно поговорить») отличаются от настоящих.
Почти ничем, кроме того, что друзьям в целом пофиг и они не будут напрягаться в долгосрочной перспективе (потому что ее не видят, в том числе). Плюс опыт и правила взаимодействия, которого у друзей нет. То есть, конечно, друзья выслушают, и это половина дела, но после чего сделают что-то хорошее для себя — например, дадут совет — или для тебя, как они представляют себе (то есть опять-таки для себя) — например, посочувствуют.
И будут считать себя молодцами, с высоты своей колоколенки.
Друзья приносят временное «облегчение», в то время, как терапевт приносит «правильное напряжение», которое рано или поздно превращается в перманентное облегчение.
Друзья дадут тебе обезболивающее, когда у тебя гнойник. Терапевт даст обезболивающее, но после этого еще и выдавит гнойник, причем твоими же руками, чтобы самому не запачкаться.
После осознания этого стало сложнее общаться с женой: она выслушает, а потом говорит что-то успокаивающее, типа «тебе кажется», или «это только в твоем мире так» (намекая, что есть какая-то другая реальная реальность).
Конечно в моем, но у меня никакого другого и нет!
Или вот такая история.
Еду сегодня к маме, инкогнито.
Предварительно не предупредив. Я и предупредив раз в пять лет приезжаю, а тут тем более. Ловлю себя на подсознательном (!) сопротивлении ехать. Сразу хочется куда-нибудь свернуть по бабам (фрейдист бы порадовался тут, вместо мамы — по бабам!). Почему — не понятно. То есть я еду-то все равно, причем не потому, что «должен», но на душе какая-то рябь. (Формально я даже не должен — я ее недавно видел!). Стал искать. Припер себя к стенке и аккуратно так спрашиваю — ты чоооо?!!!
Оказалось, я боялся, что вот я приеду к маме, причем ненадолго, а у нее дела поважней меня. Мол, «че приехал?».
Мама. Скажет мне. «Че приехал?». Мама. Которая, помимо того, что мама (это очевидно!), ложится завтра на важную тяжелую операцию. Спросит, че я приехал. «Даже чаем не напоит».
От осознания этого факта — не того, что мама так поступит, а того, что я проигрываю этот нелепый сценарий в голове, и поэтому на всякий случай не хочу ехать — я чуть не расплакался на месте.
(Ремарка в сторону: если уж я про родную маму такое думаю, то легко догадаться, какого мнения я о других женщинах. Иными словами, мама идеально подготовила меня ко встречи с ними).
К счастью, я был уже в первой четверти моего трехмесячного марафона, поэтому сдержался от плача. Или нет — невелика разница. «От осознания этого ничего не поменялось». В этот момент на мне была надета футболка с надписью «not good enough», которую я тщательно отобрал в начале дня.
У меня где-то штук 20 футболок с символами «на все случаи жизни», которые я надеваю заранее, до того, как случаи в жизни случились. Однажды мой немногословный терапевт не выдержал и сказал «вот, кстати, у вас футболка случайно в тему сегодняшне сессии».
Случайно! Хахаха, наивный глупец!
Мама, конечно, была счастлива, когда я позвонил в дверь. Более того, буквально за 5 секунд до этого в скайп позвонила дочь.
На вопрос «кто?» я ответил по старой папиной традиции — «свои».
Этот ответ всегда мне казался на порядки лучшим ответом на вопрос «Кто?», чем все остальные.
Своииии.
Магно ли я
Новая грань: вместо «не получил того, что хотел» дошли до «не получил того, по поводу чего был в принципе не против».
И драму как-то устраивать даже стыдно.
«Боже, дай мудрости отличить то, что хочешь от того, что не против» (и далее по тексту). Потому что от «хотел» до «не против» — один шаг, оттуда — до «не очень-то и хотел», а это уже либо «зелен виноград», либо «барин с жиру бесится».
Но в любом случае — самообман.
Формулировка «я хочу» до сих пор остается одной из самых сложных для меня.