Итого
Шесть лет назад я схитрил и объявил о начале практики в мой День Рождения, зато теперь легко считать и подводить итоги.
Выходит, я психотерапевт с шестилетней практикой (это примерно 4500 часов индивидуальных сессий и сколько-то групповых, я не считал, пусть будет 672).
Это не много, на спасение жизни одного человека требуется 200 часов терапии, выходит, было спасено 22.5 человек, но и это неправда: многие спасаются наполовину, треть, четверть, а то и вовсе не спасаются и просто тянут время.
К слову, недовольны мной клиенты были гораздо реже, чем я ими: прямо в лицо мне сказали, что лучше бы они меня никогда не видели, всего лишь двое (обе — девушки): одна после первой же сессии абсолютно разочаровалась во мне и написала отзыв, который не разрешила публиковать (а жаль).
Вторая вышла на меня с публикаций на «Ноже» — я написал туда две статьи, которые после хорошей редактуры вписались в формат издания и превратились в список «делай раз, два, три». Разумеется, это было абсолютно не похоже на меня, и клиентка ожидала совсем другое, и, конечно же, была обманута, в чем совсем нет ее вины. С тех пор я продолжаю не писать для массового читателя.
В сумме этим двум клиенткам понадобился 31 час на то, чтобы понять, какой я ужасный терапевт, что составляет 0.6% практики. Столь низкий показатель я списываю исключительно на то, что люди в целом хорошо воспитаны и стесняются говорить правду в лицо.
Есть универсальная цифра, что терапия помогает в 70% случаев, я время от времени с ней сверяюсь и каждый раз прихожу к выводу, что это на 20% больше, чем 50%.
Способы оценить эффективность терапии могут быть разные, наиболее понятный — когда клиент перестает тратить деньги на таблетки и начинает тратить их на меня, хотя, конечно, я большой фанат психоактивных веществ и считаю, что часто обмен не равноценный. (А сравнивать меня с наркотиками я разрешаю только девушкам вне профессиональных отношений).
Или, вот, один клиент замерил средний пульс в начале терапии и через год после и обнаружил, что на фоне терапии его кровообращение (и наверняка потоотделение, но это сложнее измерить) резко ухудшилось.
Наибольшим достижением за это время считаю то, что мои дети не знают ни одного психологического термина, а от людей я ни разу не слышал, что тыжепсихолог. Может быть, я просто не прислушивался. Вообще, профессиональная деформация выражается в том, что мне все реже и реже хочется разговаривать с людьми бесплатно, а людям все больше и больше приходится расплачиваться за разговоры со мной.
Ну и, наконец, Откровение Старджона не является откровением и распространяется на терапию тоже.
О телепатии
Довольно просто рассматривать идеи клиентов, вида «если любят, то сами догадаются и позаботятся», как инфантильные фантазии и желание вернуться в слияние с титькой. Дескать, у младенцев и их матерей был (если все шло хорошо) почти телепатический контакт, когда мама сама понимала, что ребенка пора высаживать еще до того, как он вырос и смог сказать об этом словами.
Более сложная идея — что за этим желанием может скрываться ранняя потребность в субъективности другого, в какой-то степени «противоположная» идее слияния, но происходящая в контексте преодоления детского нарциссизма.
Вот что я имею ввиду: человеку хочется, чтобы о нем позаботились «сами», «добровольно», а не чтобы он «сманипулировал» заботу. Так как он по-детски уверен в своей всесильности, то любые попытки попросить заботу не рассматриваются им, как просьба, а являются все тем же подтверждением надоевшего уже всемогущества: «опять все надо делать самому».
В этом случае человек хочет и подтверждение самостоятельности другого и хорошее его отношение одновременно, чтобы не просто беспомощная титька тебя любила, а почти настоящий самостоятельный человек. Суровая правда жизни заключается в том, что лучше всего агентность (agency) другого проявляется и познается тогда, когда он отказывает, а не когда соглашается (см. анекдот про недосоленную кашу: ребенок заговорил только тогда, когда каша была невкусной, а все остальное время молчал и родители думали, что он немой), но выносить это несогласие пока что совершенно невозможно.
В этом случае, конечно, клиенту надо говорить не «Что, титьку захотелось?», а «Что, самостоятельных людей хочешь? Но тебе ведь может не понравиться».
Одумайся, остановись, зачем это тебе.
Группа — 2
Примерно два с половиной года назад я набрал из постоянных клиентов (индивидуальной терапии) терапевтическую группу.
Из первоначального состава до сегодняшнего дня дожило два человека, остальные или «выздоровили», или новенькие. Группа работает до сих пор, но количество мест ограничено! Подождите бросаться, это еще не маркетинговая уловка.
В общем, я решил набрать еще одну терапевтическую группу и позвал туда людей, которые стоят у меня в очереди на индивидуальную.
Согласились не все, так что нам нужны еще добровольцы.
Уникальное торговое предложение такое:
* В группе будет два терапевта (это нормально для групповой терапии) — я и Катя (моя жена).
* По опыту первой группы: некоторые новенькие шли на нее, а потом ко мне на индивидуальную. Видимо, сначала присматривались. Но тут не понятно, что страшнее: сразу пойти ко мне или попасть в компанию людей.
* Идти также можно будет к Кате, если она вам понравится — на группе у вас будет шанс присмотреться и к ней.
* Плюс в том, что группа новая и можно будет постоять у ее истоков. Приходить в сформированную группу, где уже есть «старички» — не самый простой опыт.
* Минус в том, что группа новая и минимум первые полгода будет валять дурака, пока не повзрослеет. С другой стороны, и в индивидуальной терапии тоже первые полгода ничего не понятно.
* В группе будут только хорошие люди, потому что плохой человек не может читать spectator.ru! По опыту первой группы могу сказать, что все старички там передружились и общаются друг с другом даже покинув группу, хотя первые полгода смотрели друг на друга как сычи.
* Предположительно каждая суббота, скажем, с 14 по Москве, встреча на два часа в zoom’е, итого 8 часов в месяц. Как долго? Пока не надоест. Примерные сроки я обозначил выше: первые полгода группа валяет дурака, за два с половиной года не выздоровило только двое! (Или просто уходить не хотят).
Понятно, что все аргументы, типа «я не пойду на группу, потому что я боюсь людей» или «потому что я боюсь твою жену» и подобные являются аргументами «за» — где еще разбираться с боязнью людей, как не в компании людей.
В группе ожидается мощная семейная тематика, перенос-шмеренос и life-changing experience.
Понятно, что мне надо когда-нибудь написать подробный пост, что такое групповая психотерапия и тогда все ее захотят, но пока такого поста нет, а почитать подробней про групповую терапию можно, например, Ирвина Ялома, «Группвая психотерапия».
Вот что сказали участники первой группы, когда я сказал, что собираю вторую и попросил дать отзывы:
— А, всё-таки группу для нестрёмных сделали.
— Я знал, что когда-нибудь мы дойдём до этого дерьма. Будет Смирнов нас фрустрировать успехами вражеской группы потом.
— Я уже заранее ревную.
— Я чёт тоже негодую, но непонятно почему.
— И айфоны жене надо на что-то покупать. Понимаю!
Короче, пишите, количество мест ограничено!
Update.
Похоже, места закончились. Через год будет группа 3.0.
Терапевт скайповый
А давайте я сделаю вид, как будто мне не все равно и на волне этой эмоции напишу заметку.
Ялом не имеет ничего против скайповой терапии (даже за), а недавно я видел в фейсбуке пост, в духе «один мой знакомый терапевт сказал, что все, что консультируют по скайпу — шарлатаны. А вы что думаете?».
Пост, естественно, вдвойне идиотский: во-первых, из-за категоричности знакомого терапевта, во-вторых, из-за этого «что думаете?», как будто подобные опросы к чему-то хорошему хоть раз приводили. (В комментариях, естественно, ответы «а мне норм» или «а мне было не норм», «два терапевта не помогли, а третий помог»).
Во всех статьях, которые я видел на этот счет, написаны в основном банальности, типа «не надо никуда ходить», «выбор специалистов более богатый», «а в целом все то же самое». Как будто человек сам не догадается, что не надо никуда ходить! Подозреваю, что эти статьи написаны для клиентов — чтобы оправдать собственное шарлатанство и успокоить лохов, не иначе.
После этого вступления я попробую набросать особенности скайповой терапии, которые я успел заметить, как для интересующихся, так и для коллег, которые меня, естественно, не читают.
Итак...
Пропадает ли что-то важное из информации? Нет.
Что-то пропадает, оно может даже быть «важным», но «ширина канала» имеет большой запас: человек проявляет себя на всех уровнях — а терапевты работают не на всех.
С таким же успехом можно было бы сказать, что при телесной терапии пропадают прекрасные аллюзии на Эдипа и культурные метафоры (единственной метафорой выступает тело), а из психоанализа пропадают обнимашки (потому что их там нет и не будет). Я уже писал, что разные виды терапии можно делить по принципу «с каким материалом клиента работаем».
Мы можем назвать пропадающее «чем-то неуловимым», но вы правда хотите идти этой дорогой сомнительного оккультизма?
Впрочем, я как-то упоминал анекдотический случай, как к терапевту пришел мужчина с проблемами в личной жизни, на что терапевт сказал, что от мужчины просто воняет, мужчина поменялся в лице и со словами «суки, что же вы все молчали!» побежал налаживать жизнь. Такие случаи, естественно, в скайповой терапии невозможны.
Здесь же опять можно вспомнить психоаналитиков, которые вообще кладут пациентов лицом от себя. Вглядываются ли они при этом пристально в лицо клиента и нюхают ли воздух? Не уверен.
Скайп дает терапевту достаточно информации для работы.
Есть понятие «свободно парящее внимание», которое ввел Фрейд, обозначающее некое медитативное состояние, в котором аналитик встречает все, что исходит от клиента с одинаковым интересом и не цепляется за что-то одно.
В скайпе поддерживать свободно парящее внимание тяжелее — если ты постоянно фиксируешься на лице клиента, которое у тебя на весь экран.
У меня, кстати, есть подозрение, что неизменный аттрибут аналитиков — блокнот — нужен не только для того, чтобы записывать Что-То Важное, но и для того, чтобы можно было спокойно посмотреть в чистый лист, а не на клиента. Впрочем, никто не мешает сидеть с блокнотом и во время скайповой сессии.
То есть, «парадоксальным» образом, в скайповой терапии может быть слишком много информации.
Надо ли немного по-другому выстраивать контакт? Да.
«Да» — это констатация факта. С одной стороны — если вы общаетесь по скайпу, то у клиента «меньше поводов почувствовать терапевта реальным», с другой — а вообще-то некоторым клиентам только этого и надо.
Скайповый контакт дает большую дистанцию, чем физический контакт, в качестве стартового условия. Но, во-первых, многим людям так комфортнее, во-вторых, отношения неизбежно будут развиваться. Люди начинают выстраивать отношения — ну я не знаю — с разноцветными геометрическими фигурами, стоит их оставить наедине друг с другом!
Здесь же снова напрашивается аргумент «нельзя потрогать», но с чего вы взяли, что живых терапевтов трогать можно?
Клиент, например, может фрустрироваться от того, что нельзя встретиться лично. Но такая же фрустрация возможна (и даже необходима) из-за того, что отношения с терапевтом ограничены в любом случае (например, с терапевтами нельзя дружить). «Вы так говорите «фрустрация», как будто это что-то плохое!».
Мешает ли отсутствие кабинета? И мешает и помогает.
Считается, что кабинет терапевта — это часть терапевтического сеттинга, так как обладает постоянством, отделен от мира и создает ощущение безопасности. («Матка! Матка!», — крики из зала). Да, иногда снабжен кушеткой.
Но, например, мой второй терапевт снимала кабинет в детской больнице, и я просто выл с этого антуража. Hospitality от слова «госпиталь», простити.
В случае с терапией по скайпу — опять-таки пишут в других статьях — «эта ответственность ложится на клиента».
Но на самом деле нет.
Терапевт все так же может/должен создать себе кабинет, это даже проще: не надо ничего снимать, но можно оформить стену сзади себя. Развесить там черепа врагов и кости клиентов, проваливших терапию, например.
Ответственность по созданию «своей части кабинета» лежит на клиенте, и это — вы не поверите — источник дополнительной информации и поле для интерпретаций.
Говоря простыми словами, если клиент делает себе неудобно, с этим можно работать! «Как так вышло, что вы находитесь в таких условиях?».
Это не панацея — не надо работать только с этим — но не надо и недооценивать то, что для терапевта скайп — это «глазок» в жизнь клиента, которого нет у «обычного» терапевта. Ялом писал, что он не отказывается от визитов к клиентам в гости и после каждого визита что-то оттуда выносит — но не буквально! («Ялом ушел, а ложечки остались»).
В качестве красивого примера: один мой клиент начинал терапию в машине, после нескольких моих блестящих интерпретаций — «что же вы, место себе в доме найти не можете?» — клиент перебрался в дом.
Или, например, при скайповой терапии клиент может увидеть свое лицо, если вы обратите на это внимание. В «обычной» терапии можно сказать «почему вы морщитесь?», когда клиент не осознает своих эмоций — в скайповой можно сделать то же самое, но клиент сможет сам это проверить.
Можно в качестве контраргумента к отсутствию кабинета привести таких нарушенных клиентов, которые не могут создать вокруг себя вообще никакого пространства, но я снова могу вспомнить кабинет терапевта в детской больнице. Бррр. Но и никто не обязывает брать таких клиентов на скайповую терапию.
По скайпу нельзя физически остановить клиента... но зато он сделает что-то плохое не в вашем кабинете. Видите, в это можно играть долго.
У Дикманна описан случай (в знаменитой главе «Кушетка или кресло?», на которую я уже ссылался), когда клиенту полегчало после того, как он выяснил, что по кабинету можно ходить, размахивая руками, а не просто сидеть в кресле. Скайп с одной стороны технически ограничен полем зрения камеры, с другой — это ограничение находится в голове, как и ограничение «а что, в кресле можно не сидеть?».
Я не говорю, что у терапии по скайпу нет своих ограничений, но она не является ущербной, она является немного другой. Но любой вид терапии ограничен по-своему.
Ограничен — и органичен, хехе. В конце концов, есть люди, которые просто используют скайп в своей жизни. Им не надо ни к чему адаптироваться, они, например, общаются по скайпу с бабушкой раз в неделю.
Come on, даже терапия по переписке работает, причем когда никаких скайпов не было, а «теряется» там гораздо больше. Я имею ввиду письма Фрейда к Флиссу, а вы что подумали?
Как легко заметить, в этой заметке я больше ссылаюсь на аналитиков, так как скайповая терапия — все-таки ближе к аналитической терапии («используются разговоры»), чем к телесной, арт-терапии, контактной импровизации, психодраме и подобным несомненно шарлатанским видам терапии. Но это должно быть очевидным.
В общем, вопрос «работает ли терапия по скайпу?» мне кажется странным, более правильный — «могу ли я работать в таких условиях?» или «подходит ли это мне стилистически?».
В этом случае, как и с «терапией вообще» конкретный терапевт решает за себя сам, конкретный клиент — за себя сам.
Опять эта проклятая свобода.
PS. «Терапевт скайповый» — это мем-ругательство в моей онлайновой группе.
Эксклюзивное видео сессии скайп-терапии.
Выкладывается с разрешения клиента.