Respect

Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.

Я уже писал, что нарциссическая травма — это «травма неуважения» (сейчас модно писать «травма чего-то»), именно уважение (а не любовь), является тем, что все эти так называемые «нарциссы» ищут.

(Стандартный игнорируемый disclaimer, что нарциссизм — это спектр, и эта заметка не про «нарциссов»).

Уважение — от гл. уважать, из польск. uważać «соображать, наблюдать», связанного с нов.-в.-нем. Waage «весы», ср.: укр. ва́га, уважа́ти «принимать во внимание, считать», белор. уважа́ць «соблюдать».

Значений, согласно словарю, у этого слова два:

1) почтительное отношение к субъекту, основанное на признании его достоинств.
— Этот человек достоин величайшего уважения.
— Он пользуется всеобщим уважением.
— Относиться друг к другу с взаимным уважением.
2) признание важности, значимости, ценности чего-либо; уважительное отношение к законам, порядкам, правилам, интересам и чувствам других людей и т. п.
— Я с уважением отношусь к его точке зрения.
— Уважение к закону и конституции — тоже немаловажный фактор развития гражданского общества.

Как мы видим, даже в словаре напутали: «Относиться друг к другу с взаимным уважением» почему-то связано к отношением, основанном на признании достоинств, то есть, уважать друг друга могут только достойные люди (а не люди, которые важны друг другу).

В общем-то, на этой «путанице» все остальные проблемы и строятся.

Давайте еще раз: уважение — это всего-навсего внимание, когда человеку уделяют внимание/принимают во внимание.

Мы, разумеется, обращаем внимание на то, что выдаётся и имеет достоинства. В этом плане, конечно, «уважение надо заслужить», потому что нельзя относиться внимательно ко всему подряд. Чтобы прислушиваться к человеку, особенно к постороннему, он должен что-то из себя представлять (и есть простые эвристики для определения авторитета, например, умный вид, борода, очки и профессорское знание для одних или, например, количество денег для других).

С другой стороны, для нормального развития детям нужно внимание. Да, можно относиться с вниманием только к физиологическим потребностям, тогда ребенок будет накормлен, но его внутренний мир, оставленный без внимания, умрёт, простити за пафос.

Как говорила моя мама, «ты был накормлен и одет, что тебе еще надо?». Как говорил мой терапевт, «накормлен и одет — это золотой стандарт детдома».

Почему мы, родители, уделяем внимание детям? Потому что они нам дороги. Что происходит, если мы начинаем уделять им внимание только тогда, когда они полезны (например, радуют)? Им наносится нарциссическая травма. Ребенок перестает пытаться быть «собой» и начинает стараться соответствовать желанному образу, каким бы бредовым он ни был. В его мире начинают уважать только за что-то.

В крайних случаях у ребенка отрастает «фальшивое Я» (false self), а настоящее отмирает за ненадобностью.

Здесь мы опять заходим в разговоре на неведомую для многих территорию — зачем «быть собой»? Или, например, «зачем быть собой, когда можно быть великим?». Весь гуманизм сразу опустим, гуманизм — не для всех.

Аргументов несколько, первый — реальность. Не все могут быть великими. Вы правда хотите положить жизнь на алтарь этой лотереи? И все ради чего?

Если вспомнить, ради чего вообще всё это предательство себя затевалось, то всего лишь ради уважения. Есть более простой способ достичь уважения: достаточно всего лишь... («нарциссы его ненавидят!») завести нормальных людей, для которых ты будешь дорог.

Во-вторых, где-то в глубине души (если она есть) ощущается подвох: человек хочет, чтобы уважали его, но при этом он готов быть не собой, чтобы заслужить уважения. Кого тогда уважают?

Добытое «заслугами» уважение не задерживается — это, простите, как «ненадежная привязанность». Раз уважение условное, то оно может пропасть в любой момент, и это тревожит.

Здесь в качестве милой ремарки стоит упомянуть, что война против коллективного Запада началась, когда выяснилось, что они нас «не уважают», а «ты меня уважаешь?» является главной темой двух выпивших советских людей. Тревожит травма на всех уровнях, тревожит.

Кохут и Кернберг предлагают противоположные способы лечения недуга нарциссизьма. Я уже не помню, кто из них кто, но один предлагает выслушивать «нарцисса» и ему оппонировать, возвращая его к реальности, второй предлагает не спорить с больными людьми и просто «контейнировать» и «возвращать».

Разумеется, на самом деле они делают одно и то же: уделяют внимание и относятся с уважением.

В терапии, разумеется, такие клиенты «берутся за старое»: многие пытаются понравиться терапевту, быть хорошими клиентами, рассказывать интересные истории, демонстрировать прогресс.

Лучшее, что может сделать терапевт — не вестись и проявлять одинаковый интерес ко всему. (Да, местами это может выглядеть, как одинаковый неинтерес, то есть, клиент может заподозрить что его не уважают).

Когда прекращаются попытки заинтересовать терапевта, появляется свобода самовыражения, которую с непривычки не очень понятно, куда девать.

Психоаналитическая нейтральность тоже, как ни странно, гуманна, хотя выглядит бесчеловечно. Напомню, что «гуманизм — жизненная позиция, утверждающая, что человеческие существа имеют право и обязанность определять смысл и форму своей жизни», и если терапевт относится ко всему, что «приносит» пациент одинаково нейтрально, то выбор, как к этому относиться, ложится на самого человека.
— Я цитирую себя же.

Тут в Тредсе какой-то психолог написала:

Забавную версию ответа «что на самом деле мы покупаем за деньги» предложил вчера наш мастер на практике психологов.
«Дофамин, серотонин, эндорфин!» — была его версия.

Версия забавна в своей наивности, во-первых, «дофамин, серотонин, эндорфин!» продает психиатр. (И пока психологов учат в таком ключе, мы обречены).

Моя забавная версия (у меня их много разных) в этот раз такая: «психотерапевтам платят за молчание».

Ну, первый очевидный слой — это конфиденциальность, «плата за молчание». На втором слое — «терапевтам платят за то, что они не говорят «а вот у меня»», то есть, когда терапевты молчат, они дают возможность говорить тебе.

Один мой старый клиент честно сказал, что он ходит на терапию для того, чтобы его слушал мудрый человек и не перебивал, потому что родители наоборот — не слушали и перебивали. (Разумеется, это уважение. В смысле, уважение не в том, что он назвал меня мудрым, а в том, что мудрый человек не лезет к себе со своей мудростью, потому что верит, что ты сам разберешься).

(Слышу запах гари: это пригорает у тех, кто считает, что терапевт что-то должен «делать». Но думаю, что таких тут не много).

Ради справедливости, тот же клиент добавил, что иногда этого мудрого человека можно о чем-то спросить, когда действительно интересно его мнение.

Это, конечно, различие между «детской позицией» и взрослой: одному это мнение необходимо, а другому интересно.

Сколько стоит эффективность терапии

Читал Threads, смотрел инстаграм, много думал. Окунулся, так сказать, в коллективное несознательное.

Сколько стоит

Видел, например, много вариаций (они друг у друга копируют) трендового рилса, где психологи обосновывают свою цену: сначала пишут сумму и вопрос «а почему так дорого?», потом начинает играть музыка «еби меня, еби, жарким хуём» и появляются надписи: «обучение, супервизия, личная терапия».

Во-первых, это неимоверная пошлость. Ну come on, жарким хуём, really? Очевидно, что они находятся в детской позиции, потому перепевка песенки про хуй веселит максимум в подростковом возрасте.

На этом можно и закончить, но, во-вторых, в чем посыл-то? «Я не всё это бешенное бабло оставляю себе?». Для полноты картины надо указать и доходную и расходную часть, некоторые даже так делают, но всё равно бухгалтерия не сходится (для этого еще надо знать сколько часов в неделю человек практикует). Да даже если и сходится, то толку-то? Как будто в современном мире есть какой-то приличный процент наценки.

Нормальное обоснование же цены очень простое: был психологический эксперимент, где одной группе людей в Африке выдавали деньги, а другую отправляли на терапию — и счастливее были те, кому выдавали деньги.

Понимаете, да? Для вашего же психического здоровья важно, чтобы ваш терапевт был в среднем классе. Счастливый терапевт — продуктивный терапевт. Никакие супервизии и личные терапии не сравнятся с тем, что у терапевта просто есть деньги на нормальную жизнь. Средний класс это 3500 у.е. в месяц (если верить википедии), делим на 80 часов работы в месяц при максимальной загрузке, получаем 43 у.е., или около 60 при реалистичном графике. А ведь еще супервизия, обучение, личная терапия.

У меня был диалог в Тредс, типа:

— Этично ли ставить большой ценник, если я делаю всё то же самое, что и коллеги?
— Этично, — отвечаю я, — если ты при этом честно пишешь «я делают всё то же самое, что и коллеги».

Вопросы к «этичности» начинаются тогда, когда человек пытается продать что-то, что не существует. И психологи, обуреваемые всякими «комплексами самозванцев», что-то подозревают, поэтому рвутся обосновывать ценовую политику. Так что разговор вообще не про деньги.

Но давайте решим несуществующую проблему. Я как-то писал, что идеальная стоимость терапии — десятина. Во-первых, религиозные коннотации, во-вторых, тогда всё по-честному и ощутимо для всех, в-третьих, так как у «нормального терапевта» в среднем 10 постоянных клиентов, он в плане доходов выходит достойным членом общества, в котором вращается: десять клиентов по десятине дают средний доход окружающих тебя людей.

Чтобы понять, сколько это стоит, надо понять, что мы вообще продаем.

Эффективность терапии неэффективности

Есть статистика, что эффективность любой терапии, вне зависимости от направления, колеблется в пределах 70%. Цифра не точная, но в целом принцип верный: панацеи не существует. Многие же пытаются подать именно её, и если бы я был бы «психологом», я бы сошел с ума от тревоги из-за этого разрыва. Это же получается, что каждый третий клиент может законно сказать «херня эта твоя еврейская наука», «верните деньги, не помогло», и что тогда делать?

(Совершенно отдельный разговор — как измерять эффективность, самое простое — «пропал симптом», но даже если эту идею переносить на медицину, выходит странное: может быть это было симптоматическое лечение? В общем-то, еще Фрейд додумался, что симптом — это, натурально, симптом: указывает на заболевание, но им не является. В результате все сводится к «личностным изменениям», которые вообще не понятно как измерять).

Боремся с тревогой: примыкаем к главенствующей секте

Ну, понятно, что делать в такой ситуации — унимать собственную тревогу, опираться на «научную обоснованность», которая всё равно не отменяет факта, что эффективность всё та же, и ей плевать на эту «обоснованность».

«Почему же тогда я так активно поддерживаю секту доказательной медицины?» На мой взгляд, это определяется исключительно психологическими защитами, совладанием с собственной тревогой, попыткой примкнуть к стандартной наукообразной структуре и таким образом почувствовать себя частью чего-то большего и мощного.

Доказательная психотерапия: pro et contra, Сергей Михайлович Бабин

Боремся с тревогой: ищем врагов

Следующим шагом идет фанатичная борьба против всего плохого. Психоаналитик Дэвид Белл говорил, что (вероятно) самых яростных приверженцев фашизма отличали и самые большие вытесненные сомнения, человек использовал фанатизм, чтобы не задумываться. «Если я так яро в это верю, то это не может быть не правдой».

Здесь же нарциссическая конкуренция, работающая по принципу «должен остаться только один».

Про связанный с этим тренд «что такого сказал ваш психолог, что вы от него ушли?» я и вовсе молчу (хотя уже говорил несколько раз): с одной стороны, он действительно повышает awareness, и надо клеймить всех плохих психологов (особенно когда ты-то хороший) с другой — «они же все больные», и под «ними» я имею ввиду клиентов. Они же поэтому и идут на терапию! Примерно в половине случаев я могу легко представить, как это было не в пересказе пострадавшего, и выглядит это всё не так плохо.

В таких тредах любят постись «правильные» психологи, с их «очень жаль, что с вами это случилось», либо не особо задумываясь, либо не понимая, что «клиент всегда врёт» и эти истории лучше всего трактовать (как и всё остальное в терапии) как особенности индивидуального восприятия клиента.

Либо все эти психологи реально голодают, что вынуждены грызть друг другу глотки, либо сражаются за что-то гораздо большее, чем еда: за возможность почувствовать себя настоящим.

Боремся с тревогой: делаем правильные вещи

Следующая мантра, кроме «научной обоснованности», призванная снимать тревогу по обе стороны лагеря (у психологов и их клиентов), звучит как «психолог должен (иметь образование) проходить свою терапию и супервизию».

Это всё так. Должен. Но есть нюанс. Выполнение формальных правил ничего не гарантирует. Образование вообще проверяет возможность зазубрить и пересказать учебник, остается терапия и супервизия. Как мы выяснили выше, 30% терапии не работает, и это при условии, что клиент заинтересован.

Джойс Макдугалл пишет, отсутствие интереса к себе вполне может считаться противопоказанием к психодинамической терапии, но я могу легко представить «психолога» который идет на терапию «потому что надо». Там же («Театры тела. Психоаналитический подход к психосоматическим расстройствам») она пишет, что с сомнением относится к учебному психоанализу. С одной стороны, психоаналитики по заветам Фрейда размножаются именно так («Психоанализу нельзя научить, его можно только пережить»), и это правильно, с другой — если стоит задача «пройти анализ, чтобы работать», то можно и не переживать, достаточно ходить.

«Требование», что терапевт всегда должен ходить на терапию, чтобы быть «проработанным», очень похоже на страх клиентов о «подсаживающих на терапию терапевтах» (и сектообразную MLM-структуру). А если терапевту терапия не нужна, то мы ему не верим, и он всё равно находится под первородным грехом непроработанности.

Нет, поймите меня правильно, собственная терапия терапевту просто обязательна, но он сам должен этого хотеть — и не потому, что это «надо» или «правильно». «Я не хочу, чтобы ты дарил мне цветы, когда я скажу, я хочу, чтобы ты сам хотел дарить мне цветы».

Короче, если терапевт ходит на терапию, то опять варианта два:
1) он самостоятельный молодец,
2) он находится под гнетом карающего супер-эго (простите мой французской) и прилежно делает уроки потому что так принято.

Обучение и супервизия повышают шансы, но обучают, супервизируют и обжигают горшки не боги. Не стоит на это уповать. Я видел совершенно непригодных супервизоров, например, или часто обучение психологии выглядит так (но мало кто в этом сознается):

Ремарка в сторону: карающее суперэго

В настоящее время ребенок очень нуждается в вербализации, объясняющей ему устройство и назначение вещей. Иначе он будет думать, что вся опасность для него сводится к наказанию. Для него отец и мать властны надо всем, что происходит... и если розетка бьет его током, то он (точь-в-точь как сказал бы древний человек: «Там внутри Юпитер») говорит: «Там папа». Приведу поразительный пример. Мой муж сказал одному из наших сыновей, которому было тогда 9 месяцев: «Нельзя трогать розетку» — ведь все родители говорят так своим детям... И, как водится, все дети пытаются нарушить запрет, чтобы самоутвердиться и на своем опыте проверить, что такое опасность, — такова человеческая натура. Итак, первый раз, когда он прикоснулся к розетке и его дернуло током, он пришел ко мне и, показывая на розетку, сказал: «Папа там». Он как раз начинал говорить и уже мог сказать «папа», «мама», «там», «нет»... Ходить он еще не умел. Он приближался к гостям и, привлекая их внимание, показывал розетку и сообщал: «Папа там». То же самое он говорил и отцу, когда тот был дома. И отец повторял: «Да, это нельзя трогать, опасно». Отец находится там, где происходит подтверждение его слов, — иначе говоря, получается, будто ребенка ударил отец, а не то, о чем малыша предупреждали отцовские слова. И это очень интересно с точки зрения детского бессознательного...

...Мне пришлось объяснить сыну, что его ударил не отец, а электрический ток, и что если бы отец или я сунули палец в розетку, как это сделал он, нас бы тоже ударило током; я объяснила, что электричество — это полезная сила, имеющая свои законы, которые надо соблюдать и взрослым и детям, и что отец не наказывал его и не сидел в электрической розетке. После этого опыта и объяснений, развеявших его несколько навязчивые ложные умозаключения о родительском присутствии во всех электрических розетках, наш сын научился выключать лампы и тостер так же ловко, как взрослый, избегая в обращении с электричеством ненужного риска.

Франсуаза Дольто, «На стороне ребенка»

Видел, например, тред, где один психолог пишет, что публиковать отзывы клиентов — сомнительная идея (и это так), а второй комментирует это в духе «почему вы мне это запрещаете?».

Очевидно, что он «не проработанный»! Папа у него там.

Опять получается, что «хороший психолог» отличается от «плохого» своей личностью («проработанностью»), а не формальными признаками («ходит на терапию и, следовательно, прорабатывается»).

Здесь же рядом в вопросе «терапизированный психолог» стоят всякие «экспресс-методы лечения». Если какой-то гипнотерапевт или прочий шарлатан, предлагающий выздоровление за 1 сессию, прошел тоже одну подобную сессию, то он, получается, тоже молодец и «испробовал свою медицину».

Как он может говорить, что долгосрочная терапия не работает? Какое эмпирическое право он имеет? Как он может измерить масштаб изменений от долгосрочной терапии, кроме как на собственном опыте, которого у него не было?

Как тогда любой краткосрочный психолог должен сам постоянно ходить на терапию и супервизию, если сама краткосрочность этому противоречит?

Боремся с тревогой: соответствуем ожиданиям

Как-то я разговаривал с начинающим терапевтом, и оказалось, что он не хочет быть начинающим, а сразу хочет быть состоявшимся, иначе не понятно, как себя продавать. Когда я спросил, что продает терапевт, он ответил «то, что клиенту надо» или «то, что клиент хочет купить».

И я такой — «опа!».

No, you can’t always get what you want
You can’t always get what you want
You can’t always get what you want
But if you try sometime you’ll find
You get what you need.

— You Can’t Always Get What You Want, song by The Rolling Stones

Клиенты хотят купить всякую несусветную глупость. Например, счастье.

Если от терапевтов требовать «писать на рекламе правду», как диктует закон, тогда на терапию не придет ни один человек. В ответ страдающему клиенту, который ищет у него поддержки, терапевт должен сказать, по крайней мере, три вещи.

Во-первых, вам придется иметь дело с этой ключевой проблемой всю оставшуюся жизнь, и в лучшем случае за время вашей долгой негражданской войны с самим собой вы останетесь победителем всего лишь в нескольких перестрелках. Десятки лет пройдут в борьбе на знакомых фронтах, хотя местность может так измениться, что вы с трудом распознаете: это — то же самое, и это — то же самое. Во-вторых, вам придется разобраться с множеством сил, которые вы привлекли для защиты от собственной уязвленности. На этот раз именно ваши защиты, а не ваша уязвленность становятся проблемой и тормозят ваше внутреннее странствие. Когда вы устраните эти защиты, вам снова придется почувствовать боль прежней травмы. И, в-третьих, вы не избавляете от боли, не наделяете мудростью и не даруете освобождение от страданий в будущем. По существу, подлинное раскрытие потребовало бы от терапевта считать мелкое притворство в оказании помощи обманом и, соответственно, делать более скромные заявления относительно долговременной терапии или анализа.

При всей умеренности этого заявления, оно, по-моему, правильное. Терапия не вылечит вас, не решит ваши проблемы и не сделает вашу жизнь успешной. Всё несколько проще: она сделает вашу жизнь более интересной. Вы будете подходить ко все более и более сложным загадкам, скрытым внутри вас и в ваших отношениях с другими людьми. Это заявление кажется маленькой горошиной для полного тревог мира потребителей, но это огромный дар, чрезвычайно весомый вклад. Подумайте: ваша собственная жизнь может стать для вас более интересной!

Сознание — это дар, и осознание — самое лучшее его качество.

Джеймс Холлис

В общем, я затаскал уже эту цитату Холлиса, но в целом она идеологически верная как с точки зрения юнгианского анализа, так и с точки зрения психоанализа.

Но проблема вот в чём: «проблема и есть корень проблемы». Знаете, этот коварный сектантский ход «если хочешь много денег, то надо в это просто поверить, если ты так и не заработал денег, значит, верил недостаточно».

Так и здесь: попытка объяснить проблему упирается в саму проблему и выглядит, как заговаривание зубов и попытки впарить что-то странное. Современный мир нарциссичен, относится к человеку, как к инструменту и озабочен «эффективностью». То, что «вам придётся иметь дело с проблемой всю жизнь», как пишет Холлис, не страшно.

Страшнее, когда этот шарлатан предлагает непонятную херню, да еще и хочет за это денег («А где ваши гарантии?»).

Клиенту «плохо», и ему надо что-то с этим «делать». Другой парадигмы не существует. А тут внезапно терапевт ему гонит какую-то пургу про то, что дело вовсе не в «проблеме», которую можно «решить» привычными способами, а в том, что сам способ бытия в принципе не совместим со счастьем. Что надо не «делать», а «быть». Да ну, ерунда какая-то.

Если мы не продаем ожидания, то что мы продаем? Не понятно. (Конечно, понятно, но эти идеологически правильные ответы ни о чем не говорят 90% людей, включая самих психологов).

К слову, чтобы не обвинять во всем бедных (и иногда богатых) психологов, чем мы и так здесь не занимались, следует заметить, что они находятся под мощным гнётом проективной идентификации со стороны населения. Как и в случае с правительством, «народ имеет то, что заслуживает». Есть не только ярко выраженный осознаваемый «спрос» на шарлатанов, но и, собственно, проективная идентификация (это тот же спрос, но совершенно не сформулированный и происходящий на уровне бессознательной игры, к которой сложно не присоединиться).

«Психологи — шарлатаны» тот же «запрос» на шарлатанов (и сотворение чуда), просто в форме «убедите меня». Явите чудо. Фома «Неверующий», напомню, был одним из апостолов Христа.

Сопротивляться этому соблазну может, опять-таки, только «хорошо проработанный» психолог.

И в следующий раз мы поговорим о том, что же все-таки продаётся и что это за «проработанность».