Методичка национал-предателя
⚠️ Напоминаю, что если вы хотите изменить государство — это называется государственная измена.
Президент (вражеский) в своём интервью для жителей России (запрещённом на территории РФ) прямым текстом дал указание пятой колонне: каждому переубедить хотя бы одного россияниа, склонить его на сторону западных ценностей и/или к греховному делу пацифизма.
Я, как человек, за деньги помогающий людям меняться, иногда даже к лучшему, задумался, исключительно в познавательных целях, разумеется, мог бы я или тварь дрожащая? Хватило бы мне умений, слов, терпения на то, чтобы изменить кому-то точку зрения? Иными словами, как можно из человека быстро и бесплатно сделать предателя родины?
Короткий ответ — никак, если мы говорим о разумных, добрых и вечных способах.
Почему нет?
Сейчас — время борьбы. (Можно же это слово говорить, да? «Борьбовое время»). Люди, мягко говоря, «эмоционально вовлечены», я не буду использовать умные слова, типа «аффект». На сложную умственную деятельность сейчас мало кто способен, и все возможные реакции сведены к самым примитивным, а их количество невелико (от двух до пяти).
Во время драки нет опции «остановиться и глубоко отрефлексировать своё положение, правоту и неправоту сторон и шаги, которые сюда привели», драться надо. Если уж человек попал в ситуацию борьбы, то такие архетипы, как «враг», «друг», всякие «чувства плеча» и «национальная сплочённость» включаются почти у всех автоматически. Как великая русская нация в едином порыве сплотилась против нацистов-фашистов, так и менее великая («вторая в Европе») украинская, против них же. Попытки именно сейчас выяснить, кто же нацист-фашист, и что вообще эти слова значат, обречены на провал, как в силу эмоционального накала, срабатывания чувства принадлежности, так и из-за общего скудоумия и необразованности.
Меня совершенно не смущает, что украинские друзья расчехлили винтажные «националистические» лозунги и создали много новых, орать сейчас о какой-то «русофобии» и просить тщательно сортировать русских было бы кощунством. Ещё более страшное кощунство — делать вид, что с нашей стороны спецоперация ведётся исключительно с братской любовью. Это только бодхисаттвы могут убивать и не порождать карму, русские солдатики на бодхисаттв не тянут (это уже считается фейком о состоянии армии или ещё нет?).
Советы установить на телевизор родительский контроль (для контроля родителей) в качестве первого шага верны, но не в плане перевоспитания, а для изоляции от птичьего психоза.
А вот подсунуть прямо сейчас другой, «правильный» телевизор не получится, он будет вызывать отторжение и ненависть.
Есть известный эксперимент, когда человеку говорят, что покажут ему фотографии великих учёных, после чего он находит там одухотворённый вид, умные глаза, признаки гуманизма и прочее. Другому человеку говорят, что покажут фотографии серийных убийств, показывают те же лица, и тут же сразу становятся очевидны все признаки дегенерации на этих рылах.
Но в нашем случае то, что на фото — уроды, говорили не один раз, а восемь лет, в течение которых мы все были где-то не там. К тому же ставки слишком высоки. Некоторые мои клиенты годами добиваются от родителей хотя бы минимальные признаки сожаления за, мягко говоря, неудачное детство. Родители не сдаются: сказать «да, я был не прав» — неподъёмный груз, это значит, что ты был не самым лучшим родителем и, что самое страшное, это уже не изменить.
Работающий массовый способ — сначала отобрать один телевизор, подождать сорок лет (можно где-нибудь в это время погулять), а потом телевизор подменить. Это работает на государственном уровне, долго, медленно и не для военного времени, да и контроля над этим у нас нет. Не надо думать, что пропаганда — это что-то уникально плохое, пропагандировать можно как массовый ядерный экстаз, так и раздельный сбор мусора. Даже будучи гуманистом, я все-таки вынужден признать, что обычные массы людей отличаются друг от друга всего лишь воспитанием, а не индивидуальным уровнем развития, а воспитание им предлагает государство.
Кто на какой стороне был (осознанно или нет) до начала «оперирования», тот на ней и останется до конца «операции». Есть небольшая прослойка сомневающихся, но их тоже быстро разбирают, перед ними сейчас стоит задача быстро определиться и высказаться (и безопасней это сделать в пользу большинства).
Почему да?
На индивидуальном уровне (мы все ещё пытаемся перетянуть на сторону проклятых гендерных свобод хотя бы одного) для «переубеждения» нужно тихое, спокойное и безопасное место и человек, к которому подопытный хотя бы чуть-чуть прислушивается (а так же отсутствие товарища майора за спиной). Такое место появится не скоро и доступно будет не всем. Я говорю сейчас о терапевтической работе, разумеется. Ну, и самое главное — «лампочка должна хотеть меняться» (анекдот «сколько нужно терапевтов, чтобы поменять лампочку?»).
Итак, допустим звезды сошлись, и мы нашли такого человека и даже наладили что-то вроде контакта. Что дальше?
Во-первых, не надо ни о чем спорить и ничего опровергать. Это бесполезно, человек будет сопротивляться. Кроме того, люди (скорее всего, и вы тоже) не умеют свободно переключать уровни абстракции, не могут легко перемещаться с уровня птичьего полёта на уровень птичьего помёта, от чего часто теряются, начинают мыслить масштабами вселенной или геополитическими категориями, когда разговор идёт совсем о другом, либо «доёбываться до мышей». В жаре спора вы можете сами не заметить, как уйдёте либо в опровержение каждого фейка по отдельности, либо в абстрактную диванную аналитику.
Более того, человек может иметь чрезвычайно острую эмоциональную реакцию и провалиться в очень странное место, при этом сохранить возможность речи, изображать работу мысли и выглядеть как тот, с кем можно вести беседу на те же геополитические темы. Это иллюзия.
Все реакции сейчас эмоционально обусловлены, поэтому «вроде бы умный человек, а...» не является аргументом. Надо помнить, что сначала у человека есть эмоциональное состояние, а потом оно доказывается «фактами», поэтому оспаривать факты не нужно, это всего лишь прикрытие.
Во-вторых, лучший способ, помимо «активного слушания» (разумеется, сначала надо выслушать человека, даже если вы знаете весь его бред наизусть) — это саркастический, простите, Сократический диалог. Цель его — дополнить, а не опровергнуть картину мира.
Задача — не донести «правду», а предложить другие ситуации/идеи для рассмотрения, причём не обязательно для принятия, а «давай пофантазируем на эту тему?», «что если бы и так?».
— Война же не с пустого места началась. Я не могу поверить в то, что Путин просто решил нагнуть Украину.
— А чё бы не нагнуть-то?
— Просто потому, что мог, ты считаешь?
— Например, подумал, что плохо лежит (как Крым).
(диалог выдуман, все совпадения случайны)
В-третьих, самое главное — в центр обсуждения рано или поздно должны выйти злополучные западные ценности. Иначе как переманить в стан врага, да? Это могут быть также и не менее прекрасные восточные, предметом разговора должны стать ценности того конкретного человека, с которым вы общаетесь.
Также надо понимать, что мало кто знает, что такое эти «западные ценности», и возможно человеку понадобиться объяснять, что ценность — не в «жопу пердолиться», а «быть собой». Одно и то же, но есть нюанс.
Например, я бы начал с вопроса «Что важнее: жизнь человека или государство?».
Если человек ответит «ну конечно государство», то не спешите его хоронить со всем остальным русским миром, пофантазируйте вместе о последствиях. Например, если жизнь государства важнее, то можно заваливать трупами любой вооружённый конфликт. Хотел бы человек быть одним из этих трупов? Ага, хотел бы. Ради правого дела. А вдруг государство не право? Нет, разумеется, оно всегда право, но вдруг один разочек не? Кто такое это государство, как оно принимает решение? Светлоокий и лучезарный говорит, что делать. Он тоже всегда прав? Помазанник божий, ага. А Бог вообще есть? Как нет? А помазанника кто мазал? Может, он сам измазался?
Дальше можно рассмотреть и обратную ситуацию и пофантазировать, как мог бы был устроен мир тогда, если бы жизнь и мнение человека чего-то стоила. Можно вспомнить даже, например, слезинку ребёнка (не путать с распятым мальчиком).
Опять-таки, цель — не загнать человека в угол, а — вы не поверите — расширить его сознание. Дальше он пусть сам. Если он после этого сам добровольно перекинется на сторону врага, то и виноват будет он.
(У меня на группе есть участник, который каждый раз, получая вопросы в подобном стиле, но не про политику, а про его собственную жизнь, начинает тревожно спрашивать «куда вы меня тащите?», или «я к чему-то должен придти?», или «почему вы знаете правильный ответ и издеваетесь?»).
Возвращаясь к выдуманному диалогу:
— Так с Бандэры же вроде все началось. Он за нацистов был во время великой, его славили. Закрепилось в менталитете, что русские плохие.
— Андрей Власов тоже был, знаешь такого?
— Неа.[ пауза на рисёрч ]
— Во время второй мировой на сторону фашистов переходило много людей, включая русские деревни, части армий, и так далее. Украинских — тоже.
— Но памятники им не ставили. Понятно, что русских было тоже достаточно. Выживали как могли.
— За что Бендер воевал, знаешь? Памятник-то ему за что?
— За Украину. За независимость же.
— И независимость — это плохо?
— Это прекрасно.
Человек, очевидно, сам подставился, признав, что независимость является его ценностью. А там уж и до свободы (еще одной проклятой западной ценности!) недалеко, как и до признания того факта, что есть странные люди, для которых свобода дороже жизни.
В-четвёртых, помимо ценностей «клиента» обсуждаться могут и прочие его ощущения, это вообще очень в духе гниющего запада — интересоваться конкретным человеком. (Даже если он не важнее государства. Называется «гуманизм», look it up).
Например, можно спрашивать «а тебе самому это как?». Что чувствуешь? Где это тебя трогает, покажи на кукле? Кусочек нашего Крыма тогда получил? Почему нет? Не раздавали, как ваучеры? Раздавали, но не тебе? А что получил? В животе тепло стало? Это тоже несомненно хорошо. А можно ли было как-то по-другому сделать тепло? А можно, чтобы и тебе тепло, и чтоб хохлы не обиделись?
Впрочем, про хохлов это может даже и перебор. «Как видят эту ситуацию другие?» требует умение на чужое место встать, что доступно тоже не всем. Можно попробовать задавать вопросы, типа «Если весь мир тебе говорит, что с тобой что-то не так, то какой вариант более вероятен? а) они все плохие и сговорились, б) с тобой что-то не так».
В любом случае, возвращаться надо к конкретному человеку, от чего с непривычки его будет корёжить, и он всеми силами будет уходить в не своё. «А вот мама сказала...». Или «волнует политика Америки». Человека надо направлять обратно, вопросами, типа «А тебя это волнует, потому что?» или «А вот эта «мама» сейчас в этой комнате?» (как в том меме).
Боевые терапевты Зеленского — вперёд!
Теперь, когда мы нашли работающий способ, осталось отправить бюджет в Пентагон и начать выращивать боевых терапевтов в секретных биолабораториях Украины, чтобы те влияли на умы гоев.
Но есть неприятный нюанс, я его упоминал выше: человеку можно расширить сознание, но выбор он должен сделать сам, да и сама психотерапия является прозападным изобретением. В психотерапию люди идут тогда, когда их прижимает, и они больше не могут жить по-старому. И даже в том случае они часто хотят решить «проблему», а не менять жизнь целиком. «Можно всё исправить, но чтобы всё осталось, как есть?».
В случае щекотливого дела предательства родины «прижмёт», боюсь, только когда по старой формуле «холодильник победит телевизор», а для этого никого выращивать в биолабораториях не надо. Тем, кого зараза украинопоклонничества разделила со своими близкими, можно посоветовать оставить их в покое (совсем-совсем в покое, только не закапывайте). Когда-нибудь, когда ажиотаж спадёт, они обнаружат, что желание общаться с вами вернулось, а это приятное чувство праведного гнева куда-то рассосалось. Тут-то вы на них и отыграетесь!
В остальном же — увы и ах. Мы родину никогда не предавали — нечего и начинать.
Два мира — два Шапиро
Сейчас в сфере душевного здоровья появляется много разных интересных новых названий и даже идентификаций, и, разумеется, все они мне, старому ворчуну, не нравятся. Сейчас вообще сфера душевного здоровья предлагает простые и быстрые решения, отсюда и названия такие.
Вот, смотрите. Крайняя степень условного воображаемого психоанализа выглядит так: пациент встречается 3-5 раз в неделю с терапевтом в течение 8 лет, и происходит следующее — оба они становятся настолько близкими людьми (в рамках дозволенного), что психика одного начинает влиять на другого. «Скажи мне, с кем ты дружишь, и я скажу, что я». В этом плане, конечно, вода камень точит, чем, собственно, психоаналитики и занимаются: капают на мозги, пока клиент не образумится, но делают это так тонко, простите, экологично, что создаётся полное ощущение, что ничего и не происходит.
Знания свои психоаналитики осмысляют и представляют коллегам в виде случаев, то есть, в виде конкретных людей. Там, конечно, есть общие места, типа «нарциссизма», но прелесть заключается в том, что каждый волен толковать это по-своему, отсюда в целом бардак в терминологии стоит такой, что черт ногу сломит. Главная идея, впрочем, всё ещё состоит в том, что за 8 лет по 3-5 раз в неделю разобраться в конкретном человеке можно так, что никакие диагнозы станут не нужны, это будет какой-то запредельный уровень экспертности (как со стороны терапевта, так и пациента).
На другом конце спектра — то, что мы наблюдаем сейчас. В основном это симптоматический дискурс, когда просто называется то место, которое болит. Тревожность. Синдром дефицита внимания и гиперактивности. Синдром нарушения привязанности. Rejection Sensitive Dysphoria. Не так недавно я видел Reward Deficiency Syndrome (RDS) — это когда ты делаешь что-то, а удовольствия никакого нет. Прям как у меня! Более того, к любому синдрому можно в начале добавить high functioning, тогда вообще не понятно, на что жалуетесь.
Людям, клиентам, это в целом полезно: как и любая классификация, даёт ощущение контроля и иллюзию понимания. Кому-то даёт индульгенцию и даже identity. Например, муж не мудак, а у него СДВГ. Это всё объясняет.
Тут, наверное, стоит пошутить, что СДВГ — это не аббривиатура, а сербское слово, типа ДРВО. У них есть привычка пропускать согласные (крв, грло). И если у мужа сдвиг, то это всё объясняет. Синдром передозировки груш в организме.
При этом, это всё — верно. Симптомы реальные, диагнозы верные, людям от них становится хорошо, и в целом к бедным больным претензий нет.
Но.
При этом даже в книге одного из них «Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть», от которой я не в восторге, пишется, мол, мы, психиатры, ставим людям СДВГ, а на самом деле у них детская травма, по поводу которой никто не будет разбираться и насилие в детстве. «Кажется, они начали что-то подозревать».
Мой любимый пример — это «боль в животе», слишком общий симптом, который может быть как простым несварением, так и раком. При этом наверняка существуют таблетки от «боли в животе», хотя с медициной получше, она хотя бы знает про существование рака. «Тревожность» может быть симптомом чего угодно. «Нарушение привязанности» тоже. Как и все остальные «синдромы».
Сейчас почти везде упрощённый симптоматический дискурс, который к тому же выгоден вообще всем. Клиенты получают быстрый диагноз, он им действительно помогает «разобраться в себе» и как-то минимально скорректировать поведение. (Другой мой любимый пример: КПТ третьей волны успешно учит пограничных пациентов не бросаться на людей и считает это успехом. В какой-то степени это действительно так. Структура личности при этом не меняется, но какая разница?)
Действительно, проще лечить СДВГ, чем какое-то мифическое насилие в детстве (которое клиент не помнит, а психоаналитик выдумал). Психологи/терапевты получают понятную удобную гребёнку, тем более, что люди и правда в чём-то постоянно похожи, а кому хочется тратить 8 лет своей жизни на то, чтобы видеть глубокого больного (и поэтому часто неприятного) человека 3-5 раз в неделю?
В качестве вывода. Клиентам, когда им предлагают эффективный, быстрый и научно проверенный способ, надо помнить, что он прежде всего оптимизирован на массовость и прибыль, а не на их благополучие. Терапевтам — хотя бы на ночь почитывать психоаналитиков, чтобы лучше спалось и чтобы представлять, что альтернатива тоже существует (или существовала).
Разговор при этом — не о том, что психиатрия врёт, а долгая психодинамическая терапия («условный психоанализ») лечит всё, а о том, что всем удобно не копаться, даже когда это правда надо. Более того, всё в области психического здоровья понамешано в такой дикий салат из поп-психологии, психиатрии и разного гештальта, что страшно становится.
Вот, например, вылечи травму, читая популярную макулатуру! Травмы тоже, впрочем, взяты из Бурбо, которая вроде как так что всё гармонично.
