A возможно, и нет
Здесь возникает вопрос: возможно ли вообще освободиться от эмоциональных страданий в этой жизни? Или, в более мягкой форме: возможно ли развиться духовно до такого уровня сознания, на котором жизненные страдания хотя бы уменьшаются? На этот вопрос необходимо ответить и да, и нет. Да – потому что если страдание полностью принято, то в некотором смысле оно перестает быть страданием. Да – потому что неустанная практика дисциплины ведет к мастерству и духовно развитая личность является мастером – как взрослый человек по отношению к ребенку. То, что для ребенка составляет большую проблему и причиняет ему большую боль, может быть пустяком для взрослого. И наконец, да – потому что духовно развитая личность является, как мы увидим в следующей главе, необычайно любящим существом, а необычайная любовь приносит с собой необычайную радость.
Ответ, однако, гласит также и нет – потому что в мире существует вакуум компетенции, и этот вакуум должен быть заполнен. В мире, отчаянно вопиющем о компетенции, исключительно компетентная и любящая личность не может утаивать свою компетентность, как не может отказать в пище голодному ребенку. Духовно развитые люди, в силу своей дисциплины, мастерства и любви, являются чрезвычайно компетентными людьми и, как таковые, призваны служить миру. Как существа любящие, они отвечают на этот призыв. Поэтому они неизбежно становятся людьми большой силы, хотя мир обычно воспринимает их как людей обыкновенных, так как они используют свою силу спокойно или даже скрыто. Но как бы то ни было, они ее используют, а это невозможно без больших, часто разрушительных страданий. Ведь использовать силу означает принимать решения, а процесс принятия решений с полным осознанием обычно оказывается бесконечно болезненнее, чем принятие решений с ограниченным или притупленным осознанием (последний способ применяется чаще всего, поэтому такие решения в конечном итоге оказываются неправильными).
Представьте себе двух генералов, каждому из которых предстоит решить, посылать ли в бой десятитысячную армию. Для одного из них армия – просто вещь, единица счета личного состава, стратегическое орудие и ничего больше. Для другого армия означает то же самое, но он вдобавок помнит о каждой из десяти тысяч человеческих жизней и о жизнях десяти тысяч семей. Для кого из них решение окажется более легким? Конечно, для генерала с притупленным осознанием – именно потому, что он не выносит боли более глубокого и полного осознания. Возникает искушение воскликнуть: «Да никогда в жизни духовно развитый человек не станет генералом армии!». Но тогда то же самое можно сказать и о президенте корпорации, о враче, учителе, родителе. Всюду приходится принимать решения, влияющие на жизнь других людей. Лучшие из тех, кто принимает решения, – те, кто готовы больше других страдать из-за своих решений, но все же сохраняют способность принимать новые решения. Одной из мер – и, возможно, самой лучшей – для оценки величия человека является способность страдать. И все же великий означает также и радостный. Да, это парадокс. Буддисты как будто не знают о страданиях Будды; христиане забывают о радости Христа. Будда и Христос не были различными людьми. Муки Христа, идущего на крест, и радость Будды, идущего под дерево бо, суть одно и то же.
Таким образом, если вы поставили себе цель избегать боли и страданий, то я бы не советовал вам искать высших уровней сознания или духовного развития. Во-первых, вы не сможете достичь их без страдания. Во-вторых, если уж вы их достигнете, то будете призваны к служению, которое окажется более мучительным или, по крайней мере, потребует от вас больше, чем вы сейчас можете себе представить. Зачем тогда вообще стремление развиваться, можете спросить вы. Если вы задаете этот вопрос, значит, вы, скорее всего, плохо знаете, что такое радость. Возможно, вы найдете ответ, прочитав книгу до конца, а возможно, и нет.
Морган Скотт Пек, «Непроторенная дорога».
Самозванство
Обсуждали с Катей самозванство.
Вот Катя хочет работать с женщинами, а боится, что у нее нет бумажки «справка дана Екатерине в том, что она может работать с женщинами». Наверное, «работать с женщинами» — это слишком обтекаемо, но пусть будет так.
Пришли к тому, что самозванство имеет несомненный плюс — дает всю ответственность тебе.
«Я могу работать с женщинами потому, что я так сказала».
А клиент, в свою очередь, говорит «Я буду работать с Катериной потому, что я так решил».
(А то вдруг клиент — тоже самозванец, а вовсе никакой не клиент).
Оттуда, конечно, прямая дорожка к «где заканчивается самозванство и начинается сумасшествие?».
Но и здесь очень просто: сумасшествие начинается там, где тебя ловят и отвозят в специальное заведение.
Если ты не дурак, то до такого просто не надо доводить.
Если дурак, то там тебе и место!
То есть, сумасшествие — это ситуация, когда разрыв между тобой и социумом велик, ты не принял меры по устранению, а социум — принял.
Это также объясняет то, почему сумасшедшие шарлатаны любят всякие титулы: они «краешком ума» подозревают, что их самозванство зашло слишком далеко от реальности и пытаются приблизить реальность к себе, наполучав кучу «реальных» сертификатов и бумажек.
Я уже рассказывал, как мы отвели ребенка перед школой к дипломированному психологу, а та сказала, что ребенку в школу нельзя, потому что у него кармические связки из прошлых жизней, а нам с Катей надо пройти расстановки?
Самозванство же, если ты человек здоровый и, не побоюсь этого слова, «адекватный» — это такой способ сказать «я считаю себя способным для этой работы потому, что я так считаю».
(А еще был такой человек, Фердинанд Демара. Он всю жизнь развлекался тем, что был самозванцем, причем в сложных сферах — например, он выдал себя за хирурга, прооперировал дюжину человек, и они все выжили (и, видимо, поправились).
У него были свои мотивы, но самое главное — это то, что он от самозванства получал веселье, а не стресс).
В общем, это известная история: самозванцами считают себя обычно люди умные и самокритичные, классическое «я знаю, что ничего не знаю», а некомпетентные люди не понимают, что они не компетентны и радуются, так называемый эффект Даннинга — Крюгера.
(За этот эффект даже шнобелевкую премию дали, что подтверждает, что он — настоящий).
Говорю, мол, Катя, ты напиши свои услуги, а то потенциальные клиенты вообще ничего про тебя не знают.
Ну, дескать, я решаю такие проблемы: «потеря себя в браке, чрезмерное погружение в детей, чрезмерное погружение в мужа, чрезмерное погружение в бытовой алкоголизм, боязнь творчества, зависимость от мнения материи и подобное».
«Так это же то, что я прорабатываю!».
Ну, говорю, да! Будешь архетипический юнговский Wounded Healer во всей красе. Опыт же надо использовать. Пиши то, в чем ты сильна. Зато потенциальные клиентки посмотрят на список и скажут «о, это же про меня!» и пойдут.
Ушла писать список, заглядываю через плечо:
«Адаптация в ватной среде, проблемы белых людей, сексуальный терроризм, как жить с мужем-троллем».
Придумали с Катей СЖК.
Сакральный Женский Круг.
Ультра-радикальная женская лесбо-феминистическая партия СЖК (Сакральный Женский Круг).
Как всем психологам известно, «ватник» — это тот, кто верит во Внешнего Спасителя — могущественную фигуру, от которой все блага (и беды тоже).
(Использую термин «ватник» как актуальный в этом сезоне, за неимением лучшего).
Ватник верит в Путина, потому, что Путин — бог. «Если не Путин, то кто?».
Предположим, что Путин — не либерал. Тогда Путин тоже верит во Внешнего Спасителя. В таком случае, какие у него варианты? Он круче всех в стране, значит, спаситель не может находиться в этой стране. Значит, он за ее пределами. Путин наверняка не верит в «настоящего» бога потому, что вырос в КГБ.
Он не может поверить в Америку, как в Спасителя. Ну, по понятным причинам — эти суки понаобещали нам райские кущи, если мы примем демократию. И обманули!
С другой стороны, Америка может выступать в роли Внешнего Спасителя, но злого. В могущественного внешнего врага. В Бога, который тобой недоволен.
Таким образом, вся эта якобы мышиная возня с Крымом — и не возня вовсе, а драма эпических пропорций, в которой Человек рискнул бросить вызов Богу.
Чисто либеральная драма, кстати, что доказывает, что Путин — самая большая Личность в стране.
А то, что при этом «государство — это я», так это все чистая правда.
Государство — это он.
Угнать за 60 секунд
Обычные разговоры за пределами психотерапевтического кабинета напоминают словесный пинг-понг. Один собеседник говорит и делает паузу, второй подхватывает и останавливается, первый подводит итог и т. д. В обычном разговоре это приемлемо, однако в психотерапии, где основная цель — побудить клиента углубиться во внутреннее осознавание, это будет скорее контрпродуктивно. Во втором случае — особенно в самом начале работы — вербальную активность психотерапевта чаще всего стоит свести к минимуму так, чтобы клиент мог сосредоточиться на потоке своей субъективности.Бьюдженталь, «Искусство психотерапевта»
Все терапевты сходятся в том, что терапевту надо поменьше разговаривать.
Так и хочется добавить «и побольше слушать». Потому что, ну если не разговаривать, то что еще делать? И, казалось бы, нет ничего проще! «Просто заткнись и выслушай».
Но нет.
Слушать надо особым образом (это называется «присутствие»), который я не буду здесь описывать, но отсутствие которого очевидно. А если же, простите, присутствие присутствует, то это тоже ощущается.
Да, можно сказать, что присутствие выдает мимика, жесты и прочие невербальные способы. Наверное, так оно и есть. Но это — как разница между искренней и неискренней улыбкой. Присутствие сымитировать невозможно.
Я же хотел рассказать вовсе не о присутствии, а об не очевидных последствиях установки «говорить надо меньше».
Разговор на терапии — это ткань, которую создает клиент (и это буквальная метафора, слова «текст» и «текстиль» — однокоренные).
Пока клиент ткет, он находится «в потоке». Даже пауза в разговоре — это то место, где клиент ведет внутреннюю работу. Думает. Надо дать ему на это время, нельзя просто так удачно что-то ввернуть в паузу.
Надо дождаться, пока он додумает и «даст слово тебе», а делает он это часто тоже невербально.
Вот тут-то у терапевта и есть шанс!
Надо очень «компактно» высказаться, причем настолько компактно, чтобы не выбить клиента из его потока.
И главная сложность — это, естественно, тяжесть выбора.
Грубый пример: клиент сказал, что он испытывает такое-то чувство, связал это чувство с еще одной ситуацией, а потом упомянул бабушку. И дал терапевту слово.
Терапевт может выбрать что-то одно. Он может отправиться в погоню либо за бабушкой, либо за ситуацией, либо за чувством. Нельзя сделать так: «а давайте-ка разберем по пунктам».
Терапевт и клиент плывут вместе по реке на одной лодке и доплывают до развилки. Надо свернуть, но потом вверх по течению уже не поднимешься. «Нельзя в одну реку дважды» — это как раз про психику.
При этом терапевт говорит не «направо!», а «не хотите ли повернуть направо?».
Если у терапевта всего один шанс высказаться за сессию (особенно на первых сессиях так, смотри выше Бьюдженталя), то на этом шансе лежит «ответственность» за удачу целой сессии.
Тут, конечно, некоторые могут вспомнить дзен-учителей, которые парой фраз переворачивали мир учеников. Сравнение, возможно, уместно.
Пример из моей терапии. В которой я выступал, как клиент — поэтому публикуется с разрешения клиента.
Я сидел и убеждал терапевта в том, что расщепленность — это круто. Что у меня есть несколько частей, которые я могу переключать. Почти как независимые личности, но все еще не сумасшествие.
Он это все терпеливо выслушал и сказал «так это что, мне надо каждый раз спрашивать, с какой частью вас я сейчас разговаривал?».
И это меня излечило.
Проснулся на следующий день целостным человеком!
...ах, если бы это так и работало.
Если давать точное определение происшедшему, то «фраза мне понравилась». Я даже записал эту фразу — и опубликовал ее сейчас, много лет спустя.
И она, определенно сработала, но не мгновенно. Обладая сегодняшним опытом, я могу разобрать, как и почему она сработала.
Эта фраза натолкнула меня на следующую цепочку:
1. Я хочу, чтобы меня поняли. У меня есть такая важная потребность. Например, я удовлетворяю ее тем, что пишу в блог.
2. У меня есть потребность в безопасности, для этого субличности обычно и формируются.
3. Если я использую субличностей, собеседнику труднее понять меня, так как акт коммуникации нарушен. Ну не может же он, правда, каждый раз спрашивать, с какой частью меня он сейчас разговаривал? Что это за разговор такой? Вот, посмотрите, терапевт жалуется, ему тяжело! Впервые! Нашелся человек, который наконец-то, пожаловался! А что же вы, остальные-то, молчали?!
4. Таким образом, субличности вредят удовлетворению важной потребности.
5. Что важнее, эта потребность или безопасность (ради которой существуют субличности)?
6. К сожалению, эта потребность важнее.
7. Вывод? Субличностями можно пожертвовать, запускаем программу по их медленной переработке. Почему именно «медленной», а не «немедленной», думаю, очевидно. Мы же по реке плывем. Сегодня опустил в нее послание в бутылке — через месяц выловили ниже течения.
А если бы терапевт вместо этого начал бы меня переубеждать? Я бы сказал «ой, да ничего вы в моих страданиях не понимаете, вам легко говорить „будь целостным!“, вы же терапевт!».
Поэтому оно и называется «искусство психотерапии», да.
...с другой стороны, искусство субъективно.
Ялом в наших с ним беседах разные интересные истории рассказывает, в том числе и такую: договорились они с клиенткой, что оба будут вести дневники терапии и записывать результаты сессий. В конце терапии сравнили.
Оказалось, что Ялом записывал свои блестящие формулировки, а женщина — совсем другое. Например, он ее один раз пожалел, о чем он не помнит, а она — да.
Ялом, конечно, расстроился. Блестящие формулировки никому не нужны А потом вспомнил, что деньги-то заплачены, клиент доволен, а терапия успешна.
Если же говорить серьезно, то это все вполне ожидаемо.
Люди редко помнят точные формулировки, для этого надо иметь определенный лингвистический талант. Но они помнят общие ощущения, к тому же в праве (и даже обязаны) выносить из терапии свое.
Почему сравнивали дневники после терапии — тоже понятно.
(По этим же причинам я не могу публиковать диалоги с клиентами, пока те проходят терапию. Я ведь не могу даже показывать их клиентам, чтобы попросить разрешение!)
Экзистенциальная терапия
Здравствуйте.
Меня зовут Дмитрий Смирнов, мне 43 года, последние восемь лет я занимаюсь экзистенциальный терапией.
Если вы хотите попасть ко мне, то вам не помешает прочитать этот текст.
Я был небольшой интернет-знаменитостью, занимался игровым дизайном, руководством интернет-проектами (год поработал в Яндексе, например), компьютерными и человеческими языками.
Лет в тридцать я пошел на терапию, занялся спортом, медитацией, йогой, увлекся Таро, духовным ростом и прочим шаманизмом.
Есть удобный и понятный нарратив «был нормальный программист, а потом ебанулся», но он слишком простой, чтобы быть правдой.
С одной стороны, я в качестве хобби программирую с 7 лет, с другой — у меня высшее гуманитарное образование. Медитация — это тренировка внимания и концентрации, йога — это гимнастика, Таро — это поэзия (тот же язык метафор), а не «разговор с космосом», а шаманы — это древняя психотерапевтическая традиция, просто тогда она смотрелась органично, а теперь — нет.
Я — агностик и прагматик, никаких авторских уникальных методик и лечения рейками у меня нет, направление «экзистенциальная терапия» наиболее симпатично мне по мироощущению. («Экзистенциализм — это гуманизм»).
У меня двое детей и 15+ лет стажа в браке.
Что такое терапия и зачем она нужна?
Тэг «терапия» является самым популярным в этом блоге.
Вот несколько старых, но важных заметок из этого тэга:
Терапия — это лечение отношениями. Вы вступаете в отношения с терапевтом, которые идут вам на пользу потому, что психика формируется в отношениях (см. детей-маугли). Можно сказать и так: терапевт создает среду, в которой человек может смело исследовать себя.
И напоследок видео (не мое), которое так и называется — «Что такое психотерапия и зачем она нужна».
Место экзистенциальной терапии в истории
Давайте я попробую сориентировать вас во времени и пространстве, но если вы представляете, что такое гуманистическая терапия, эту часть можно пропустить.
Во-первых, есть биология, и она сильнее нас. Если у вас какой-нибудь «гормональный сбой», то у вас гормональный сбой. Если вы спите 4 часа в день, то там поможет спать 8 часов в день, а терапия не поможет. Спорт и здоровое питание помогает больше, чем терапия.
С другой стороны, есть буддийский монаx, который сжег себя и не пискнул. С третьей стороны, вы не буддийский монах.
Уже с четвертой стороны, по современным данным депрессия — это генетическая предрасположенность плюс реальный стресс, и современная западная практика состоит в том, что во многих случаях антидепрессанты плюс психотерапия работают лучше, чем что-то одно.
Если у вас получилось свести все проблемы к биологии — я вас поздравляю. Не сарказм.
Я не занимаюсь биологией.
Во-вторых, есть психология.
Психология — странная штука. Она занимается научным изучением (логос) чего-то ненаучного — души (от гр. psukhē — душа) и очень пытается быть наукой.
Мой любимый пример — эксперимент с зефирками, растиражированный везде: детям предлагали две зефирки, одну сразу, другую — если они не съедят первую. Сделали статистический вывод, что те дети, которые умеют ждать, добиваются в жизни успешного успеха.
Я в свое время похихикал над этим экспериментом на одном простом основании: детей не спросили, что у них вообще происходит внутри. Потом этот эксперимент опровергли очень простым способом: спросили детей, что у них происходит! В конечном итоге оказалось, что дети из хороших семей добиваются успеха чаще.
Кроме того, результаты более половины психологических исследований оказались невоспроизводимы.
Люди учат психологию и занимаются психологическими консультациями. Это жанр, в котором один человек выступает экспертом, а второй его слушает, удобная позиция и для того и для другого, для эксперта — из-за бреда всемогущества, для клиента — из-за того, что найден авторитет.
Если вы видите, что кто-то забрался на броневик и вещает оттуда — гоните его. У меня в блоге есть тэг «как правильно», который является сатирическим, что не всегда очевидно.
В защиту психологии можно сказать, что есть элементарная психологическая грамотность, и есть она не у всех, поэтому психолог, как девять из десяти дантистов, может сообщить вам, что зубы надо чистить и рассказать, как правильно это делать. Где-то в этом ряду стоят коучи и КПТ-исты, о которых ниже.
Пример удачной психологической консультации:
— Мой ребенок до сих пор не говорит и ходит под себя.
— Ему всего 6 месяцев, это норма.
Пример удачный, потому что возрастная психология — это почти биология, против которой не попрешь.
С другой стороны, Фрейд писал, что
Нам давно уже пришлось отказаться от мысли, что больной страдает от собственного невежества и что устранение этого невежества — когда мы рассказываем больному о причинных связях между его болезнью и его жизнью — уже само по себе обеспечивает излечение. Патогенным фактором оказывается не незнание как таковое, но тот факт, что это незнание основано на некогда его породивших и по-прежнему его питающих внутренних сопротивлениях. Рассказывая больным об их бессознательном, мы тем самым лишь неизбежно обостряем их конфликты и усиливаем их страдания.
Я не занимаюсь психологией потому, что мне это скучно.
В-третьих, есть когнитивно-поведенческая терапия.
КПТ — это дрессировка и тренировка. Работает ли дрессировка и тренировка? Несомненно.
Я не занимаюсь КПТ, у меня есть попугай, если мне захочется кого-то подрессировать, то это будет он.
С другой стороны, когда я проходил терапию, не КПТ, я сам придумывал себе упражнения и сам их делал, более того, я считаю, что практика и опыт — это вообще главное, из без нее ничего не поможет.
Некоторые мои клиенты просят дать им задания, я спрашиваю, какое в данном случае задание можно дать — и они тут же, на месте, придумывают реально существующие техники из КПТ. В моем представлении — которое подтверждается практикой — взрослый самостоятельный человек после того, как он в процессе терапии узнал себя получше, может сам придумывать себе упражнения, ему для этого не нужен никакой специалист.
Пример использования КПТ: человек боится летать. Страх полетов можно довольно быстро снять КПТ.
Контрпример использования КПТ: человек боится летать, так как во время полетов к нему приходят плохо осознанные мысли, что он никому не нужен, ничего не достиг и миру было бы лучше без него.
Страх полетов можно довольно быстро снять КПТ, но есть немалый шанс, что все эти ощущения вылезут совсем в другом месте, по сравнению с которым страх полетов был конфеткой.
Опять-таки, без сарказма, если у вас получится справиться с проблемой с помощью КПТ, то это прекрасно.
Примерно про КПТ у меня есть шутка —
Как известно, медитация помогает от всего. А психотерапия помогает от вопроса «если медитация мне помогает, почему же я ей все никак не занимаюсь?».
Все вышеперечисленное можно отнести к «объективным» знаниям о природе человека.
Я не стану как Бьюдженталь говорить, что объективность — чума 20 века, просто объективный подход не работает в изучении субъективного мира, «починить», «исправить», «отрезать», «улучшить» и прочие манипуляции не прокатывают. Люди — это не машины.
Дальше начинается мой любимый психоанализ и юнгианский анализ.
Эти ребята, поначалу сами того не понимая, начали изучать субъективное — то есть брать индивидуальных людей и разговаривать с ними (привет, зефирка).
Например, метод свободных ассоциаций — когда человек говорит все, что взбредет ему в голову, не фильтруя. На выходе получаем представление о голове конкретного человека.
С научной точки психоанализ — шарлатанство, так как полученные данные зачем-то пытается обобщить нестатистичекими методами. Например, Фрейд с помощью «самоанализа» нашел у себя Эдипов комплекс и вывел, что он есть у всех мальчиков.
Эту идею разбили потом все последователи, но это не значит, что Фрейд заблуждался в том, что эдипового комплекса нет — у Фрейда-то он есть, скорее, он заблуждался в его универсальности.
(У Ялома в книге «Экзистенциальная терапия» есть глава про Фрейда, в которой описано, как тот, совсем как человек, хотел стать великим ученым, поэтому психоанализ вот такой вот).
Хорошо известно, что, по мере того как Фрейд становился старше, он делался все более и более осторожным в своей оценке терапевтической ценности психоанализа, хотя он сохранял прежнее уважение к психоанализу как к инструменту научного исследования психической жизни людей. Вполне возможно, что научный интерес преобладал у Фрейда над его человеческим интересом, ибо он высказывал очень низкую оценку человеческой природы в целом.Гарри Гантрип
Я очень люблю психоанализ за то, сколько им удалось «нарыть» и считаю, что психоанализ — это большая сиська, с которой кормятся все остальные направления, так что не читать и не знать психоанализ — глупо.
И, наконец, наши.
Позже в том же психоанализе были более человечные ребята (см. теорию объектных отношений), которые заговорили о том, что лечит именно человеческий контакт:
Freud began as a physician seeking to cure an illness but he initiated a thrust that is now carrying psychoanalysis from a medical treatment model to a relationship in which both participants explore living. The way in which analysis is developing into a deepening study of how we succeed or fail in emerging as persons in the media of good or bad personal relations again raises the issue of goals and the ultimate questions of life. Certainly the traditional notion of «cure» becomes increasingly irrelevant in comparison with such concepts as self-discovery and self-realization, with the person no longer bound by unrealistic anxieties but affirmed in rewarding relationships.Guntrip, H., 1971
The Promise of Psychoanalysis
«Отношения, в которых два участника исследуют жизнь» («relationship in which both participants explore living») вообще уже подозрительно близки к экзистенциальной и гуманитарной терапии. Вообще это уже она!
Экзистенциалисты просто подвели под это актуальную философскую базу — вот мой текст про экзистенциальную терапию (и что это вообще такое) для «Ножа».
Ну, дескать, Бог умер, авторитетов нет, мы все напуганы и все в огне. В этом положении идея слушаться каких-то «психологов» выглядит глупо!
В любом кабинете всегда можно увидеть двух довольно напуганных людей: пациента и психоаналитика. Если этого нет, тогда вообще не понятно, зачем они пытаются выяснить общеизвестные истины.Бион Уилфред
Здесь тоже ничего нового: еще Сократ говорил, что «неисследованная жизнь не стоит того, чтобы ею жить», а экзистенциальный терапевт предлагает услуги по ее исследованию. Еще древние греки придумали способ слушать, который называется Epoché — когда ты просто слушаешь и не судишь, а экзистенциальный терапевт почти древний грек.
Где-то тут начинается отрыв от «лечения» и «консультирования» и случается что-то совсем другое, в общем, цитата Гантрипа выше — об этом.
Отчеты о моей терапии
Я прошел 200+ часов индивидуальной терапии 30 часов групповой и буду продолжать.
В какой-то степени даже горжусь моей терапией, три из двух моих терапевтов были члены IPA («настоящие психоаналитики»), которых в России пару десятков, не то, чтобы я хвастался авторитетами, просто я прошел не «психологические консультации», а вполне настоящую долгосрочную терапию. Не обещаю, что я заразился от них правильным терапизированием и могу присваивать себе их заслуги.
Отчеты об индивидуальной терапии выполнены в художественной форме:
Образование
Я — самозванец, в том плане, что у меня нет бумажки.
Для того, чтобы начать работать терапевтом, нужно пройти собственную терапию (есть), иметь теоретические знания (и это есть), иметь некоторые особенности психики (и это есть), опыт работы (есть).
Оценить мои знания можно, например, прочитав мой буклет о психотерапии:
Роджерс пишет, что 2 из 3 его знакомых величайших терапевтов бумажки не имели, но имели все вышеперечисленное. Фрейд говорил, что «психоанализу нельзя научить, его можно только пережить».
Ради интереса («не пропустил ли чего?») прослушал курс переподготовки «Практическое психологическое консультирование» (520 часов), дающий диплом о переквалификации государственного образца, но бумажку получать не стал. Эта бумажка дает любому человеку с улицы право называть себя «психолог» и парить людям мозги любой ерундой собственного сочинения. Сам же курс такой ужасный, что даже как-то стыдно иметь подтверждение, что я его прошел, ну и про психологов я писал выше.
Образовательный курс психоаналитиков должен бы включать изучение истории, истории религий, мифологии, символизма, философии – другими словами, всех главных продуктов человеческого ума. Вместо этого сегодня официально требуется, чтобы была докторская степень по психологии. Я считаю это – и уверен, что многие психологи со мной согласятся, – напрасной тратой времени. Психоаналитики делают это, потому что их принуждают: иначе они не получат признаваемой государством степени, таково условие получения лицензии психотерапевта. Академическая психология, которую вы изучаете в университетах, практически ничего не говорит о человеке в том смысле, в котором психоаналитик имеет дело с пациентом, чтобы понять его мотивацию, его проблемы; в лучшем случае вы получаете знания о бихевиоризме, который, по определению, исключает понимание человека, потому что на самом деле подчеркивает: все, что нужно знать о поведении человека – это как им манипулировать....
Возможно, гораздо полезнее для понимания психоанализа читать Бальзака, а вовсе не психологическую литературу. Произведения Бальзака лучше помогут в понимании анализируемого индивида, чем весь психоанализ в мире, потому что Бальзак был великим мастером, способным показать историю болезни во всей ее полноте, углубляясь в бессознательную мотивацию людей и показывая их во взаимосвязях с общественной ситуацией. Бальзак предпринял попытку описать характер французского среднего класса своего времени. Если вы действительно интересуетесь человеком и его бессознательным, не читайте учебников, читайте Бальзака, читайте Достоевского, читайте Кафку. В их произведениях вы узнаете о человеке гораздо больше, чем в психоаналитической литературе (включая мои собственные книги), найдете богатство глубокого инсайта – а это именно то, что должен делать психоаналитик в отношении пациентов.
Эрих Фромм. «Искусство слушать».
(У Юнга есть точно такие же мысли, но он известный безумец). Про Бальзака, Достоевского и Кафку я что-то слышал — у меня высшее гуманитарное образование.
В некоторых хороших учебных заведениях требуется 40 часов личной терапии для того, чтобы иметь право было терапевтом. На мой взгляд, 40 часов — это ерунда, «одним глазком посмотреть», по крайней мере, я не верю, что явления переноса могут развернуться в такое короткое время или что получится успеть интернализировать фигуру терапевта, если мы работаем с нарушениями привязанности, например. Простым языком: за 40 часов можно только-только познакомиться. (Но это не значит, что вся терапия должна быть долгосрочной).
Я — человек практики и опыта, а не голой теории.
Например, чтобы стать гончаром, надо брать глину и лепить, но можно сначала поступить и отучиться на геолога.
Можно сравнить психотерапию с хирургией («вдруг случайно че отрежет»), но это будет неправильное сравнение, опять-таки, потому, что гуманитарная терапия не режет живых людей.
Есть более сложная идея о том, что терапевт работает собой, своей личностью. То есть, терапевт владеет собой, как владеет хорошим инструментом, и при этом обладает определенными качествами, например, эмпатией.
В таком случае правильно сравнить терапию, например, с браком, усыновлением или другим близким партнерством. Никакой объем теоретического образования в таком случае ничего не гарантирует. 7% настоящих дипломированных психоаналитиков (ссылку на статистику потерял) спят со своими клиентами, например.
Опять-таки, это не значит, что человек с улицы может стать терапевтом, это значит, что всем страшно, всем непонятно и все в огне, никто ничего не знает, и бумажка — это способ на что-то опереться. Иллюзия безопасности.
Гарантии у меня простые: так как терапевт «работает собой» и делает это с вами, а вы в это время живете свою жизнь, то вы в праве выбирать, нравится вам его «самость» или нет — и выдавать гарантии самому себе. Экзистенциализм, детка!
То есть, я отвечаю за свое, вы — за свое, без посредников.
Этот блог — «товар лицом», могу разве что сказать, что моя терапевтическая личность и пишущая личность отличаются, но не верьте мне в этом на слово.
В более поздние годы я был ошеломлен, узнав, что в глазах некоторых людей был обманщиком, человеком, который занимается медициной без лицензии, автором поверхностной и вредной психотерапии, искателем славы, мистиком и т.д. Но меня не радовало и излишнее восхваление.И хула, и хвала меня не очень заботили, потому что я начал чувствовать, что лишь один человек (по крайней мере из известных мне, а может быть и вообще) знает, есть ли то, что я делаю, честным, разумным, глубоким, открытым для всех или фальшивым, осуществляемым в целях защиты, неразумным. И этот человек – я. Я рад любым свидетельствам оценки своей работы. К их числу относится и критика (дружелюбная и враждебная) и похвала (искренняя и притворная). Но задачу оценки этих свидетельств, определения их значения и полезности я не могу передать никому.
Учитывая то, о чем я только что рассказал, следующий результат моего познания вас наверное не удивит. Самым высоким авторитетом для меня служит опыт. Пробный камень достоверности – мой собственный опыт. Ни мысли других, ни мои собственные мысли не важны так, как то, что я испытываю. Именно к опыту я должен снова и снова возвращаться, чтобы приблизиться к постижению истины, как это происходит и в моем собственном развитии.
Разговоры по скайпу
В нашей стране слово «психотерапия» зарезервирована за медицинскими работниками, поэтому я предлагаю услугу «разговоры по скайпу».
Пишите на почту (spectator@spectator.ru), задавайте вопросы, получайте ответы.