Каждый такой пункт — это огромное количество работы на сессиях и между ними.

Каждый пункт выдуман, потому что не бывает двух похожих терапий.

И вот, наконец-то, клиент обнаруживает, что между Реальным Им и Реальными Другими в процессе Взаимодействия наблюдается некоторое Трение, тоже, кстати, Вполне Реальное.

(Видел я одного психолога, который любит некоторые слова писать с большой буквы. Очень пугающе — как она это в реальной жизни говорит, неужели с Придыханием).

И, наконец:

— Ну и как тебе это трение?
— Непривычно, конечно. Но вполне выносимо. Иногда даже приятно.
— Иногда даже можно сказать «а потри мне за ушком».
— Хехе, да.
— Помнишь весь тот бессмысленный бред про «нарушенные границы», которые ты когда-то слышал?
— Ну да.
— Ну вот. Если тебе все еще интересно, то трение — это то, что происходит на границах двух разных тел при их соприкосновении. Поздравляю, ты чувствуешь границы.
— ...

Ну вы поняли, да? Я понимающий и немного ироничный терапевт, который не носит халат, близок к клиентам и всегда найдет с ними общий язык.

А жена моя — еще лучше. У нее сейчас есть места, она хорошо работает с женщинами и мужчинами (просто всех мужчин обычно забираю себе я).

Вся заметка написана ради этого.

Покупайте наших слонов.

И это еще не все! Но продолжение — в следующем выпуске.

Оказывается, меня читают. Время от времени совершенно неожиданные люди сообщают мне, что ждут следующей заметки.

Мне очень не хватает обратной связи, и давно уже.

Я даже иногда думаю стать более популярным, чтобы больше людей меня читало и больше комментировало.

Когда на меня нападают подобные мысли, я иду к более популярным пишущим коллегам, читаю комментарии к их постам и успокаиваюсь.

Потом вспоминаю, что я-то их посты не комментирую, но читаю с удовольствием. А они-то не знают. И понимаю, что стоит продолжать писать.

Масштабы

Думал недавно над масштабами психотерапевтов.

Сколько работает терапевт? Часа 4 часа в день (пишут многие зарубежные практикующие коллеги). 20 часов в неделю.

Кроме того, Good therapists I know also practice pretty important self-care rituals, about lunch, bathroom breaks, stretching, time off, massage, exercise, etc. («Хорошие терапевты, которые я знаю, практикуют ритуалы для отдыха: обеды, сходить припудрить носик, потягивание, свободное время, массаж, упражнения»).

То есть, даже после этих часов терапевты так устают, что вынуждены специально заниматься своей усталостью.

(К слову, давно уже видел в фейсбуке чей-то пост, в котором девушка возмущается, то психотерапевты не так доступны по цене, как домработницы и няни и одновременно негодует, что так много терапевтов с плохим образованием и прочих неучей).

20 часов в неделю — это примерно 10 клиентов.

А сейчас будет серия диких допущений.

Допустим, 7 из 10 клиентов — постоянные.
Допустим, что 2 клиента из 7 — такие, о которых хочется рассказать в книжке.
Допустим, терапия этих 2 клиентов занимает 2 года. Случаи тяжелые, но поэтому интересные.
Выходит, что через 30 лет практики у тебя будет 30 потрясающих случаев.

30 лет практики! 30 случаев!

Вот, скажем, Ирвин Ялом, в художественной форме разной степени художественности описывает свои случаи. Их можно сосчитать. (Подсказка: их немного, приходится даже выдумывать).

Это также объясняет, почему у некоторых авторов (имена сейчас не скажу) удачные примеры из практики кочуют из книги в книгу. «Что, других нет?».

Представьте масштаб.

Если человек устраивает какие-нибудь тренинги, на которых собирает по 100 человек за раз, то такой человек может «обработать» кучи народа. От одного евангелиста вреда больше, чем от сотни терапевтов.

Если человек проводит психологические опыты на 1000+ человек за раз, то такой человек может претендовать на знание людей «в целом». Потому что большие числа!

А что может терапевт?

Уууу, вам и не снилось.

Беспомощность

Обсуждаем с прекрасной коллегой (феминисткой и лесбиянкой) чувство беспомощности, которое возникает, когда клиент долго ходит на терапию и совершенно не меняется.

Параллельно обсуждаем в чатике группы всемогущество терапевтов — историю о том, как один клиент (все-таки, не нравится мне это слово) хочет затащить друга на терапию, а тот, естественно, упирается, рассказывает страшные истории о том, что терапевт его загипнотизирует, и вообще одна знакомая ходила к психологу и потом забеременела от него же (и даже фамилию сообщает).

Страшная правда даже вовсе не посередине.

Страшная правда заключается в том, что терапевты по большей части действительно беспомощны.

В любом кабинете всегда можно увидеть двух довольно напуганных людей: пациента и психоаналитика. Если этого нет, тогда вообще не понятно, зачем они пытаются выяснить общеизвестные истины.

Бион Уилфред

Более того, умение стабильно находиться в состоянии беспомощности и неопределенности — это то, что отличает хороших терапевтов от плохих. Терапевт, который все знает и во всем уверен — плохой терапевт. Как минимум потому, что он не сможет воспринять ничего нового от клиента. Я про это немного уже писал.

Человеческая психика, к счастью (и несчастью), очень устойчива.

К счастью потому, что ее не так-то просто сломать, поэтому люди сходят с ума довольно-таки редко.

К несчастью потому, что «нельзя просто так взять и перестать», все изменения на терапии идут с большим скрипом, даже если клиент со всем согласен.

Самые могущественные в жизни люди — это родители, по двум причинам: во-первых, вы были ребенком (меньше, слабее, беззащитнее), во-вторых, у родителей было очень много времени, в-третьих, вы тогда были довольно «пустыми», еще толком ничего не успело сформироваться.

Терапевт же такой властью и возможностями не обладает, как и не обладает специальным психологическим каратэ.

В это, конечно, не верится. И для многих клиентов является шоком, когда постепенно выясняется, что терапевт — тоже человек. Этот шок во многом полезен, он может привести, например, к низвержению родительских фигур до человеческого уровня (и возвращению человеческого уровня себе, «взрослению»).

Что касается беременности от психолога, то осеменить женщину может любой мужчина. И втереться к ней в доверие тоже.

Возьмите женщину и начните ее слушать и понимать в течение, например, 50 часов.

Тут любая не устоит.

Ой, я только что вам выдал самый страшный секрет.

>_<

Прикол девочка едет в Африку!!!

Хотел написать много и подробно про видео «девочка едет в Африку», но не успел, а потом уехал на Випассану. Вроде как поезд ушел и все эту девочку забыли.

Sic transit там gloria mundi и все такое.

С другой стороны, темы вечные, пусть и пример преходящий.

Если еще не видели, погуглите видео «девочка едет в Африку». На этом видео заплаканный ребенок собирается в Африку к голодающим детям, чтобы там помереть с голоду, а папа это все снимает на видео (по непонятным причинам) и очень спокойно, «по-взрослому» обсуждает с девочкой перспективы отъезда в Африку («такси туда не ходят»).

Видео стало «вирусным», куча обсуждений, тема дня на фейсбуке.

Как принято говорить, «мнения разделились». Какая-то часть людей говорила «да вы че ж ребенка-то мучаете», какая-то — «молодец отец, все правильно сделал».

Всякие терапевты и прочие психологи тоже «запалились», так как их мнения тоже разделились. Хотя, казалось бы.

Как и можно было ожидать, мое мнение — самое правильное. Но хочется рассказать, что же именно произошло.

Человек сложен, но ограничен. Каждый человек ограничен по-своему. Здесь можно было бы написать «каждый увидел свое» и вспомнить слово «проекция», но это истина уровня первого курса факультета психологии.

Мы пойдем дальше и придумаем более красивую теорию. И даже, например, собственную классификацию.

Коммуникация всегда имеет несколько уровней. Даже если человек ничего не хочет сказать «между строк» специально, все равно он выдает себя — выбором слов, например. Интонацией. Жестами и мимикой. Оговорками (хотя это и грубый пример).

Я бы сказал, что в этом ролике есть три уровня смысла.

Первый — казуальный.

«То, что происходит». Это я уже описал выше: «заплаканный ребенок собирается в Африку к голодающим детям, а отец серьезно это обсуждает».

Хорошая новость: казуальный уровень наблюдать просто.

Плохая новость: часто люди видят только его. Включая терапевтов и психологов.

На это уровне происходит понятная и нормальная вещь. Вот описание казуального уровня, например (и больше ничего).

Второй — эмоциональный.

Тут уже происходит что-то интересное, но для восприятия этого уровня уже нужна эмпатия и контакт с собственными эмоциями.

На этом уровне ребенок страдает, а отец к этому относится спокойно, возможно, слишком спокойно.

Отговорки, вида, «да нет, не страдает» или «страдает из-за ерунды» и прочие «подумаешь, страдания» указывают либо на отсутствие эмпатии, либо на нежелание туда погружаться. В этом случае проще всего встать на сторону отца.

Здесь есть нюансы — ребенок страдает «не сильно», если под этим понимать отсутствие аффекта, например. То есть, ребенок со своими эмоциями как-то справляется.

Но можно утверждать, что отец недостаточно чуток. Это, опять-таки, зависит от оценки страдания. Если девочка страдает сильно, то отец мог бы и утешить. Проявить сострадание. Здесь же отец эмоционально не вовлечен. Он спокоен.

Как именно сильно страдает девочка, мы измерить не можем.

Сугубо мое мнение: четырехлетний ребенок еще плохо справляется со своими эмоциями, цель родителей — помогать ему в этом всеми доступными способами. Например, ребенка можно было просто обнять. Отец же не конгруэнтен.

При этом, естественно, эмоции у ребенка всегда правдивые и настоящие, несмотря на то, что он «всего лишь ребенок». (Некоторые одаренные товарищи считают, что девочка «манипулирует», но в четыре года дети просто не способны на манипуляции. Мне лень разворачивать эту мысль подробнее, но вы можете мне поверить).

Третий — мифический или символический.

Если вы понимаете «мифический уровень», то вы его понимаете. Если нет — то нет. Проверить это просто: если вы по-настоящему чувствуете литературу (и юнгианцев), то у вас есть шанс.

Здесь мы имеем «миф об Африке», который стоит исследовать отдельно.

Советский человек знает два мифа об Африке.

Первый — про место, куда нельзя гулять («Не ходите дети в Африку гулять»), но очень хочется, потому что там так здорово («в Африке акулы, в Африке — гориллы»). Африка из «Бармалея».

Второй — «а в Африке дети голодают». Миф, оправдывающий то, почему ты должен терпеть все превратности жизни («скажи спасибо, что ты не в Африке»).

Во втором случае — это очень вредный миф, который испортил жизнь огромной куче народу.

Люди с этим мифом приходят на терапию во взрослом возрасте в состоянии депрессии и говорят «пять лет не мог дойти до психотерапевта, все казалось, что я бешусь с жиру, ведь „чисто объективно“ у меня все хорошо, а в Африке вообще дети голодают».

По всем признакам, девочке прививается именно этот миф об Африке. Можно предположить, что девочке тыкают этой Африкой каждый день. Но мы этого не знаем.

На этом же уровне происходит вот что:

Девочка говорит, что она не нужна родителям, поэтому уедет в Африку умирать.

Отец подтверждает (!), что девочка не нужна. Он говорит в ответ «а может быть нам нужна послушная девочка». На казуальном уровне отец в это время «учит дисциплине». На символическом — отказывает ребенку в праве на жизнь, «послушная девочка» и реальная девочка — это две разные девочки.

Куча детских травм основана как раз на том, что ребенка не принимают таким, какой он есть (это тоже банально) и на том, что ребенок не может отделить свои «плохие» поступки от себя самого.

Именно поэтому родителям рекомендуется (кем?) быть в этих местах очень осторожным и говорить что-то типа «вот сейчас ты сделал плохой поступок, но это не ты плохой, тебя мы любим все равно, но твой поступок нам не понравился».

Здесь же на утверждение девочки, что она им не нужна, отец не бросается говорить «нет», а выдает обтекаемую фразу «а может быть нам нужна послушная девочка?». В духе «нет, я не говорю, что не нужна, но может быть не нужна такая — подумай сама».

На что девочка отвечает — «нет, я не могу быть такой, лучше я умру». Также ребенок говорит, что «ему не нужны родители» и «все родители плохие».

Это такие мощные утверждения (опять-таки, на символическом уровне), что у любого Юнгианца волосы дыбом встанут по всему телу.

Возвращаясь к первому уровню. Если брать только его, то выходит совершенно дикое непонимание. Например, я видел комментарий в духе «да ладно, все нормально кончилось, девочка прославилась и ее позвал в Африку посол Африки». Все же верно: ребенок хотел в Африку — ребенка туда позвали.

На мифическом уровне (если мы вспомним, что Африка — это то место, где умирают), то ребенка позвали в Ад. «Все же хорошо кончилось».

И еще немного иронии: если вы не воспринимаете уровни выше первого, то вы и не начнете, даже от того, что я про них только что написал.

Скажем, третий уровень почти для всех будет казаться полной ерундой. «Чего тут такого?», «чушь», «притянуто за ушли» и прочее.

Моя следующая гипотеза — в том, что дети ближе к эмоциональному («дети более эмоциональны») и мифическому («дети верят в сказку») уровню, и именно этим дети отличаются от взрослых.

Если мы примем ее, то на видео происходит страшное: отец остается глух на всех уровнях, кроме казуального, а страшно это потому, что ребенок эти спокойные и «логичные» рассуждения отца вообще не понимает, он находится совсем на других уровнях.

При этом на самом главном уровне (мифическом) происходит дело жизни и смерти.

И еще одна мысль, оптимистичная.

Травма ребенка происходит не только из-за очень плохого обращения, она происходит тогда, когда есть большой разрыв между потребностями ребенка и их удовлетворением.

То есть, условно говоря, «в два раза более нежный ребенок травмируется в два раза проще». Все дети — разные. Тоже известная истина, но когда у тебя два собственных ребенка, это можно наблюдать «в натуре».

Родители не обязательно должны быть монстрами. Например, это могут быть «обычные бесчувственные родители типовые», а ребенок может быть супер-эмоциональным и травма возникнет из-за этого разрыва.

Кроме того, травма может возникнуть не в результате единичного «сильного» случая, а в результате постоянного, но «слабого» давления.

Это не только «родители не справились», но еще и «родители не справились с тобой». Ни в коем случае не «сам виноват», конечно же, но что-то в духе «такова жизнь».

Я вот, скажем, был очень сложным ребенком.

К счастью, эта сложность приходилась на меня одного!

Мы не можем сказать, что будет с девочкой, каким человеком она в итоге станет. Может быть, нормальным. Может быть, именно это и страшно.

Одного этого видео слишком мало, чтобы делать какие-то выводы и прогнозы. Мы не знаем, насколько девочка «живуча», но отец, на мой взгляд, абсолютно не конгруэнтен.

С другой стороны, видео можно использовать в качестве теста «кто что увидел?».

Чем больше психотерапевт может воспринимать уровней — тем лучше. Я-то, конечно, считаю, что без доступа на мифический уровень в терапевты лучше вообще не идти, но я слишком строг к людям.

Кроме того, лучше пребдеть, чем недобдеть. Клиенты нередко приходят с запрятанными глубоко страданиями и позицией «да разве ж это страдания, это херня, #детивафрикеголодают» и задача терапевта — не придумать страдания там, где их нет, но увидеть их там, где они могут быть.

Я бы ни за что не пошел к терапевту, который не увидел бы в этом видео «ничего такого».