What is love-3
Как минимум одному человеку — хотя в таких случаях пишется «многим из вас» — интересно, как я выкручусь про третий сорт любви — и не облажаюсь.
Все очень просто: третий вид любви как раз самый простой и понятный — потому, что несуществующий!
Мы остановились на том, что есть любовь-обладание, когда хочется иметь и брать. Это любовь детей к родителям, и это нормально. Детям нужны родители. (Это также любовь папиков к дочкам, и это тоже нормально, папики нужны всем!). Эта любовь держится на том, что родители хотят, чтобы дети не умерли. Некоторые родители даже хотят, чтобы дети были счастливы. Сам не встречал, но ходят слухи.
Ознакомившись с биографиями большинства детей, вы, несомненно, найдете, что родительская любовь – один из величайших вымыслов, какие только были когда-либо изобретены. Обычно родительская любовь маскирует – как совершенно верно отметил Лэйнг – желание родителей иметь власть над ребенком. Я не хочу сказать, что не бывает исключений. Исключения существуют, любящие родители встречаются, я некоторых видел. Однако в целом, если вы ознакомитесь с историей обращения родителей с детьми на протяжении столетий и с современной историей, вы обнаружите, что действительно главный интерес большинства родителей – контролировать детей, и их любовь я назвал бы разновидностью садизма: «Я желаю тебе добра, я люблю тебя при условии, что ты не пытаешься бунтовать против моего контроля»....
Если подвергнуть анализу родительскую любовь, то я сказал бы, что в целом она от природы присуща человеку и вполне понятна, она вызывает величайшую эмпатию и даже, если угодно, сочувствие. Тем не менее, по сути, у большинства людей она в лучшем случае благосклонно-собственническая, а у многих – злокачественно-собственническая.
Эрих Фромм. «Искусство слушать».
Второй тип — партнерство, когда с одной стороны деловое «ты — мне, я — тебе», а с другой — эту связь уже саму по себе хочется сохранять, и когда она прочна, можно смело давать в долг и не считать баланс до копейки. «Давай мыть посуду по очереди, в этом году — твоя очередь». Это — лучший из доступных видов любви.
Там же была упомянута любовь к себе. Меня долгое время занимала метафора золотого батона (и золотого унитаза) Януковича. Сейчас, конечно, есть примеры получше, всякие шубохранилища и подземные резиденции в форме буквы Ж. Переплюнули-то хохлов, э!
Это все, на мой взгляд, и есть разница между «любовью к себе» и «эгоизмом», которого многие так боятся. Дарю, кстати, экспресс-тест на эгоизм: если вы боитесь, что вы эгоист, то вы не эгоист.
Фромм пишет, что —
Эгоизм и любовь к себе отнюдь не равнозначны; более того – они противоположны. Эгоист любит себя скорее слишком мало, чем слишком много; в действительности он себя ненавидит. Этот недостаток заинтересованности в себе самом и заботы о себе, который есть лишь одно из проявлений неплодотворности личности, опустошает и фрустрирует его. Он неизбежно несчастен и лихорадочно стремится урвать от жизни те блага, доступ к которым сам себе закрывает. Кажется, что он заботится о себе слишком много, но на самом деле он всего лишь делает неудачные попытки восполнить недостаток заботы о своем подлинном «Я».
Золотой батон — почти идеальный пример эгоизма: его нельзя съесть, он не несет заботу, он не функционален и в какой-то степени он не нужен: после шубохранилища на 1000 шуб следующий шаг — шубохранилище на 10000 шуб, вопрос сколько именно тебе нужно шуб не поднимается. Такие люди не в силах обеспечить заботу о «подлинном Я», потому что никогда в глаза его не видели.
«Любовь к себе» же удивительным образом имеет границы. Ну сколько там человеку нужно для счастья?
– Скажите, Шура, честно, сколько вам нужно денег для счастья? – спросил Остап. – Только подсчитайте все.
– Сто рублей, – ответил Балаганов, с сожалением отрываясь от хлеба с колбасой.
– Да нет, вы меня не поняли. Не на сегодняшний день, а вообще. Для счастья. Ясно? Чтобы вам было хорошо на свете. Балаганов долго думал, несмело улыбаясь, и, наконец, объявил, что для полного счастья ему нужно шесть тысяч четыреста рублей и что с этой суммой ему будет на свете очень хорошо.
– Ладно, – сказал Остап, получите пятьдесят тысяч.«Золотой теленок» Илья Ильф, Евгений Петров
Это важная идея: что можно насытиться любовью к себе (а эгоизмом — нельзя). Обычно боятся оказаться «эгоистами» люди, которые всю жизнь «задвигали» свои интересы на последнее место и им кажется, что стоит только дать себе волю, как это никогда не кончится. Переживание довольно универсальное, «если я дам волю _____ (страданиям, горю, переживаниям, агрессии, своим интересам, — список бесконечный), то ____» встречается у каждого второго (я не считал).
Практика показывает, что если удовлетворять свои потребности не золотыми батонами, а «правильно», то потребности оказываются конечными и удовлетворенными.
И, наконец, третий вид любви — любовь продуктивная.
Если верить Фромму, то «наиболее общее определение активного характера любви можно сформулировать так: «любить – значит прежде всего давать, а не получать»», и разговор об эгоизме тут как раз в тему.
Не надо представлять бассейн с двумя трубами или проделывать сложные мысленные эксперименты, чтобы догадаться, что существовать в режиме «давать больше, чем получать» математически невозможно.
Легко вообразить любовь «ничего себе, все людям» и отдачу последней рубашки, но почти всегда за таким видом воображаемой любви есть подвох: последняя рубашка не отдается безвозмездно, за нее предполагается награда, которую невозможно озвучить — опять-таки, потому, что часто отдача рубашки — жест отчаяния, на него идут люди, не способные выразить и удовлетворить свои потребности по-другому.
Частный случай и простым языком: «только таким хорошим меня будут любить».
Это, конечно же, не правда: даже таким тебя не будут любить — потому, что любви не существует!
С другой стороны, никто не агитирует отдавать все.
Если у меня есть 100 рублей в месяц, на 90 я живу и ни в чем себе не отказываю, а на 10 совершенно безвозмездно содержу приют с котятами — это любовь или нет?
Отсюда следует простая идея о том, что любовью третьего вида можно заниматься только в сытом виде, за историю «сначала надень маску на себя, а потом на ребенка» уже хочется шнуром от этой маски придушить, потому что ну сколько можно, да и выпадение маски — ситуация нештатная, но давайте скажем так: в пирамиде Маслоу любовь третьего вида где-то на самом верху.
Как ни крути, все равно не избавиться от уровней, так и тянет объявить любовь третьего сорта уделом духовно поросших и внутренне богатых людей, но можно и на Маслоу натянуть: инфантильная любовь — это потребность в безопасности, партнерская — в социализации, продуктивная — в самоактуализации.
(К слову, я уже шутил, что семь уровней пирамиды Маслоу идеально ложатся на семь чакр, желающие могут взять и то и другое и сравнить самостоятельно).
Любопытные факты
Маслоу утверждал, что «стадии самоактуализации» достигает не более 2% людей.
В основополагающей статье Маслоу нет изображения пирамиды.
С другой стороны, «отдавать больше, чем получать» можно: у нас все-таки есть игра с отрицательной суммой, в которой ты в конце проигрываешь.
Я, конечно же, о жизни.
«Рогалики» (rogue-like) — самый честный жанр компьютерных игр. Ты корячишься, корячишься, а в конце обязательно дохнешь.
То есть, с одной стороны, в ситуации, когда ты больше отдаешь, чем получаешь нельзя жить вечно, с другой — ну да, все нормально, ты вечно и не живешь!
Это не снимает вопрос о банальном жизнеобеспечении, но поднимает вопрос «чем заниматься, когда маслоу, хлебоу и икроу уже есть»?
В старой заметке про Дело Всей Жизни я писал, что люди хотят от этого дела, чтобы оно их увлекло и решило этим все проблемы, в то время, как «на самом деле» все наоборот: Дело Всей Жизни — это то, куда ты решил вкладываться, на что ты решил потратить свою жизнь, несмотря на все сложности. Никаких проблем оно не решает, а только создает.
Вот с любовью тоже как-то так. Любовь — это тяжелый добровольный труд сытого человека, который ты почему-то решил делать применительно к этому субъекту или объекту. («Любить всех», очевидно, нельзя, как нельзя «заработать всех денег», все деньги можно только украсть, как и любовь ко всем можно только имитировать).
Почему этот субъект? Чем ты выбирал? Ты вообще головой своей думал, или как?
Первая причина — это симпатия, и будет тяжело объяснить разницу между симпатией и «нарциссическим продолжением», но я попробую.
Симпатия — это когда нам вместе нравится одно и то же, нарциссическое продолжение — это когда тебе нравится то же, что и мне.
Я же говорю — сложно!
«Тем не менее, по сути, у большинства людей она (родительская любовь) в лучшем случае благосклонно-собственническая, а у многих – злокачественно-собственническая;», — из цитаты Фрома выше — как раз про это.
Родителям нравится, когда ребенок такой же молодец, «весь в отца», продолжатель дела, делает то, что нравится нам и не делает то, что не нравится, ребенок мыслится, как «расширение» родителей, отсюда и «нарциссичесое продолжение».
Вот моя любимая картинка на эту тему:
Что-то из области золотого батона, да. Я занимаюсь спортом, потому что у меня маленький член, поэтому вот вам явно постановочное фото, где мой сын ну совсем как я.
С контрпримерами сложнее. Ну, например, я, как самый лучший отец на свете, симпатизирую любви сына к музыке и книгам, хотя читает и слушает он полное говно! Да, это что-то про «уважение» и «свободу».
Однажды в Академе я ходил на секцию карате по очень смешной цене в 500 рублей в месяц. Вел ее какой-то черный пояс, который по основной профессии был научным сотрудником в Институте Ядерной Физики. (Я точно не помню, в каком институте). 500 рублей ему хватало на то, чтобы платить за аренду зала, мне же там так нравилось, что я бы платил и 5000.
Довольно быстро до меня дошло, что он просто любит карате. Все признаки совпадали: он был искренне заинтересован в благополучии карате и тратил на секцию больше, чем получал. Я специально не пишу «на карате», потому что, возможно, от карате он получил многое, но на секцию он именно тратил и ничего не просил взамен, кроме 500 рублей. (Сейчас расплачусь).
Мне даже кажется, он испытывал симпатию к людям, которые тоже занимаются карате.
На этом, пожалуй, причины заканчиваются.
Нет, серьезно, я пытался что-то выдумать, но даже Великую Буддистcкую Любовь можно свести к симпатии, при условии, что симпатию можно распространить на всех живых существ (а пацаны рассказывали, что можно). Ну, симпатия — от греческого συμπάθεια «сочувствие; взаимовлечение» от др.-греч. συμ «вместе» + πάθεια «чувство, страсть; влечение», то есть я страдаю, ты страдаешь, бабочка страдает, так что нет никаких причин не испытывать симпатию к бабочке.
Любовь, однако, не чувство, а действие, на это у меня есть идея, что «остальные способы взаимодействия с людьми просто хуже». Людей остается только любить.
Ну, как с детьми: если их бить и дрессировать, то это работает хорошо и вырастают очень удобные, хотя и несчастные люди, но если предположить, что ты почему-то готов пожертвовать сиюминутными интересами на ближайшие 18 лет ради шанса получить другого счастливого человека, причем понятия о счастье у этого человека могут отличаться от твоих, и ты с ними можешь быть не согласен... Дохлый номер, короче. Не бывает этой вашей любви.
Со взрослыми людьми примерно так же: в самых запущенных случаях тебе нужно от другого только то, что он — другой. И людей стоит любить, если вам нужны другие люди, как другие люди, а не как объекты. Но никому не нужны другие люди, они вообще отвратительны тем, что они — это не-ты.
То есть, естественно, все не задумываясь дают ответ «ну конечно же мне нужны другие люди», но нет. Почти всегда от других нужно что-то, кроме их «другости».
Вы наверняка знаете это чувство: у других все не так. Но сначала, если повезет, пропадает иллюзия о том, что у других все точно так же, как у тебя. Это уже достижение. Как мы знаем, «человек есть мера всех вещей», и мы даже знаем этого человека!
Потом, когда выясняешь, что они другие, люди начинают бесить тем, что у них все не так, как у тебя. Потом, с годами, ты с этим смиряешься. Потом, наконец, понимаешь, что вообще-то прекрасно, что они другие — иначе ты, во-первых, не узнал бы ничего нового, во-вторых — тебе было бы безумно одиноко. Фантазия «если бы все люди были клонами меня» тоже по-своему прекрасна, но нет.
Очевидно, что любовь к другим — это по большей части любовь к непохожести на тебя: в таком случае можно быть хотя бы чуть-чуть уверенным, что ты не любишь свое отражение, кроме того, таким образом ты признаешь свободу другого человека. «Посмотрите, он все делает не так, как я — потому, что может!».
Смотрел дебаты Питерсона и Жижека. Я люблю Питерсона за то, что он просто есть. Это не значит, что он на 100% прекрасный, и со всеми его взглядами я согласен, это также не значит, что он ужасный — было бы слишком просто думать о каком-то явлении так.
С Жижеком не очень знаком, но в процессе дебатов понравились оба и разошлись они, как мне показалось, со взаимной симпатией. Утром интернет был полон статей на тему «кто кого отдебатил во все дырки». Причем сам Жижек в конце дебатов попросил, мол, давайте будем рассматривать это как приятный разговор, который обогатил всех и не лезть в метафору доминирования. Но мы-то знаем, что он так сказал, потому что круче Питерсона и отымел, отымел, отымел его.
Человечество еще не готово. В общем-то, поэтому разговоры о загадочном третьем виде любви — это «разговоры в пользу бедных». С другой стороны, я же и так собирался написать о том, что никакой любви не существует!
Есть и еще один пример, который мне хотелось бы упомянуть. Это очень современный феномен и вопрос, на который трудно ответить. Насколько болен на самом деле современный представитель организации – отчужденный, нарциссический, лишенный принадлежности к чему бы то ни было, не испытывающий истинного интереса к жизни, интересующийся лишь гаджетами, которого спортивный автомобиль возбуждает гораздо больше, чем женщина? Насколько он в таком случае болен?В одном смысле можно сказать, что да, он серьезно болен, и все симптомы налицо: он испуган, он неуверен в себе, он нуждается в постоянном подтверждении своего нарциссизма. В то же время мы не можем назвать больным все общество: люди функционируют. Думаю, что проблема для людей заключается в том, как им удается приспосабливаться к общему заболеванию или к тому, что можно назвать «патологией нормальности». В таких случаях проблема терапии очень сложна. Этот человек действительно страдает от «ядерного» конфликта, другими словами, от глубокого расстройства ядра своей личности: он проявляет чрезвычайный нарциссизм и отсутствие любви к жизни. Для излечения ему пришлось бы в первую очередь изменить всю свою личность. Кроме того, почти все общество обернется против него, потому что все общество одобряет его невроз. Здесь вы сталкиваетесь с парадоксом: теоретически перед вами больной человек, но в другом смысле он не болен.
Эрих Фромм. «Искусство слушать».
То есть, Фромм пишет, что современное общество глубоко нарциссично (и ни о какой любви не может идти речи) — и это еще старик не застал фейсбука и инстаграмма! С другой стороны, всегда существуют отщепенцы и разные прочие извращенцы, оторвавшиеся от общества, так что можно сказать, что люди, способные любить, есть, хотя любовь — это исключение, а не правило. Они, получается, по каким-то неведомым причинам переросли свой нарциссизм.
(Совершенно внезапно, но и закономерно заметка про третий вид любви превращается в заметку про нарциссизм).
Отсутствие любопытства по отношению друг к другу и соответствующая ситуация, когда непосредственное поведение каждого должно прежде всего вызывать ответную реакцию, а вовсе не восприниматься как отражение интереса к внутренней реальности другого, является центральной проблемой нарциссизма, обусловленной глубинной диффузией идентичности и недостатком способности к глубокой эмпатии по отношению к другим, и это закрывает путь к пониманию жизни другого.Отто Кернберг
Можно зайти со стороны творчества, раз этот тип называется «плодотворная любовь».
Творчество есть постоянный диалог с материалом. Популярный способ избежать этого — продумать все в голове и носиться с идеей, как с писанной торбой, либо заняться промискуитетом со множеством идей. На этапе реализации начинаются «сложности»: почему-то все идет не так, как задумано в голове и обнаруживается, что ты не обладаешь той же властью над реальным миром, как над собственным воображением. Ах, какой удар от реальности.
Если наступает этап, когда окружающий мир перестает восприниматься, как досадная помеха на пути собственного величия, тогда — ...да, это снова про нарциссизм. Окружающий мир включает в себя других людей, и «диалог с материалом» становится диалогом с ними.
«Сделал — посмотрел — переделал» — это не то, с чем надо «смириться», а то, что составляет суть творчества.
(У меня есть шутка про а/б тестирование — «охуеть, миллениалы изобрели эволюцию»).
Следующая грустная мысль заключается в том, что человек, который умеет любить, любит. Не только жену, но и любовницу.
(Аналог мысли «мама не любила, если не умела»).
Предположим, мы имеем человека, совершившего определенную психическую работу и научившегося любить. Такой человек будет предпочитать любить, когда это возможно. (Любить 24 часа в сутки 7 дней в неделю он все равно не будет, потому что это труд, а не состояние). Например, человек обладает эмпатией и было бы странно думать, что его эмпатия будет включаться только по отношению к одному человеку и оставаться абсолютно глухой к другим. Или человек честен, но только в отношениях с мамой.
Отдельная тема, кстати, выбор точки приложения любви. Раз любовь — ограниченный и ценный ресурс, то человек, который умеет любить, становится перед выбором, куда тратить свои силы. Как благотворительный фонд, да.
И, опять-таки, совершенно не понятно, зачем этому человеку тратить всю любовь на вас!
Это значит, что никто никогда вас не долюбит, как вы того заслуживали и никто не будет любить вас за то, что вы такой. Не то, чтобы люди, умеющие любить, любят обезличено, просто «достойность любви» — это не ваша характеристика, скорее «способность любить» — это характеристика другого.
Можно сказать, что любовь невидимо разлита по миру, например, я воспринимаю некоторые книги, как продукты любви (от них становится тепло внутри), но совершенно не фантазирую на тему, как добрый дедушка Бьюдженталь усыновляет меня потому, что я такой прекрасный и обеспечивает мне детство, которого у меня не было.
Здесь же — идеи на тему «если терапевт меня правда любит, то пусть женится».
Выходит, что снова «любви не существует» — именно в том виде, в котором люди, выросшие без любви, мечтают ее получить.
Недавно на терапевтической группе обсуждали, что такое подарок. Оказывается, «Подарок — вещь, которую даритель по собственному желанию безвозмездно преподносит в полное владение с целью доставить удовольствие, пользу получателю подарка. Подарок имеет сходное значение с даром и пожертвованием». Сам был в шоке, да! Наиболее же популярные варианты, которые люди считают «подарками» — это «подкуп» и «одолжение».
Любовь — это подарок для тех, кто любим и совсем не подарок для тех, кто любит.
