Терапия здесь-и-сейчас (идеология)
Рассматривать «перенос» можно по-разному, общий принцип состоит в том, что клиент приносит в кабинет свою жизнь не только в виде рассказов о ней, но и в виде взаимодействия с терапевтом. Из этого мета-принципа возникают метафоры о терапии, как «генеральной репетиции жизни» (Ялом), о терапии, как лаборатории, где можно экспериментировать и о принципе «здесь-и-сейчас»: если разбирать отношения с терапевтом, то и другие отношения разберутся.
...
Примерно здесь же — гештальтистская идея о Встрече, когда в кабинете встречаются два человека, и только этим и занимаются, примерно здесь же — encounter-группы Карла Роджерса, когда люди встречаются уже в группе и разные прочие терапевтические и не очень группы.
...
Идея самораскрытия терапевта и его «конгруэнтности» (тот же Рождерс) лежит примерно здесь же: у нас в кабинете находится два человека, один совершенно искренне реагирует на другого, а другой — терапевт. Он может притворяться и прятаться за халатом, а может «быть самим собой» — этим он не только покажет пример, как быть живой подлинной личностью и быть в контакте со своими чувствами, но и даст клиенту бесценную информацию в виде его, терапевта, инсайтов.
...
Противоположная идея «белого экрана» заключается в том, что терапевт весь в белом (халате) и все, что клиент про него воображает — исключительно плоды его фантазии, с этими плодами и работаем, а что там внутри терапевта происходит — вас уже не касается. Эта идея мне кажется претендующей на стерильность во всех смыслах (обеззараженной, но и безжизненной): с одной стороны, лишнего не занесешь[1], с другой — материала на «здесь-и-сейчас» исключительно на фантазиях заказчика не наберешь.
...
Идея же человеческого раскрытия звучит прекрасно: терапевт честен для клиента, и они вместе исследуют все тонкости их отношений. Кто же еще клиенту скажет всю правду, если не терапевт? «Самораскрытие» в этом случае — это не когда терапевт говорит, что ему тоже нелегко и рассказывает о своих проблемах — такие анекдотические случаи все еще случаются — а когда терапевт помогает прояснить ситуацию, рассказывая, «чем у него это отозвалось», по сути, это те же интерпретации, только более... человечные.
...
Можем ли мы испортить эту прекрасную идею? Разумеется. Во-первых, терапевт и клиент находятся в неравном положении, какие бы идеалы свободы, равенства, братства они оба ни разделяли, в любом случае клиент обращается к терапевту за помощью и находится в уязвимом положении. В любом случае терапевт так или иначе является авторитетом[2].
...
Над терапевтом всегда висит опасность бреда величия[3], и оно не обязательно должно быть явным, то есть, терапевт не обязательно лучший в мире, например, можно просто верить, что все реакции терапевта на клиента являются конгруэнтными и уместными.
...
В психоаналитической литературе описаны случаи, когда терапевт разбирался с контрпереносом (то есть, со своими чувствами) месяцами и только потом выносил это клиенту. Идея о том, что любой терапевт может в режиме реального времени оценивать уместность и объемы своего самораскрытия кажется мне несколько натянутой. Ну, может после сорока лет практики — после набора опыта не-раскрытия.
...
[1] Хотя фантазия о том, что терапевт может быть идеально матовым тоже слишком оптимистична.
[2] Эрих Фромм выделяет два вида авторитета: рациональный, когда человек выбирает, кому верить, перепроверяя и анализируя и иррациональный, когда человек верит кому-то исключительно из-за его положения и власти. В лучшем случае терапевт является первым — клиент осознанно выбрал ему доверять.
[3] «Одна из трудностей терапевтической арены — это бред величия, предлагаемый нам пациентом. Терапевта обожествляют, наделяя его всемогуществом и всеведением. Предполагается, что пациент — центр мира для терапевта (как и терапевт — для пациента). Если терапевт верит в этот бред величия, терапия не принесет пользы».
Карл Витакер
(еще 131 слово)
Перенос, контрперенос и контрконтрперенос
Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она,
Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я.
Максим Леонидов, Девочка — виденье, 1996
...
I was looking back to see if you were looking back at me
To see me looking back at you
Massive Attack, Save From Harm, 1991
...
I was looking back to see
If she was looking back to see
If I was looking back at her
Johnny «Guitar» Watson, Looking Back, 1961
...
Перенос открыл Фрейд — примерно так же, как Ньютон открыл яблоко: он с ним столкнулся. Поначалу Фрейд считал перенос вредной помехой (как и «сопротивление»), но потом был вынужден признать, что вещь это полезная: стоит только клиенту втолковать перенос, как тот увидит что-то неосознаваемое ранее. Мне показалось более структурно верным передвинуть перенос поближе к объектным отношениям.
...
«Перенос» считается частным случаем «проекции», а проекция — слово ругательное, потому что психологическая защита. Если вы когда-нибудь общались с психологически подкованными людьми, то вы наверняка слышали отговорку, типа «ты все проецируешь», что на нормальный язык переводится, как «кто обзывается — тот сам так называется». Считается, что «Все, что вы видите во мне — это не моё, это ваше. Мое — это то, что я вижу в вас» и прочая вконтактная мудрость.
...
Это все правда, нюанс заключается в том, что человек проецирует всегда, но это не повод отказывать ему в восприятии реальности. Человек берет какие-то уже усвоенные образцы внутри себя и сравнивает их с внешним миром, это и называется «проекция». Иногда эти образцы не точные, бредовые или слишком много значащие — человек хватается за них и не хочет получать новые образцы, тогда можно говорить, что проекции мешают. Так что в следующий раз можно смело говорить оппоненту «ты бредишь», к чему эти мелочи.
...
Перенос — это очень большая проекция, когда на психоаналитика проецируют свое отношение к другому человеку. Клиент смотрит на психоаналитика, и видит там отца. В таком описании это тоже выглядит, как бред (то есть, как неадекватное восприятие реальности).
...
Более гуманная формулировка — человек выстраивает отношения, как умеет, даже отношения с терапевтом. Например, клиент пытается выстроить отношения с терапевтом, как с любым другим авторитетом, а примером авторитета был только отец, так что клиент сидит и ждет, когда терапевт напьется и начнёт бить.
...
Или вот есть «психическая травма», которую клиент одновременно оберегает и воспроизводит. Например, один мой клиент сказал, что все рано или поздно его разочаровывают и он молча уходит, на что я ответил, что когда такое случится со мной, то он может попробовать уйти не молча. Конечно же, я его разочаровал — и к сожалению, он ушел.
...
Можно сказать, что это перенос, «впервые его разочаровали родители» и я такой же, а можно сказать, что у человека травма «в сфере разочарования», которая сидит там одним большим не пережитым куском, а родители там, я, или еще кто — уже не важно.
...
Главная проблема переноса — это неумение с ним работать. Переносов бывает три: негативный, позитивный и эротический. Позитивный — когда клиент считает терапевта «магом и волшебником» довольно вредный, так как существует соблазн терапевту в него поверить.
...
Во время негативного переноса клиент доходчиво рассказывает о том какой он, терапевт, ужасный, и нормальная реакция нормального человека ответить «сам дурак!». От негативного переноса хочется отгородиться, и способов можно придумать много.
...
Как и Гилл, Когут напомнил нам, что защищенность является одним из злейших врагов терапевта. Он считал, что во время атаки первое правило — не отвечать ударом на удар. Многие из нас слишком опытны, чтобы попасться на этом. Поэтому мы парируем интерпретациями и тонкими обвинениями в защите и сопротивлении. Когут считал это грубой ошибкой. Сопереживая клиенту, мы открываем себя, как он видит нас. Конечно, это не совпадает с нашим видением самих себя, ведь мы здесь не для того, чтобы сопереживать себе, но сопереживать клиенту. А сопереживать клиенту, когда он видит нас в худшем свете, очень тяжело, и — очень терапевтично. Иногда клиент может преувеличивать промахи терапевта и раздувать незначительные ошибки доогромных размеров. Существует искушение раскритиковать преувеличение, но эта тактика не из лучших. В такой ситуации Когут хотел бы, чтобы терапевт сказал клиенту нечто следующее: «Представляю себе, как неприятно для вас узнать, что я мог совершить такую серьезную ошибку». Гилл и Когут сходятся в том, какое значение они придавали незащищенности. Согласно Гиллу, незащищенность это то, что делает ре-переживание отличающимся от первоначального. По Когуту, она — необходимая предпосылка эмпатии. Для обоих незащищенность представляется необходимой.
...
Кан Майкл, «Между психотерапевтом и клиентом. Новые взаимоотношения»
...
Универсальная репрессивная идея заключается в том, что доктору в халате лучше знать, доктор обладает властью ставить диагнозы, и «сопротивление», «перенос» и даже интерпретации («щас я ему объясню, какой он мудак») могут быть элементами защиты и нападения.
...
Примерно в той же плоскости находятся споры о том, являются ли чувства в переносе «настоящими». Очень просто признать, что не являются, это снимает много проблем: пациент просто бредит. Это же спасает от эротического переноса — когда клиент начинает испытывать эротические чувства к терапевту. Если объявить их не настоящими, с клиентом можно не спать!
Все это происходит из парадигмы доктор-больной, в которой первый моет руки и старается не подцепить от второго ничего заразного. Мне вообще кажется, что тот самый доктор (Фрейд) был человеком брезгливым.
...
Юнгианцы часто используют метафору заклинателя дождя: притчу про то, как в одной деревне была засуха, они вызвали специалиста, он посмотрел на это все, заперся в отдельной избушке и три дня молился, после чего дождь пошел. Его спросили, как он вызвал дождь, на что тот улыбнулся и сказал, что ничего не вызывал, а просто пришел, посмотрел, какой в деревне бардак, заразился этим бардаком и потом три дня себя чистил. Терапевт должен заболеть, а потом выздороветь.
...
Это не только красивая метафора, часто перенос разворачивается без слов и лучший способ его пережить — это его пережить! Есть, например, такая вещь, как «проективная идентификация» — когда один человек бессознательно пытается сделать так, чтобы другой человек почувствовал какое-то чувство (в идеале — повелся на какое-то действие). Например, клиент может бессознательно бесить терапевта — чтобы убедиться, что он всех бесит.
...
Так мы уже и подобрались к «контрпереносу» — когда уже терапевт в свою очередь или принимает клиента за кого-то другого, или вообще испытывает какие-то непонятные чувства. Удивительным образом, тут тоже есть много вопросов на тему какие из чувств терапевта являются настоящие, а какие — мороком. По-другому чувства терапевта можно поделить на собственный бред, который клиента не касается и собственный бред, который все-таки касается.
...
Самый безопасный вариант — разбираться с этими чувствами где-нибудь у супервизора, а потом сообщать клиенту только то, что ему может помочь. (У одного моего клиента была фантазия, что у каждого терапевта есть супервизор, у супервизора есть супервизор и где-то там во главе всего-всего стоит суперсупервизор). Разные гуманистические школы считают, что самораскрытие терапевта — вещь в целом хорошая (если ее мотив — помощь клиенту). В гештальт-терапии (которая по неведомым мне законам тоже считается гуманистической) самопредъявление поощряется так сильно, что порой кажется, что они не верят в контрперенос, и все чувства терапевта — релевантные.
...
Другая удивительная для меня вещь — то, что не все психологи вообще знают о переносе, не говоря об умении работать с ним. В результате повсеместно имеем обиженных психологов (я ему помогаю, а он, скотина такая, плохой клиент) и раненных, или как это принято говорить «ретравмированных», клиентов.
...
Винникот (в «Игре и реальности») говорит о терапии так, и это — идеальное противоядие:
...
Подойдя вплотную к формулированию тезиса, я понял, что, как это часто бывает, все очень просто и для освещения этого предмета не нужно много слов. Психотерапия — там, где перекрываются пространство игры пациента и пространство игры терапевта. Психотерапия — это когда два человека играют вместе. Следовательно, там, где игра невозможна, работа терапевта направлена на то, чтобы перевести пациента из состояния, когда он не может играть, в состояние когда он может это делать.
...
Эту цитату можно раскрывать долго, применительно к переносу это значит следующее: один боксер не поджидает другого в темном подъезде после матча (то есть, игры) с водопроводной трубой в руке на основании того, что «ну он же меня побил».
...
Такая мета-позиция обязательна, в формулировке моего коллеги, «терапия — это отношения про отношения», а не просто «терапия — это лечение отношениями»[1]. Хороший терапевт помогает пережить перенос, даже если он направлен против терапевта, и только потом спрашивает «а что это вообще было?». И трубой его, трубой.
...
(еще 62 слова)