Людишки, несомненно, являются вкусовыми рецепторами Бога, через которые он воспринимает вкус жизни, «во всем его многообразии», как принято говорить.
У рецепторов есть дифференциация: какие-то (лучше) чувствуют горечь, какие-то — кислинку, какие-то — сладость.
Захочет, например, Боженька узнать, каково это — иметь рак. А тут как раз больной раком под боком зудит. Мол, «Боже, я страдаю!».
«И молодец, очень хорошо с этим справляешься! Keep calm and carry on!», — скажет Бог и похлопает по плечу.
Это отвечает на вопрос «за что?» и проблему так называемой «кармы»: каждый на своем месте. У тебя получается страдать? Значит, будешь.
Купаешься в роскоши, как никто другой, ебешь баб и всячески гедонизируешь? Поздравляю, только что открылась вакансия сына султана.
Мастер религиозного экстаза? Что ж, Богу нужен и кто-то, чтобы ощущать самого себя.
Перепирательства, типа «— Ты не понимаешь, что я чувствую! — Нет, понимаю!» решаются тут же: понимает. Может, даже «сочувствует». Но не чувствует то же самое: что для тебя горькое, для него всего лишь не-сладкое или не-кислое.
«Проработка кармы» в таком случае заключается в переквалификации: ты, например, все меньше и меньше испытываешь страх и все больше и больше любовь. Тут-то она и начинает на тебя валиться (должен же кто-то ее ощущать), и так, что мало не покажется.
Это жизнь, детка. Халявщиков тут не любят!