терапия
Сейчас этот блог в основном про психотерапию.
как правильно
Слушайте меня, я вас научу правильно жить.
психология
Буржуазная лже-наука, пытающаяся выявить закономерности в людях.
практика
Случаи и выводы из психотерапевтической практики.
кино
Фильмы и сериалы.
книги
Это как кино, но только на бумаге.
nutshells
«В двух словах», обо всем.
дорогой дневник
Записи из жизни (скорее всего, не интересные).
беллетристика
Мои литературные произведения и идеи.
духовный рост
Когда физический рост кончается, начинается этот.
дивинация
Как предсказывать будущее.
половой вопрос
Про секс и сексуальность.
заяижопа
Творческий дуэт с моей женой.
магия
«Магическое — другое название психического».
Карл Юнг
игровой дизайн
Раньше я делал игры.
игры
Компьютерные игры.
язык
Слова там всякие.
людишки
Уменьшительно-ласкательно и с любовью.
культ личности
Про великих людей (то есть, в основном про меня).
hwyd
Уникальная Система Прививания Привычек.
буклет
я
идеи
блоги
spectator.ru
дети
wow
вебдев
музыка
контент
программирование
религия
дейтинг
диалоги
яндекс
кулинария
coub
fitness
символы
йога
шаманизм
tiny
ребенок

Невозможная профессия

7 лет назад в категориях книги терапия

Прочитал книгу «Psychoanalysis: The Impossible Profession», которую написала Janet Malcolm, журналистка (в New Yorker) и авторка. (На русском ее нет, перевод цитат далее мой).

Книга состоит минимум из двух слоев. Первый слой — «все, что вам надо знать о психоанализе».

В этой части журналистская работа проделана просто великолепно, если вам вдруг нужно полное, но компактное представление о психоанализе, его истории, развитии и основных концепциях, то look no further. Ну, вы знаете, как гениальные журналисты умеют коротко объяснить все «с нуля», но при этом не перевирая? Это оно.

Википедия пишет, что «Janet Malcolm’s witty and wicked Psychoanalysis: The Impossible Profession has been praised by psychoanalysts (with justice) as a dependable introduction to analytic theory and technique. It has the rare advantage over more solemn texts of being funny as well as informative».

По-русски: даже сами психоаналитики считают, что книжка ОК, как вступление к психоаналитической теории и техникам, и в отличие от формальных текстов не скучная и даже местами смешная.

Witty and wicked!

Книга написана в 80-ые годы, Кохут, Кернберг и Винникот уже есть, но еще не мэтры и поэтому считаются еретиками, которых можно легко отбросить, так что в книге описана «предыдущая эпоха», что даже лучше: этих ребят мы и так знаем, а как оно выглядело бы без них — исторически интересно.

Второй слой — это «частный случай», разговор/интервью с реальным психоаналитиком, который скрывается за псевдонимом Аарон Грин. И в этой части журналистка проделала прекрасную работу и смогла раскрыть характер героя (даже несмотря на то, что герой — психоаналитик!).

В исторической части тоже проскакивают байки про Фрейда и прочих ранних терапевтов, так что в итоге выходит весьма «персонифицированный» взгляд на психоанализ, вписанный в общую картину, «психоанализ и психоаналитики».

После прочтения начинаешь задумываться — «ага, вот так выглядят люди, которые занимаются психоанализом! Но не совсем ясно: это психоанализ такой, потому что им занимаются такие люди, или люди такие, потому что занимаются им?».

Гарольд Дэвис (личная беседа) сообщает, что Гарри Гантрип однажды пошутил, что «психоанализ — это профессия шизоидов для шизоидов».

Аарон слишком классический фрейдист, вплоть до отрицания свободы воли и до сведения всего в игольное ушко, что только добавляет повествованию выпуклости и иллюстративности.

Например, в книге описан эпизод, когда герой хочет стать преподавателем, потом выясняет, что это эдипальное желание и успокаивается.

Вот и все. Что является источником мотиваций и удовольствия? Источник мотивации и удовольствия — инфантильные желания.

«Все желания — инфантильные» довольно опасный путь. Поосторожней с этим, а то ничего не останется! Всегда можно доанализировать себя до чего-нибудь очень примитивного.

Если брать метафору фреймворков, то психоанализ — лаконичный по сути, но сложный в применении фреймворк. Не могу привести конкретный пример, но, допустим, язык Brainfuck (да, это язык, а не фреймворк).

Но в случае с анализом ебут не мозг.

А твою маму.

Да, все шуточки про психоанализ возникают из того, что люди справедливо улавливают его примитивизм, но не понимают суть его примитивизма.

Ортодоксальный психоанализ довольно строг и находится за пределом «мирского», поэтому напоминает какую-нибудь религию или опять-таки духовную практику. В книге проводятся параллели с иудейской религией и даже написано, что шутка о том, что психоанализ — это занятие евреев, давно перестала быть обидной (потому что ну, правда же, их там слишком много!).

Если соблюдать все правила (хотя разговор больше идет о «духе» закона, но всегда есть буквалисты), то профессия действительно становится невозможной.

И эта «невозможность» тоже самоназванная и самопризнаваемая (как и шутка про евреев), в начале книги автор дает две цитаты, раскрывающие выбор названия:

Анализ выглядит почти как третья «невозможная» профессия, в которой можно быть заранее уверенным в достижении неудовлетворительных результатов. Другие две, известные гораздо дольше, — это образование и управление (goverment).

— SIGMUND FREUD, «Analysis Terminable and Interminable» (1937)

и 

Как психоаналитики, мы знаем не только то, что наши профессии невозможные, но и то, что они невероятно трудные.

— ADAM LIMENTANI, International Journal of Psycho-Analysis (1977)

В чем же состоит невозможность?

Не хотел этого делать, но тут мне все-таки придется описать психоанализ «в двух словах», заранее прошу прощение за упрощение.

Пациент говорит все, что вздумает. Психоаналитик старается быть максимально нейтральным. Со временем пациент начинает относиться к аналитику, как к человеку (хотя тот никаких поводов не подавал), причем относиться начинает по своей схеме, так же, как он делает это всегда. Например, «психоаналитик меня в тайне ненавидит». Такое отношение называется «переносом»: на самом деле пациента ненавидела мама, а психоаналитик тут не при чем.

Анализ переноса — это выявление «мультиков», которые смотрит пациент при максимальном не вовлечении в них со стороны терапевта. Клиент же всеми силами будет втягивать психоаналитика в свои игры, из которых тот должен ускользать, как угорь, попутно объясняя пациенту, что тот на самом деле пытается. «Это не со мной ты хочешь спать, а с папой».

Сведение все к папе-маме — моя ирония над теми, кто понимает это буквально. Более гуманно было бы сформулировать что-то в роде «пациент пытается встроить с терапевтом отношения по типичной для себя схеме», это и называется «перенос». (То, что типичная схема берется от мамы с папой — уже нюансы).

Аналитик не только дает блестящие интерпретации («огурец — это член»), но и старается быть максимально чистым, белым экраном, на который клиент накладывает свой перенос — ну или чистым зеркалом, если вам эта метафора нравится больше.

Аналитик должен быть стерильным и нейтральным (as in sterile and neuter). Это не совсем человечно, скорее — совсем не человечно.

Кроме «переноса» есть еще и «сопротивление». И то и другое может считаться как и «помехой», так и «ездовой лошадкой», которая двигает терапию.

«Сопротивление» в таком случае — это «посмотри, ты еще сюда не посмотрел».

(Конец описания психоанализа в двух словах).

А теперь — примеры из книги.

Нейтральность:

В «Рабочем альянсе» Бреннер дает неожиданную, но убедительную причину, почему аналитик должен соблюдать нейтральность даже перед лицом смерти:

«Это правда, что аналитику часто не повредит быть конвенционным «человеком». Однако же, бывают случаи, когда бытие аналитика «человеком» может принести вред, и никто не может сказать заранее, когда эти случаи наступают.

Например, выражение психоаналитиком симпатии к человеку, который потерял близкого, может создать для этого человека определенные дополнительные сложности (которых в противном случае не было бы) в выражении удовольствия, раздражения, эксгибиционистского удовлетворения от потери».

Простым языком: человек может испытывать по поводу смерти родственника много разных чувств (и все они важны для анализа), в том числе «плохих».

Если аналитик поведет себя «как человек», то есть скажет «мне очень жаль», клиенту тяжело будет сказать «а мне не жаль, так ему и надо!».

Или, например, Аарон рассказывает о случае из собственной практики, когда он опоздал и извинился, чем сделал хорошо себе. Настоящий аналитик бы не извинился, но выяснил бы, что чувствует клиент по этому поводу. Аарон же заткнул клиента своими извинениями.

Другой пример — это отслеживание переноса и контрпереноса, а потом — что самое главное — умение с этим жить в «гражданской» жизни. («Выхожу на пляж — а там кругом станки», анекдот).

Помню семинар, который я как-то посетил, его вел блистательный венгерский психоаналитик Роберт Бак.

Мы обсуждали природу переноса, я поднял мою руку и задал риторический вопрос: «Как вы назовете личностные отношения, в которых инфантильные желания и защиты от этих желаний выражаются таким образом, что люди в этих отношениях не видят друг друга объективно, но, скорее, рассматривают друг друга с точки зрения собственных инфантильных потребностей и конфликтов? Как вы это назовете?».

Бак посмотрел на меня иронично и сказал: «Я бы назвал это жизнью».

Внезапно вспомнил, что я так шутил год назад:

В этой же плоскости лежит «правило» про то, что нельзя спать с клиентами. Делать это нельзя потому, что клиент не осознает того факта, что у него «перенос», а вот аналитик должен осознавать. Дорожка же «может, это не перенос, может, это по-настоящему в этой раз, в виде исключения» ведет прямо в адок, по тому же принципу, что и «один раз — не гомосексуалист». Нет, дело не в гомосексуализме, а в собственной слепоте на этот счет и в отрицании очевидного.

И про сопротивление.

Описывается случай из практики, когда Аарон думал, что анализ идет в никуда, потому что ему досталась очень вредная пациентка, с которой он два года только и делал, что «ругался». Анализ, однако, был удачным. Потом герой сетует:

В популярном представлении психоаналитик — авторитарная, доминирующая фигура, которая имеет жесткий контроль над податливым и уязвимым пациентом. Этот случай ткнул меня носом в обратное: пациент — это тот, у кого есть контроль над происходящим, аналитик — это тот, кто является жалкой и слабой фигурой.

Пациенты ходят там, черт побери, где им вздумается! Все, что аналитик может — это сказать «если ты соблаговолишь послушать меня хотя бы на мгновение — если бы ты смог направить свое внимание на это конкретное место, вместо текущего — ты бы смог увидеть, что... и так далее, и так далее». Это все, что мы можем.

В том случае, все, что я мог — это время от времени направлять внимание пациентки на то, что именно она делала для сдерживания вещей, которые рвались из нее наружу — что-то, куда она предпочитала не смотреть.

Это называется «анализ сопротивления», что совсем не подразумевает, что ты трясешь пальцем и говоришь пациенту «Ты сопротивляешься!». Это — худшее, что можно сделать в данном случае, и я боюсь, именно это я и делал в первые годы работы. Правильный же способ — указывать пациенту на тот факт, что он предпочитает не думать о некоторых вещах и не чувствовать некоторые эмоции, чтобы пациент стал более осознанным и эти уклонения не происходили автоматически. Это все. Это — скальпель аналитика.

Аналитик не может вскрыть разум пациента, залезть туда и начать крутить там гайки. Единственное, что он может — это сказать «смотри сюда», и в большинстве случаев пациент даже не смотрит! Но иногда это случается, и автоматическое поведение становится менее автоматическим.

В «популярной культуре» аналитик делает именно так: говорит «это сопротивление» и раздает диагнозы направо и налево. В реальности же эти способы не работают. Как всегда, есть профанное и сакральное представление, причем сакральное обретается только с опытом, но долго занимаясь психоанализом, можно оторваться от людей. Хотя, может в этом и было желание?

По этому поводу Аарон даже цитирует Оруэлла:

Многие люди искренне не хотят быть святыми, и, возможно, некоторые из тех, кто достиг святости или стремится к ней, никогда не испытывали сильного искушения быть людьми.

Джордж Оруэлл, «Размышления о Ганди»

Я же в связи с этим вспомнил вот эту цитату:

Буддийский мастер Чогьям Трунгпа Ринпоче любил повторять, что «если вы можете каким-то образом избежать духовной практики, то постарайтесь ее избежать».

здесь

В случае с «хардкорными» психоаналитиками не очень понятно: они изначально были дефективные, как люди, или это приобретенное в процессе практики? «Домедитировались до пустоты». В данном случае — доанализировались.

Психоанализ, как религия — довольно депрессивен. Как профессия — невозможен и невероятно сложен.

Помогает ли он — и как?

В общем-то, наверное, помогает (это уже мое мнение, в книге описана тоже довольно депрессивная точка зрения на это), в том числе и из-за своей стерильности. Это какие-нибудь гештальтисты работают так, как будто контрпереноса не существует.

Dance like there’s nobody watching,
Love like you’ll never be hurt,
Work like there’s no countertransference.

Нужна ли стерильность и нейтральность, или можно другими методами? Является ли психоанализ единственным работающим способом? Об этом разговора даже не идет (понятно, что нет), но вот «психоанализ — такой, любите (если получится) и жалуйте».

Я сам трепетно люблю психоанализ по своим причинам, в том числе и за стерильность. Два моих терапевта из трех — члены IPA, что не сделало меня психоаналитиком. А вот если бы меня гештальтист покусал — наверняка бы что-нибудь в рану занес.

Эта книга — «история болезни» психоанализа. Захватывающая история о том, как не-люди помогают людям. Если вы захотите прочитать единственную книгу о психоанализе, то это она.

0

У нас было сто лет терапии — и мир становится только хуже

7 лет назад в категории книги

Или вот хороший жанр: обзор книг, которые все равно никто не прочитает. Этих книг нет на русском, к тому же они совершенно не практические, поэтому и.

Прочел James Hillman, Michael Ventura, «We’ve Had a Hundred Years of Psychotherapy — And the World’s Getting Worse» и заодно прочитал «Psychoanalysis: The Impossible Profession» by Janet Malcolm, ссылка на которую была в первой (про нее я еще напишу).

До этого в последний раз я читал книгу на английском два года назад, но у нее есть русский перевод.

Не очень понятно, почему я делаю это так редко, английского мне вполне хватает. С другой стороны, список переведенных книг еще не подошел к концу. Да и цитаты давать неудобно.

Но рано или поздно я переключусь на англоязычные книги, и тогда окончательно оторвусь от народа. Впрочем, у народа актуальным терапевтом считается, например, Лиз Бурбо. Так что, возможно, невелика потеря.

Хиллман — старый бунтарь, который так долго занимался терапией, что уперся в ее ограничения, при этом он обвешан всякими медальками, типа был директором института Юнга в Цюрихе, то есть — не совсем отщепенец.

Я у него читал только «Исцеляющий вымысел» (1,2).

Есть еще молодые бунтари, которые сразу знают, как лучше. Это возрастное и обычно проходит. Если не проходит — становятся самобытными сумасшедшими с авторскими методиками.

Хиллман, к счастью, теоретик. В книге он чисто теоретически расшатывает столпы профессии, при этом несколько раз упоминая, мол, «но классическую терапию я все еще люблю и практикую».

Может, он и не расшатывает столпы вовсе, а просто напоминает. «Посмотрите, у вас здесь столп». Вы его давно перестали замечать, а он все еще тут. Да у нас у всех тут бревно в глазу, товарищи!

Книга написана 25 лет назад, с тех пор стало только хуже.

«Прошло 125 лет терапии, а мир становится только хуже». Ха! Ха!

Книга сумбурная, написанная большими мазками (как, например, Витакер), очень люблю такое. Впрочем, строгость какого-нибудь Фромма тоже люблю. Всех люблю на свете я.

Основной мотив книги можно грубо выразить, как «терапия вытащила человека из мира и — довольная такая — лечит его внутренний мир, а кто, простите, будет заниматься внешним?».

Начиная с простых примеров, типа «ну вот ты стоишь в пробке по пути к терапевту, после чего вы обсуждаете с ним твои чувства по этому поводу, а что, черт возьми, делать с пробкой?».

Или, например, мысль о том, что мир, в котором живет человек — порождение его психики. Не-не, не вот эта нью-эйджевая муть про «мысли материальны».

Лучше сказать: город — это психика.

Потребовалось несколько десятилетий, чтобы терапия поняла, что тело — это психика, то, что оно делает, как двигается, что чувствует — это психика.

В последнее время терапия узнает, что психика существует только в системах отношений, что она не свободный радикал, не само-детерминированная монада.

Следующим шагом будет понять, что город, в котором тело живет и двигается, и в котором ткется система отношений — тоже психика.

Греки знали это. Полис был второй половинкой мифа. Миф проживался в полисе. Боги принимали участие и ощущались в «гражданской» жизни.

Мы часто ощущаем это на природе, почему мы так бесчувственны, чтобы распознать это в городе? Черные и латиносы могут.

То, что происходит в городе — это не просто политика или экономика или архитектура. Это даже не «окружающая среда».

Это психология. Все, что «там» — это тоже ты.

(Перевод мой).

В городе херово не потому, что город херовый, а потому что все, что делают люди — проявление их психики.

Или вот такой пример: терапевт всегда на стороне клиента и всегда озабочен его благом.

Если клиент придет с проблемами в отношениях, терапевт попытается выяснить, «что же хорошо для тебя?». Что ты получаешь в этих отношениях, можно ли их улучшить. Для тебя.

Все остальные стороны не рассматриваются чтобы не было «конфликта интересов». Поэтому же терапевты не могут брать в терапию близких людей.

Тут все понятно, это краеугольный камень (один из), он обеспечивает спокойствие, безопасность и доверие клиента. Столп!

Проблема только одна: разговор «что в этом для меня» — это не любовь.

Это не разговор об отношениях.

That means therapy is not even talking about love any longer! If you can have a conversation with somebody about whether this, my love, is good for ME, beneficial, making me more conscious, making me more happy, making me more satisfied, making me more creative, all these words, without considering whether it’s going to be good for her, that’s not love. So that’s not a real conversation about a relationship.

В конце книги (спойлеры!) Хиллман и вовсе приходит к тому, что западной цивилизации настает конец, а она в своем нарциcсическом угаре не замечает.

Тут я еще раз посмотрел на год написания.

Да, 25 лет назад.

«Dear future generations: Please accept our apologies. We were rolling drunk on petroleum.»
― Kurt Vonnegut Jr.
0
«Таро как инструмент самопознания», курс от создателя spectator.ru

Картинка в картинке

Старший ребенок познакомился недавно с таким же фанатом компьютерных игр, и они зацепились языком на несколько часов, пока мы все гуляли. Я это краем уха слушал. Сделал два вывода: (еще 1027 слов)

Терапевты нинужны

Бывают клиенты настолько опытные и осознанные, что напротив них можно вместо терапевта посадить кошку — и они будут продвигаться, переживать, плакать, поддерживать себя и ловить инсайты. (еще 1926 слов)

Clusterfuck

Здравствуй, дорогой друг. Все-таки, жанр «все в кучу, разбирайся сам» — мой любимый. Также его можно назвать «что нового за неделю». Или, например, «подождите, сейчас будет длинное вступление». Строго тематическое писать скучно — словно я вам копирайтер какой-то. Теза, антитеза и синтез. (еще 1939 слов)

The Stanley Parable

The Stanley Parable (компьютерная игра) — это Розенкранц и Гильденстерн мертвы (пьеса) нашего времени. Горячо рекомендую оба произведения. На этом можно и закончить, но можно и не заканчивать. Опять ужасы выбора! Подразумевается, что все тут взрослые самостоятельные люди, а Смирнов (то есть, я) плохого не посоветует. (еще 548 слов)

Бей бихевиористов-когнитивистов!

Известный американский психотерапевт Аарон Бек предположил, что депрессия — результат неосознаваемого внутреннего диалога, в котором встречаются специфические утверждения, портящие больному настроение. И если эти утверждения заменить на более реалистичные, настроение исправится. Сейчас эта модальность получила название когнитивно-бихевиоральной психотерапии, и является наиболее доказательным и признанным страховыми компаниями методом борьбы с депрессией. (еще 2427 слов)

Ludens huiudens

У меня накопилось огромное количество черновиков, но дописывать их почему-то не хочется. «Потерял я своего читателя», вот и не пишу. Есть, конечно, версия, что это мой читатель потерял меня («и тут мы его потеряли»). Мне хочется побольше обратной связи, комментариев, отзывов и — конечно же! — лайков. (еще 883 слова)

r/place

Это стоит отдельной заметки, второй день хожу под впечатлением. По-русски (оригинал). Обязательно прочитайте. Как метафора. Например, жизни. Еще есть книга Питера Гелдерлооса «Анархия работает», она (наверняка) тоже про это, но я ее пока не читал (еще 41 слово)

No More Mr. Nice Guy

Книга «Хватит быть славным парнем» (No More Mr Nice Guy) — это «Человек для себя» (Фромм) для бедных. А теперь — танцы (еще 29 слов)

Go в группу, я создал

Так, давайте честно. У меня (как у терапевта) есть онлайновая терапевтическая группа. Она ближе к роджеровским encounter-группам. «Группы встреч неоднородны – их характер различается в зависимости от теоретической ориентации, установок, ценности терапевта. Так, например, по мнению одного из самых основных теоретиков и практиков групп встреч C.Rogers (1970), ход работы, содержание группового процесса должны определяться самими участниками. (еще 254 слова)

Frame fucking work-2

Простите, погорячился в прошлой заметке. Давайте более культурно все расскажу. Наблюдаю за эволюцией языков, например. Компьютерных. Эта эволюция есть окультуривание. Человек столкнулся с примитивной хренью. Да, компьютер довольно примитивен. Погуглите «машина тьюринга», кто не в курсе. (еще 246 слов)