#тягакжизни

Когда публиковал историю с перцем (начало, середина, конец) в инстаграмме, наткнулся на тэг #тягакжизни. Протэгировал свои фотографии, смотрю — в этом теге уже есть другие фотографии про то, как другие растения прорастают через что-нибудь куда-нибудь.

Но об этом позже!

Продолжаю искать крупицы смысла в учебной программе. То есть, «учусь».

Параллельно этому учусь — формирую список литературы, которую надо прочитать вне курса.

Скажем, читаю в курсе — дословно — «коммуникативное влияние как результат обмена информацией возможно лишь тогда, когда человек, отправляющий информацию (коммуникатор), и человек, получающий информацию (реципиент), владеют единой или сходной системой кодирования и декодирования информации».

Понимаю, что имелось ввиду «для понимания надо говорить на одном языке». Понимаю, что если это сказать такимим словами, но это уже будет не научно.

Я, в целом, обладаю их системой кодирования и декодирования информации. Когда я ее применяю к исходному сообщению, от него остаются сентеции, в виде «вода мокрая».

С другой стороны, людей, которые не стесняются быть собой, а не ученым, читать очень приятно.

Вот, скажем, та же мысль, но выраженная по-человечески:

«У любого человека, для того чтобы слушать, должны быть конструкты, задача терапевта сделать свои собственные конструкты достаточно гибкими, чтобы он мог слушать в терминах пациента и слышать на языке пациента».

Кстати, к моим бессмертным шуткам «Как работает Таро?» и «Как работает астрология?» добавилась вчера еще одна: «Психотерапевт работает собой».

Шутка, естественно, состоит в том, что отвечает на вопрос «чем?» и «кем?». То есть, терапевт работает собой, как инструментом и работает собой, как личностью. Работает своей личностью, как инструментом.

В любом случае, самое приятное в чтении людей (а не книг) — в том, что читаешь, испытываешь симпатию, а потом внезапно понимаешь, что ты не одинок. Единомышленники — это прекрасно. Пусть даже и 20 лет как мертвые.

Вот, скажем, возвращаясь к #тягакжизни.

У меня уже несколько лет была метафора, что «я люблю бонсай», относительно людей. То есть, я люблю людей, которые демонстрируют тягу к жизни, несмотря на суровые внешние условия и вырастают «бонсаями». Которые выглядят, как здоровые растения.

И тут надысь читаю у Ролло Мэя, что психозы — это не нарушения, а такой способ выжить, #тягакжизни. И в пример приводит тоже метафору из мира растений — историю о том, что он обрезал верхушку у растения и оно каждый раз отращивало новую, причем в самом оптимальном месте (в самом освещенном).

Я это прочитал и — простите — расцвел (если мы продолжаем использовать цветочные метафоры).

А вы шрам-то покажите!

Ну ладно, вот там история про тру-шаманов. И к посту про то, как меня пришельцы чипировали.

Я когда вижу третинги, типа «посвящение в шаманы» и прочие, сразу вспоминаю, что один из традиционных вариантов посвящения выглядит так: будущему шаману вспарывают живот, вытаскивают по одному органу, промывают его и кладут обратно. Шаман при этом находится относительно в сознании и наблюдает это, лежа на спине.

Согласно научной версии, его сначала накачивают норкотиками, потом действительно режут живот, чтобы остался шрам, но «не насквозь». Потом из специально подготовленного ведра вытаскивают органы свиньи и делают вид, что это органы шамана.

Формально это важно (шарлатаны! они промывают органы не по-настоящему!), по смыслу же гораздо важнее то, что будущий шаман в этот момент ощущает. В этот момент он, естественно, духовно умирает.

А настоящие органы или нет — совершенно не важно.

Шрам остается. На память и как подтверждение того, что шаман-то настоящий.

(Также очевидно, что на фоне этого современные шаманские «тренинги» — это просто дружеские посиделки у костра).

Вы уже догадались, куда я клоню, да?

«А я не такой!».

Нормальным (медицинским?) языком эта операция — когда органы вытаскивают, промывают и кладут обратно — называется «ревизия органов брюшной полости». После нее на животе остается разной степени красивости шрам.

У меня, естественно, такой шрам есть. Большой.

Только природная скромность не позволяет мне врать, что это шаманское посвящение.

Секта одного человека

Катя долго формулировала, как видит мою идеальную профессию. Я ее выслушал и говорю:
— Ну, есть такая профессия. Называется «пророк». Будда, Иисус и прочие личности. Только я не хочу, как-то перспективы мутные.
— А чего такого? Из них только Иисус совсем плохо кончил.

Поговорили о ее проблеме, ей немного помогло, она говорит.
— А почему ты со всеми так не разговариваешь? Это же так здорово! Вот придут к нам гости, поговори с ними.
— Зачем?
— Ну, чтобы помочь.
— Подожди, ты мне предлагаешь говорить со всеми, чтобы всем помочь?
— Ну да.
— То есть ты мне предлагаешь всех спасти?
— ...

Ухожу, приношу ложку, бью ложкой по голове. Катя борется к комплексом спасителя, вчера она тоже порывалась всех спасти, в руках у нее была ложка. Я обратил внимание на то, что она опять хочет всех спасти, Катя сказала «и правда! а стукни-как ты меня ложкой!».

Я стукнул. Ну, раз такие методы работают, будем использовать их!

Еще через день Катя ходит с ложкой уже сама и время от времени бьет себя по лбу.

Потом, когда Катя уснула, придумал «секту одного человека». Ну, как «театр одного актера».

— Как же тебя продвигать людям? — задумалась Катя. — Наверное, так: «решаю все проблемы».
— «Решаю все проблемы» — это убийства. Или наркотики. А давай ты не будешь меня продвигать.

Хотел написать что-то доброе про людей, которые предлагают «шаманский интенсив за 4 дня», но потом передумал.

Вспомнил, как мы недавно снобство проходили (с клиентом? все никак не могу подобрать нужное слово). Пришли к тому, что право на существование имеют все, «даже гавно», а «снобство» — хорошее качество, так как позволяет фильтровать то, что походит тебе. Если его использовать именно так, а не нападать на менее одаренных.

С тех пор мне тоже несколько полегчало в этом плане.

Единственная проблема — со словами. С практической точки зрения (просто чтобы люди не путали) неудобно называть себя «шаманом», когда в лесах Алтая бегают ряженные новосибирцы со скучающими домохозяйками и называют себя так же.

А обличать «не настоящих» только для того, чтобы «освободить слово», не хочется, слишком много возни.

Все-таки, проблема со словами — это чисто лингвистическая проблема, почему должны страдать люди, к этому не причастные, да?

Все еще думаю, как называть «клиентов». Например, тех, кто покупает у меня курс, я называю «последователи курса».

Что понятно, если курс — это «направление движения вперед», то ему можно (по)следовать.

(Диалоги с клиентами публикуются с их согласия, естественно).

Real slim shady

У меня тут недавно был клиент с проблемами снобизма и комплексом самозванца.

Дескать, есть «настоящие» специалисты, а есть шарлатаны. Это, кстати, правда — есть и те и другие. Клиенту, правда, казалось, что шарлатан именно он, а все остальные — настоящие.

(Нет, клиент — это не я сам. Я его вылечил, как смог).

Но деление на «тру» и «не тру», то есть на «настоящих» и «не настоящих» наблюдать познавательно.

С одной стороны, каждая дисциплина — или каждое «течение», скажем так — старается оставаться чистой. Там есть какие-то нормы, правила и авторитеты. Иначе на что опираться-то? С другой — всем известно и очевидно, что любое развитие происходит через отклонение от нормы.

Имеем конфликт. С одной стороны, хочется без извращенцев. С другой — именно извращенцы «толкают науку вперед».

(Поэтому, кстати, много интересного происходит на стыке наук — там извращенцы всегда могут прикрыться, мол, «а вот это я из соседней науки взял»).

Чем больше у области проблем, тем толще извращенцы. Очевидно, что на кризис объективизма должны были вылезти всякие совсем сумасшедшие люди. И вылезли!

Вот, например, представитель экзистенциальной психологии отнекивается:

...термин „экзистенциальный“ в наши дни сомнителен и запутан и ассоциируется с движением битников как одна крайность и с эзотерическими, непереводимыми немецкими философскими концепциями как другая. Правда также, что это движение собирает вокруг себя фанатиков, от которых не свободны ни экзистенциальная психология, ни психиатрия.

С практической же стороны мне интересно, где наступает та черта, после которой «оригинальная концепция» или «передовая концепция» начинает считаться «мракобесием» и «ересью».

Применительно к «людскому быту» — то же самое. Есть какая-то грань, когда человек уже не считается «оригинальным» и становится «сумасшедшим». Это, естественно, один и тот же вектор движения, просто сумасшедший «зашел слишком далеко».

Иными словами, я размышляю на тем, что такое «слишком».

В течение этого времени я изучил только две книги, написанные о тревоге к нашему времени: «Проблема тревоги» Фрейда и «Концепция страха» Кьеркегора. Я оценил формулировки Фрейда, а именно, его первую теорию о том, что тревога – это появление подавленного либидо, и вторую теорию о том, что тревога – это реакция эго на угрозу потери любимого объекта. Кьеркегор, напротив, описывал тревогу как борьбу бытия с небытием – которую я сам мог непосредственно пережить в санатории, борясь со смертью или с перспективой остаться инвалидом на всю жизнь. Он хотел обратить внимание на то, что настоящий ужас, проявляющийся в тревоге, – это не смерть как таковая, а тот факт, что каждый из нас находится одновременно по обе стороны баррикады, что «тревога – это болезнь, которой человек страшится», – писал он; таким образом, как «чужеродная сила, она держит человека в своих объятиях, и он никак не может вырваться».

Что меня сильно поразило, так это то, что Кьеркегор писал именно о том, через что прошел я и мои пациенты. А Фрейд нет; он писал на другом уровне, давал формулировки психическим механизмам, благодаря которым появляется тревога. Кьеркегор описывал именно переживания человека во время кризиса. В частности, это был кризис противостояния жизни и смерти, который полностью реален для нас, пациентов, но он писал о таком кризисе, который, я думаю, по сути своей не отличается от различных кризисов людей, пришедших на терапию, или даже от кризисов, которые все мы переживаем в далеко не минутной форме десятки раз в день, даже когда мы отталкиваем прочь мысль о грядущей перспективе смерти. Фрейд писал на техническом уровне, здесь его гений превзошел всех; возможно, больше, чем все люди его времени, он знал о тревоге. Кьеркегор – гений другого порядка, – писал на экзистенциальном, онтологическом уровне; он знал тревогу.

Это не ценностная дихотомия; очевидно, что оба подхода необходимы. Настоящая проблема, до некоторой степени, появляется благодаря культурно-исторической ситуации. Мы на Западе являемся наследниками четырех веков технических достижений в области власти над природой, а теперь и над нами самими; в этом наше величие и в то же время – самая большая опасность. Опасность не в том, что мы не учитываем какие-то технические моменты (что подтверждается, если необходимы, конечно, какие-то подтверждения, огромной популярностью Фрейда в этой стране). Скорее мы подавляем противоположное. Если позволите использовать термин, который я буду обсуждать и определять более полно позднее, то я бы сказал, что мы подавляем смысл бытия, онтологический смысл. Одним из следствий подавления смысла бытия является то, что у современного человека образ самого себя, его опыт и концепция самого себя как ответственного индивида также отделены друг от друга.

Ролло Мэй, ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Ну вы слушайтесь, это же поэзия: «В этом аспекте „бытие“ должно быть определено как индивидуально-неповторимый рисунок возможностей».

Ну вы вдумайтесь, это же философия: «Я убежден в том, что любая концепция, основанная на предположениях о фрагментарной структуре некой целостности, сама является фрагментом».