Терапевт скайповый
А давайте я сделаю вид, как будто мне не все равно и на волне этой эмоции напишу заметку.
Ялом не имеет ничего против скайповой терапии (даже за), а недавно я видел в фейсбуке пост, в духе «один мой знакомый терапевт сказал, что все, что консультируют по скайпу — шарлатаны. А вы что думаете?».
Пост, естественно, вдвойне идиотский: во-первых, из-за категоричности знакомого терапевта, во-вторых, из-за этого «что думаете?», как будто подобные опросы к чему-то хорошему хоть раз приводили. (В комментариях, естественно, ответы «а мне норм» или «а мне было не норм», «два терапевта не помогли, а третий помог»).
Во всех статьях, которые я видел на этот счет, написаны в основном банальности, типа «не надо никуда ходить», «выбор специалистов более богатый», «а в целом все то же самое». Как будто человек сам не догадается, что не надо никуда ходить! Подозреваю, что эти статьи написаны для клиентов — чтобы оправдать собственное шарлатанство и успокоить лохов, не иначе.
После этого вступления я попробую набросать особенности скайповой терапии, которые я успел заметить, как для интересующихся, так и для коллег, которые меня, естественно, не читают.
Итак...
Пропадает ли что-то важное из информации? Нет.
Что-то пропадает, оно может даже быть «важным», но «ширина канала» имеет большой запас: человек проявляет себя на всех уровнях — а терапевты работают не на всех.
С таким же успехом можно было бы сказать, что при телесной терапии пропадают прекрасные аллюзии на Эдипа и культурные метафоры (единственной метафорой выступает тело), а из психоанализа пропадают обнимашки (потому что их там нет и не будет). Я уже писал, что разные виды терапии можно делить по принципу «с каким материалом клиента работаем».
Мы можем назвать пропадающее «чем-то неуловимым», но вы правда хотите идти этой дорогой сомнительного оккультизма?
Впрочем, я как-то упоминал анекдотический случай, как к терапевту пришел мужчина с проблемами в личной жизни, на что терапевт сказал, что от мужчины просто воняет, мужчина поменялся в лице и со словами «суки, что же вы все молчали!» побежал налаживать жизнь. Такие случаи, естественно, в скайповой терапии невозможны.
Здесь же опять можно вспомнить психоаналитиков, которые вообще кладут пациентов лицом от себя. Вглядываются ли они при этом пристально в лицо клиента и нюхают ли воздух? Не уверен.
Скайп дает терапевту достаточно информации для работы.
Есть понятие «свободно парящее внимание», которое ввел Фрейд, обозначающее некое медитативное состояние, в котором аналитик встречает все, что исходит от клиента с одинаковым интересом и не цепляется за что-то одно.
В скайпе поддерживать свободно парящее внимание тяжелее — если ты постоянно фиксируешься на лице клиента, которое у тебя на весь экран.
У меня, кстати, есть подозрение, что неизменный аттрибут аналитиков — блокнот — нужен не только для того, чтобы записывать Что-То Важное, но и для того, чтобы можно было спокойно посмотреть в чистый лист, а не на клиента. Впрочем, никто не мешает сидеть с блокнотом и во время скайповой сессии.
То есть, «парадоксальным» образом, в скайповой терапии может быть слишком много информации.
Надо ли немного по-другому выстраивать контакт? Да.
«Да» — это констатация факта. С одной стороны — если вы общаетесь по скайпу, то у клиента «меньше поводов почувствовать терапевта реальным», с другой — а вообще-то некоторым клиентам только этого и надо.
Скайповый контакт дает большую дистанцию, чем физический контакт, в качестве стартового условия. Но, во-первых, многим людям так комфортнее, во-вторых, отношения неизбежно будут развиваться. Люди начинают выстраивать отношения — ну я не знаю — с разноцветными геометрическими фигурами, стоит их оставить наедине друг с другом!
Здесь же снова напрашивается аргумент «нельзя потрогать», но с чего вы взяли, что живых терапевтов трогать можно?
Клиент, например, может фрустрироваться от того, что нельзя встретиться лично. Но такая же фрустрация возможна (и даже необходима) из-за того, что отношения с терапевтом ограничены в любом случае (например, с терапевтами нельзя дружить). «Вы так говорите «фрустрация», как будто это что-то плохое!».
Мешает ли отсутствие кабинета? И мешает и помогает.
Считается, что кабинет терапевта — это часть терапевтического сеттинга, так как обладает постоянством, отделен от мира и создает ощущение безопасности. («Матка! Матка!», — крики из зала). Да, иногда снабжен кушеткой.
Но, например, мой второй терапевт снимала кабинет в детской больнице, и я просто выл с этого антуража. Hospitality от слова «госпиталь», простити.
В случае с терапией по скайпу — опять-таки пишут в других статьях — «эта ответственность ложится на клиента».
Но на самом деле нет.
Терапевт все так же может/должен создать себе кабинет, это даже проще: не надо ничего снимать, но можно оформить стену сзади себя. Развесить там черепа врагов и кости клиентов, проваливших терапию, например.
Ответственность по созданию «своей части кабинета» лежит на клиенте, и это — вы не поверите — источник дополнительной информации и поле для интерпретаций.
Говоря простыми словами, если клиент делает себе неудобно, с этим можно работать! «Как так вышло, что вы находитесь в таких условиях?».
Это не панацея — не надо работать только с этим — но не надо и недооценивать то, что для терапевта скайп — это «глазок» в жизнь клиента, которого нет у «обычного» терапевта. Ялом писал, что он не отказывается от визитов к клиентам в гости и после каждого визита что-то оттуда выносит — но не буквально! («Ялом ушел, а ложечки остались»).
В качестве красивого примера: один мой клиент начинал терапию в машине, после нескольких моих блестящих интерпретаций — «что же вы, место себе в доме найти не можете?» — клиент перебрался в дом.
Или, например, при скайповой терапии клиент может увидеть свое лицо, если вы обратите на это внимание. В «обычной» терапии можно сказать «почему вы морщитесь?», когда клиент не осознает своих эмоций — в скайповой можно сделать то же самое, но клиент сможет сам это проверить.
Можно в качестве контраргумента к отсутствию кабинета привести таких нарушенных клиентов, которые не могут создать вокруг себя вообще никакого пространства, но я снова могу вспомнить кабинет терапевта в детской больнице. Бррр. Но и никто не обязывает брать таких клиентов на скайповую терапию.
По скайпу нельзя физически остановить клиента... но зато он сделает что-то плохое не в вашем кабинете. Видите, в это можно играть долго.
У Дикманна описан случай (в знаменитой главе «Кушетка или кресло?», на которую я уже ссылался), когда клиенту полегчало после того, как он выяснил, что по кабинету можно ходить, размахивая руками, а не просто сидеть в кресле. Скайп с одной стороны технически ограничен полем зрения камеры, с другой — это ограничение находится в голове, как и ограничение «а что, в кресле можно не сидеть?».
Я не говорю, что у терапии по скайпу нет своих ограничений, но она не является ущербной, она является немного другой. Но любой вид терапии ограничен по-своему.
Ограничен — и органичен, хехе. В конце концов, есть люди, которые просто используют скайп в своей жизни. Им не надо ни к чему адаптироваться, они, например, общаются по скайпу с бабушкой раз в неделю.
Come on, даже терапия по переписке работает, причем когда никаких скайпов не было, а «теряется» там гораздо больше. Я имею ввиду письма Фрейда к Флиссу, а вы что подумали?
Как легко заметить, в этой заметке я больше ссылаюсь на аналитиков, так как скайповая терапия — все-таки ближе к аналитической терапии («используются разговоры»), чем к телесной, арт-терапии, контактной импровизации, психодраме и подобным несомненно шарлатанским видам терапии. Но это должно быть очевидным.
В общем, вопрос «работает ли терапия по скайпу?» мне кажется странным, более правильный — «могу ли я работать в таких условиях?» или «подходит ли это мне стилистически?».
В этом случае, как и с «терапией вообще» конкретный терапевт решает за себя сам, конкретный клиент — за себя сам.
Опять эта проклятая свобода.
PS. «Терапевт скайповый» — это мем-ругательство в моей онлайновой группе.
Эксклюзивное видео сессии скайп-терапии.
Выкладывается с разрешения клиента.
Go в группу, я создал
Так, давайте честно.
У меня (как у терапевта) есть онлайновая терапевтическая группа. Она ближе к роджеровским encounter-группам.
«Группы встреч неоднородны – их характер различается в зависимости от теоретической ориентации, установок, ценности терапевта. Так, например, по мнению одного из самых основных теоретиков и практиков групп встреч C.Rogers (1970), ход работы, содержание группового процесса должны определяться самими участниками. Будучи терапевтом группы, он не указывал никакого направления группе, не определял правил работы, а заботился лишь о создании атмосферы взаимного доверия и заботы друг о друге. C.Rogers никогда не использовал упражнений и техник для повышения интенсивности жизни группы, полагаясь на «мудрость» группы и способность творить жизнь и направлять ее в конструктивное русло».
Это уже довольно старая группа, сейчас в ней есть пара мест.
Это первая моя группа, и мое отношение к ней довольно глубокое и интимное.
Поэтому с одной стороны хочется написать, что есть пара мест, а с другой — не хочется, чтобы «понабежали левые люди».
Чтобы не было вот этого «понабрали по объявлениям».
Ну, вы понимаете. Так что я один раз шуточно написал, кто-то откликнулся, но до группы не дошел.
В моем-то представлении все тут же должны начать драться на место в этой группе (и писать мне на почту — это call to action).
Хотя никакого уникального торгового предложения тут нет. Группа хорошая, достаточно зрелая, но все равно тяжелая. Терапевт я (возможно, как индивидуальный терапевт я лучше, чем как груповой). Как это работает почитать можно, например, здесь.
Группа собирается по субботам в 11-13 по Москве в zoom.us
Стоит около 4 тысяч в месяц (стоимость времени делится на всех участников, поэтому зависит от часов в месяц и количества участников).
Ценообразование
Есть два подхода к ценообразованию:
Первый: «Моя сессия стоит N».
Второй: «Я, как профессиональный психолог, не имею фиксированной оплаты услуг, так как у людей, обращающихся за помощью, могут быть совершенно различные жизненные обстоятельства – уровень достатка, глубина кризиса, острота потребности в помощи и т.д.
В своей работе я стараюсь гибко подходить к жизненной ситуации каждого человека, обратившегося ко мне за помощью. Стоимость консультаций, также как и их частота, определяется индивидуально в совместном обсуждении с клиентом. При этом учитываются интересы, потребности и возможности и клиента, и терапевта».
У меня есть противоречивые чувства по поводу и первого и второго подхода.
Фиксированная цена уравнивает клиентов и в хорошем («нет любимчиков») и в плохом смысле («терапевт не входит в мое положение»).
Индивидуальная цена более «человечна», но неужели можно вот так сразу начинать человечные отношения с клиентами? «Да они же больные!».
Поясню шутку.
Вот это учитывание потребности и возможности и клиента и терапевта — уже довольно «продвинутое» человеческое взаимодействие, которое подразумевает, что обе стороны могут выразить свои потребности и поучаствовать в конфликте по их отстаиванию. Ну, терапевт, допустим, может. А клиент?
«Глубина кризиса и острота потребности» определяется не сразу, то есть, терапевту требуется больше десяти секунд. Может быть, даже больше одной сессии. Но я не знаю, как с этим обстоят дела у опытных профессионалов. Может, у них глаз-рентген.
Короче говоря, с таким подходам первая (нулевая) сессия имеет все шансы превратиться в торги. И оценку тяжести состояния.
Может быть, это даже хорошо — «будет, чем заняться на первой сессии» и сразу многое становится видно про клиента.
Но я предпочитаю импровизацию.
Помимо прочего, такое послание может расцениваться, как «я сам не знаю, сколько мои услуги стоят», либо «знаю, но просто так не скажу». На моих сессиях и так достаточно много неопределенности и не-знания, чтобы цена была одной из них.
Думаю, наиболее оптимален компромиссный вариант: «Обычно моя сессия стоит N, но возможны варианты».
Enis Penvy
На определенном этапе терапии клиенты начинают ролеплеить терапевта (играть в терапевта со своими близкими).
Делается это главным образом для того, чтобы присвоить себе власть терапевта (воображаемую).
Заканчивается столкновением с беспомощностью (реальной).
Что должен терапевт делать в этом случае? Как и обычно — ничего.