Жизнь понимается как искусство

У меня Катя иногда выступает под архетипом Мудрой Женщины. Соплячка, всего на полгода меня старше, а туда же!

Сижу недавно, жалуюсь:

— Был в гостях. Говорил с людьми. Играл в настольные игры. Жалкое подобие правой руки!

— Что, прости?

— Не понимаю, говорю, что люди в этом находят. Вот в таких сборищах.

— Это все потому, что ты болен.

— А, ну да. Но блин! Я уже и так и этак прикладываю, и то и другое попробовал, а все равно!

— А твои клиенты, думаешь, че?

— Че?

— Думаешь, им легко?

Тут я вспоминаю, что сам говорю клиентам, что травма неизживаема, а только обживаема. Но это не значит, что не надо пытаться.

Потом смотрю на пять лет назад и понимаю, что проделал хороший путь.

Каждому, конечно, кажется «мне бы твои проблемы», но нет.

Мне, находясь на другом уровне организации, некоторые невротические проблемы кажутся легко разрешимыми. Кстати, под «на другом уровне организации» имеется ввиду «на более примитивном», а не то, что вы подумали! Но я постоянно напоминаю себе, что страдания универсальны. И Катя вот тоже.

У меня уже какое-то время (лет пять) крутится в голове метафора бонсая.

Сабамики. Это технический приём искусственного старения древесины, когда ствол расщеплён. Внешне бонсай выглядит так, словно в него попала молния. Этот эффект достигается с помощью расщепления ствола кусачками и клиньями. Благодаря этому само дерево становится мощнее и сильнее. Растение в процессе может погибнуть.

случайная цитата из википедии

То, что нас не убивает, делает нас сильнее, но еще и оно может сделать «красивее».

При условии, что оно нас не убивает, конечно. И не уродует.

Цель терапии — дорастить себя до состояния бонсая. (И еще надо бы заняться на старости лет настоящим бонсаем. С деревьями).

В этом плане, конечно, мне ближе установки гуманитарных направлений терапии, в которых нет «ненормальности», но есть разные способы адаптации к жизни, а цель — не стать «нормальным», а научиться со всем этим жить.

Целью экзистенциального консультирования и психотерапии является прояснение, обдумывание и понимание жизни. Проблемы, возникающие в нашей жизни, сопоставляются с ее возможностями и исследуются установленные границы. Экзистенциальный подход не претендует на исцеление людей в традиционном медицинском смысле. Клиенты рассматриваются не как больные, а как испытывающие отвращение к жизни или так называемые «неудачники». Когда люди заблудились и растерялись, они менее всего нуждаются в том, чтобы с ними обращались как с больными или неспособными. То, что им действительно нужно, так это некоторая помощь в исследовании местности, на которой они оказались, и определении правильного курса с тем, чтобы они могли снова найти свою дорогу.

Экзистенциальное консультирование или терапия не намеревается изменять людей, как это принято в бихевиоральной традиции. Оно не предполагает, что людям непременно требуется измениться, или что они желают этого, или даже что они способны меняться. Предлагаемая экзистенциальным терапевтом помощь направлена на то, чтобы, осмыслив свою жизнь, найти в ней свое направление. Суть процесса состоит в размышлении клиента о своих целях и побуждениях и о своем общем отношении к проживанию жизни. Процесс, таким образом, сосредоточен на жизни как таковой, а вовсе не на чьей-то личности. Целью является помощь людям в развитии и укреплении их персонального способа энергичного взаимодействия с теми задачами, которые ставит перед ними жизнь.

В результате некоторые клиенты могут придти к заключению, что менять им нужно очень немногое или вовсе ничего, поскольку сама жизнь приобретает для них большее значение. Другие же, наоборот, могут произвести существенные перемены, когда они осознают, что их теперешнее жизненное направление является совсем не тем, чего бы они хотели. Очень часто в процессе этих открытий клиенты избавляются от имевшихся у них прежде симптомов подавленности, хотя напрямую работа и не была на это нацелена. Помощь людям в проживании их жизни с большей компетентностью и непринужденностью является целью экзистенциальной работы. Дело состоит в том, чтобы научиться уверенно смотреть в лицо неизбежным проблемам, трудностям, огорчениям, разочарованиям и кризисам человеческого существования. Открытие в процессе неисчерпаемых источников радости и удивления является обычно побочным продуктом этого смелого предприятия.

Жизнь понимается как искусство. И так же как в любом виде искусства художник совершенствуется только благодаря практике. Проникновение в сущность секретов этого искусства достигается посредством совершения ошибок. В то время как многие люди, прилагая собственные усилия, годами учатся этому искусству успешного проживания жизни, большинство может также получить пользу, посещая время от времени дополнительные занятия и консультации. Экзистенциальная терапевтическая сессия очень похожа на такого рода занятия.

Эмми ван Дорцен, «Практическое экзистенциальное консультирование и психотерапия»

Сама книга, кстати, так себе.

Начинается хорошо, но чувствуется деление на неправильных и правильных (экзистенциальных) терапевтов. При этом неправильные терапевты творят всякую ерунду, типа успокаивают клиентов или навязывают им мораль, и только экзистенциальные терапевты молодцы.

А на самом деле не только экзистенциальные терапевты так работают.

Или вот вам пример про «принятие себя». А так же «посмотрите, как искусно я умею жить!».

Я саркастичный, язвительный, ироничный, и подобное по списку. Да, это такие «психологические защиты».

Но их использую я, а не они используют меня.

В любой момент я могу перестать быть таким. Нет, не в стиле «Я сто раз бросал курить: это легко!», а правда перестать. Но тогда накопившееся напряжение надо будет реализовать по-другому. И вот это «по-другому» я тоже умею.

На терапии (и как клиент и как терапевт), например, я не язвительный. Я могу быть ироничным, но не с целью принижения страданий, а как способ выразить парадокс.

В жизни же, если я «вдруг» начинаю язвить, то я вижу это оптимальным выходом. Не единственным, но оптимальным.

Важно не то, что у тебя есть дар к сарказму, а то, что ты с ним делаешь.

Увидел сегодня цитату, приписываемую Сартру: «Важно не то, что сделали из меня, а то, что я сам сделал из того, что сделали из меня». До этого я видел эту же цитату, но приписанную Юнгу.

Мне, будучи человеком примитивным, даже как-то проще «лепить» что-то из себя. Главным образом потому, что не приходится ничего переделывать, но зато приходится выстраивать «с нуля».

Вот один известный интернет-писатель написал книгу про отцовство. Я первую половину книги прочитал — и мне поплохело. От зависти. Потом узнал немного про автора, он до сих пор помнит, как отец водил его в походы и прочее. Ну, вы понимаете?

Это как писать книгу «Как быть финансово успешными, имея богатых родителей».

Только «как быть прекрасным отцом, если у тебя тоже был прекрасный отец».

Как-как. Легко!

Просто подражай.

Жалкий подражатель.

Я и говорю — зависть.

С другой стороны, если ты вообще не знаешь, каким отцом быть — то можно быть каким угодно отцом! Огромное пространство для творчества.

«Жизнь понимается как искусство» в том числе и когда из говна и палок лепишь что-то прекрасное.

Недавно посмотрел на себя со стороны, как на отца. Купил старшему велосипед, относительно спонтанно. То есть, он сам попросил (в магазине велосипедов, не спрашивайте, что мы там делали), а я согласился. Кататься ребенок не умеет. Но всю дорогу от магазина пробовал. Въехал в машину. При первых признаках опасности катапультировался с велосипеда, бросая его, куда упадет. На полном ходу.

Ну я шел рядом. Натерпелся столько же страху, сколько в последний раз терпел тогда, когда младший вырезал тыкву настоящим ножом, а я сидел рядом и старался не помогать.

Все это ощущалось, как естественный ход событий, хотя при должной режиссуре можно было бы преподать, как идеальную картинку в инстаграмме.

Не бог весть какие достижения, но от «какие-то мелкие люди в моем доме, с которыми вообще не понятно, что делать, но выгнать нельзя» дети перешли в разряд близких людей.

That’s one small step for mankind, one giant leap for a man.

Будут свои дети — поймешь

Пообещал любимому клиенту написать заметку про «будут свои дети — поймешь» и не знаю, что писать. Ему так говорят. Да так вообще многим говорят.

Подразумевается, как я понимаю, что-то вроде «заведешь детей — и поймешь, как это тяжело».

И, наверное, «и будешь использовать те же способы воспитания, что и мы, чтобы справиться».

Но я не понимаю, почему именно дети.

Почему, например, не «ты только подожди, будет тебе 50 лет — тоже забухаешь», «заведешь жену — будешь ее бить», «устроишь дома ремонт — тоже будешь делать его 15 лет».

Получается, все сводится к сообщению «Будешь в моей ситуации — выберешь ту же стратегию», но это сообщение очевидным образом ложное.

Не только педагогический прогресс не стоит на месте, но и люди развиваются.

Я могу смело сказать, что я — лучший отец, чем мой. А он — лучший, чем его отец. Надеюсь, мои дети будут еще более лучшими отцами (да, это возможно).

Конечно, я тоже «завел своих детей — понял», но понял главным образом, насколько это тяжело и насколько те методы были оправданы — за неимением лучшего.

Но лучшее всегда есть.

Есть две (современные) данности, которые надо учитывать, вырабатывая правильную стратегию поведения с этими маленькими ублюдками.

1. Дети вырастают во взрослых и уходят.

С годами дети становятся все более самостоятельными и более отдельными.

Отдельность — современный тренд, с которым можно быть не согласным. В каких-нибудь традиционных обществах с «крепкими семейными ценностями» ребенок должен остаться в семье и обслуживать ее интересы. А еще раньше ребенок и вовсе был бесплатной рабочей силой.

Сейчас эта штука навряд ли прокатит. Если вы рожаете ребенка, чтобы он «стакан воды в старости подал», то велика вероятность того, что у него к тому времени будут свои интересы.

Более того, человек, вовремя не ушедший из семьи называется «плохо сепарированным», что простым русским языком обозначает «плохо отделенным». Да, считается, что самостоятельность и отдельность — это благо.

(К слову, с другим любимым клиентом был интересный разговор на тему «терапия говорит „делай, что хочешь, нет никаких оценочных суждений“, но при этом внутри фреймворка терапии все равно есть свои понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо». Несепарированность, например, «плохо». Инфантильность — тоже. Самостоятельность — хорошо. Ответственность — хорошо. Эмоции — вообще прекрасно. Ну и так далее.

В общем-то, это правда, и человек, который идет к терапевту, со временем это осознает. Если ему нужен другой набор аксиом, можно пойти к священнику).

Есть, конечно, более-менее надежные способы удержать ребенка до его старости рядом с собой (мораль, вина, долг), но и от них ребенок может избавиться. Например, на том основании, что он не просил его рожать, в долг не брал и поэтому ничего не должен.

Вообще, большая часть «воспитания» работает ровно до тех пор, пока ребенок не понимает, что он уже не ребенок и спокойно проживет без вас.

Терапия в этом плане — практика развоспитания, когда человек может уже сам (не под страхом отречения от него родителей) выбрать, что из жизненных установок подходит ему, а что нет.

Терапия разрушает семьи и уводит из них детей!

Именно из-за ужасных терапевтов, которых и сейчас полно, а дальше еще больше будет, не рассчитывайте на то, что у вас получится стрясти с ребенка долг. Это дохлый номер.

Есть, конечно, лазейка «к старости дети меня будут любить по-настоящему», но как вы понимаете, «что-то ты, окаянный, совсем мать не любишь, не звонишь и не интересуешься!» никаким образом не способствует настоящей любви.

2. Дети — вещь добровольная.

Сколько бы общество ни давило «а дети когда?», вы не обязаны идти на поводу. Даже если вас буквально заставляют под дулом пистолета — у вас есть выбор умереть гордым.

С учетом предыдущего пункта, дети — не просто добровольная вещь, а добровольная благотворительность, которую «сделал и отпустил».

Дети — это ваша ответственность. Поэтому обращаться с ними вы можете как угодно!

Да, их можно даже сдать в детдом.

Что же делать?

Эти все современные «безусловные любови», уважение к ребенку, как к личности, «воспитание свободой» и разные прочие макаренки действительно работают, если вы хотите, чтобы в конечном итоге дети вас тоже любили. Что, в общем-то, логично: если вы хотите, чтобы дети вас любили, надо научить их любить, на их же примере.

Но есть нюансы.

Во-первых, это надо уметь делать искренне, а не механистически, а начинать надо с себя. Не умеешь — иди на терапию (покупайте наших слонов!).

Во-вторых, это требует огромного количества энергии и терпения. Любить вообще очень тяжело и утомительно. Это никак не похоже на картинку из рекламы йогурта, когда вся семья дружно сидит за столом. А к вечеру детей вообще прибить хочется.

(Медитация помогает с терпением, а умение любить в первую очередь себя помогает с энергией, как говорится, «счастливая мама — счастливый малыш»).

В-третьих, надо очень хорошо обосновать себе тот факт, почему ты решил идти сложным путем и не сдал детей в детдом, или хотя бы не используешь старые добрые методы: насилие, манипуляции, вину, игнорирование потребностей и прочие вещи, делающие твою жизнь проще. Например, буддийская тема о минимизации страданий в мире сюда хорошо подойдет, но каждый должен выбрать свое собственное обоснование.

И в заключение — просто тест «пора ли заводить детей?».

Если вы относитесь к самому себе иначе, чем это делали ваши родители и если вы относитесь к другим людям не так, как к родителям, и при этом детей завести «хочется», а не «надо», то ты понял.

Mathemagic alpha

Два года назад мы со старшим ребенком пробовали Stencyl, сейчас — Unity.

Я ее ни разу не открывал, решил попробовать, заодно показать сыну, «как игры делаются». Хотя, если быть до конца откровенным, я, как порядочный отец, решил показать сыну «как игры делаются» в первую очередь, а если получится — получить удовольствие самому.

(Не получилось, но было сносно. «В процессе создания ни один ребенок не пострадал». Зато, возможно, это один из таких моментов «помню, в детстве, с папой...». Впрочем, мне понравилась система частиц, как легко видно по «спецэффектам»).

С меня — программирование и игровой дизайн, с Глеба — графика и звуки. Потратили две недели.

Я потратил (в основном на изучение Unity, в свободное от работы время), а не «потратили». Потом скомпилировал ребенку на планшет под Android. Вот, записал с него видео.

Конечно, он играть не будет. Но сам процесс должен быть познавателен.

Может, доделаем и выложим.

Несчастное детство

Сегодня старший ребенок с другом взяли деньги на сок, пошли и купили... колу.

Друг отпил пару глотков, а потом они полную бутылку тут же выкинули со страху, Глеб так и не попробовал. В общем-то, колу запрещают другу, и он все это безобразие организовал, а мы ее не запрещаем — потому, что ее просто не пьем. В первом классе ребенок. Колу в жизни не пил. Несчастное детство.

Мы, как это узнали, стали подкалывать «ну что, как тебе кола?». Глеб, конечно, расстроился, потому что так не попил, а все позорно раскрылось.

Так что я сходил в магазин, купил ребенку колы. Он попробовал, но как-то вяло. В основном мешала Катя, державшая в руке телефон для вызова «скорой»: ребенок пьет колу! Я, в общем-то, со своими громкими восторгами о том, какой у нас порочный ребенок, тоже не особо помогал.

Еще Катя учится на сказко-терапевта (что вполне объяснимо, в семье должен быть только один настоящий терапевт). Сегодня пытала Глеба на тему «кто в нашей сказке кто?».

Оказалось, что папа — огненный герой, в одной руке у него зло. Зло — это сильная сила, но пользуется папа ей редко. В другой руке — добро. Добро — это слабая сила, но пользуется папа ей часто.

Шиваизм какой-то!

Меня это даже как-то греет, оказывается, я не совсем ужасный отец.

Недавно у меня было озарение, когда я целый день старался «проводить время с ребенком», пока Катя шлялась по своим сказочным делам. И у меня, конечно, не особо получалось.

Ближе к концу дня я на это дело забил и мы немного пообщались на тему «надо бы убрать игрушки и почему», Глеб тут же захотел спать, я его тут же уложил со словами «ты не спать хочешь, а убираться не хочешь», он пару минут пострадал, понял, что все-таки он и правда сейчас не уснет, встал и начал спокойно убирать игрушки.

И тут я внезапно подумал, что вот такие штуки гораздо важнее, чем просто абстрактное «проводить время с ребенком».

И есть какой-то мизерный шанс, что я может быть не самый ужасный отец в мире.